Мари Хермансон - Двойная жизнь
Внезапно сделавшись серьезным, он замолчал. Казалось, что, прежде чем снова продолжить, ему пришлось собраться с мыслями.
– Она разговаривала со мной о собаке, а я кивал ей в ответ. До собак мне тогда не было никакого дела! Мои родители купили щенка, но на этот раз этот пес был скорее их, чем мой. Я больше не имел к нему никакого отношения и даже толком не помню, какая у него была кличка.
– А Карину ты после этого видел? – спросила Ивонн.
– Да, я снова приехал на эту ферму. На этот раз уже без родителей. Я слонялся там до тех пор, пока Карина не вышла из дому и не поговорила со мной. Она была старше меня на два года, что в этом возрасте очень многое значит, особенно если старше именно девочка. Она водилась с компанией молодых людей, которые уже разъезжали на машинах, и через нее я и познакомился с ними. Мы стали встречаться, и я был просто на седьмом небе от счастья.
Но ты же знаешь, как это бывает, когда ты еще молод, – со вздохом продолжил Бернхард. – Недостаточная уверенность в себе, ревность, спиртное – справиться со всем этим еще не было сил. Эти отношения развивались бурно, мы часто ссорились, и, когда у меня возникало ощущение, что Карина собралась меня бросить, я спешил опередить ее и первым поставить точку. Это представлялось мне менее обидным, чем самому оказаться брошенным. Так повторялось несколько раз, но мы снова мирились. В своей компании мы прослыли парочкой, которая время от времени ссорится, расстается, потом каждый начинает встречаться с кем-то другим, а потом происходит примирение и все возвращается на круги своя. Мы говорили о домах и участках, как это обычно делалось в тех краях, где молодые люди рано женились, да я и сам думал об этом же, и это несмотря на то, что мне конечно же хотелось дождаться до тех пор, пока не закончится моя учеба и я не подыщу себе хорошую работу.
И вот однажды, во время моего разрыва с Кариной, я узнал, что она собралась выйти замуж за одного типа из города. Меня это нисколько не задело. Она очередной раз захотела отомстить мне за то, что я расстался с ней и стал встречаться с другой девушкой. Как я уже говорил, мы довольно часто так развлекались. Но на этот раз у нее все оказалось намного серьезнее. Они и вправду поженились, а в скором времени у них родилось двое детей.
Раздавшийся на улице грохот заставил Бернхарда поднять глаза. Приятные солнечные лучи скрылись, небо заволокло тучами, и припустил ливень.
Ивонн вышла на кухню и закрыла окно. Назад она вернулась со стеклянным кувшином от кофемашины и двумя чашками в руках. Свинцовые тучи за окном настолько плотно затянули все небо, что в комнате стало совсем темно, но она не стала включать свет.
– Тут остался еще кофе. Не хочешь?
Бернхард кивнул, и Ивонн наполнила его чашку.
– Получается, что Карина не была случайной знакомой. Она и вправду что-то для тебя значила, – заметила она, снова усевшись в кресло. – Ну и когда же вы возобновили свои отношения?
– Ах, довольно скоро. В небольшом городке люди живут очень тесно, им приходится часто видеться. Нас продолжало тянуть друг к другу, и мы снова стали встречаться. Ну, естественно, тайком ото всех. Карина и не думала о том, чтобы разводиться, она сразу же в открытую заявила мне об этом. У ее мужа была своя строительная фирма, и он хорошо зарабатывал, поэтому она не хотела навредить своим детям. Наши взаимоотношения были такими, какими и должны быть: со стремлением сделать из всего тайну, ложью, нечистой совестью, ревностью, ссорами и слезами. Больше было боли, чем радости, и поэтому мы неоднократно пытались расстаться. Но расставания длились недолго, и мы снова оказывались вместе.
Карине было известно, что при разводе ее муж может потребовать право родительской опеки над детьми. И она считала это вполне справедливым. Несмотря на то что много работал, он выполнял еще большую часть работы по дому, и дети чувствовали бы себя с ним как за каменной стеной. Карина была неряшливой, ленивой и рассеянной. Для своих детей она была скорее сестрой, чем матерью. Но она очень любила их и не хотела бросать.
– Но такие взаимоотношения невозможно скрывать вечно? – недоумевала Ивонн.
– Конечно. Ее мужу стало обо всем известно, и Карина всерьез порвала со мной. Она больше не захотела встречаться, не отвечала на мои письма и звонки. Когда мне стало понятно, что на этот раз мы расстались всерьез, я даже не хотел жить.
– То есть как?
– Я напился и спрыгнул с моста на шоссе. Я был убежден, что погибну, если не от удара, то, по крайней мере, под колесами автомобиля. Это произошло зимним вечером, да еще и в гололед.
Но удивительным образом я пережил падение с огромной высоты, а водитель машины, завидев меня, успел вовремя затормозить. И с поврежденным позвоночником, сотрясением мозга и множественными переломами меня отправили в больницу, где пришлось провести пять месяцев.
– Так вот после какого несчастного случая остались у тебя эти шрамы, – заметила Ивонн. Она наклонилась и провела рукой по рубцам на его обнаженной спине.
– Я перенес множество операций, но то, что теперь могу бегать, не далось мне легко. В больнице я общался с множеством специалистов, которые все как один пытались воодушевить меня и поднять мой боевой дух: это и врачи, и инструкторы по лечебной гимнастике, и психологи. Я принял условия их игры, но втайне ото всех твердо решил повторить попытку самоубийства. Хотя мне и не удалось покончить с собой, душа моя была мертва. И только одна из медсестер заставила меня начать думать по-другому.
Ивонн сразу догадалась, кого он имел в виду.
– Ее умелые нежные руки, ее приветливый, но очень твердый голос, ее ясные голубые глаза значили для меня в тысячу раз больше, чем все избитые фразы психологов и способы лечения докторов. Именно Хелена поставила меня на ноги. Я помню, что меня окружала настоящая пустыня, и я был там совсем один. И внезапно рядом со мной появился другой человек.
Бернхард откинулся назад и с облегчением посмотрел в потолок.
– Я полюбил ее. Конечно, не так, как Карину. Эта любовь была чище, здоровее. Да, да, здоровее. Именно это слово возникало в моей голове, когда я ее видел. И это касалось как ее, которая и сама излучала здоровье, так и меня самого, меня и появившегося у меня страстного желания выздороветь и вернуться к нормальной жизни.
Во время моего пребывания в больнице мы разговаривали только о тех вещах, которые напрямую были связаны с моим физическим выздоровлением. Тем не менее мы очень сблизились. В такой ситуации это было просто неизбежно. Ведь я не мог самостоятельно даже сходить в туалет. Она делила со мной все невзгоды, и, как только меня выписали, само собой разумеется, мы продолжили встречаться. Тогда я узнал ее еще больше. Она была из хорошей семьи и всегда хотела стать медсестрой. Еще девочкой она играла со своими куклами в больницу.
Выдвинувшись вперед, Бернхард говорил так быстро, словно боялся, что его могут прервать. Но Ивонн не проронила ни слова, позволяя ему высказаться. Она никогда еще не слышала, чтобы он рассказывал нечто подобное.
– Хелена рассказывала мне, что ее куклы выглядели больными и слабыми, но она ухаживала за ними, перевязывая бинтами руки, и потом они становились значительно здоровее и счастливее. Она тренировалась не только на куклах. У ее матери была тяжелая форма сахарного диабета, и женщина не могла самостоятельно ухаживать за собой, таким образом, Хелена довольно рано узнала все о питании и об уровне сахара в крови. Ей пришлось даже делать своей матери инсулиновые инъекции. С ее школьными оценками ей ничего не стоило бы выучиться на врача. Но она хотела быть только медсестрой.
Мы довольно скоро поженились. Сначала мы снимали квартиру в городе. Я закончил учебу и получил место в банке. И через пару лет мы смогли купить этот дом и дачу в Эсе.
Эта была совершенно другая жизнь, отличная от той, что была у меня до попытки самоубийства. Спокойная, размеренная, без резких переходов от любви к ненависти, без лжи и укрывательства, здоровая, поскольку Хелена следила за своим телом. Она постоянно двигалась, предпочитала здоровое питание, не курила. Почти не пила спиртное. Ее отец был алкоголиком, и поэтому водка вызывала у нее отвращение. Хелена отнюдь не была против того, чтобы выпить за обедом стакан вина или виски, и не находила себе места, когда ей казалось, что я был пьян. Поэтому я пил умеренно, так как не хотел ее беспокоить.
Мы и в самом деле были счастливы вместе. У нас не было детей, но я думаю, что мы оба ничего не потеряли от этого. Нас так много объединяло.
Мужчина, смущенно улыбаясь, посмотрел на Ивонн, а потом продолжил:
– Нам никто не был нужен.
Она понимающе кивнула.
Бернхард, отпив глоток кофе, замолчал на мгновение.
– А потом мне в руки попала новая телефонная книга.
Бернхард покачал головой и вздохнул.
– Невероятно естественно и даже буднично. На земле под почтовым ящиком лежали два толстых скрепленных вместе тома. Я взял их и открыл, чтобы посмотреть, правильно ли написан там наш телефон. Случайно мой взгляд остановился на номере одного моего школьного приятеля, с которым я встречался незадолго до этого. Я вспомнил, что он обмолвился о том, что Карина переехала в этот город. И тогда у меня возникла идея посмотреть, есть ли ее номер в телефонной книге. Просто так, шутки ради. Ну, чтобы узнать, где она живет.
