Горничная с проживанием - Моника Арья
Подмигнув, молодой человек, повернулся к двери. Я же утратила дар речи.
Не оттого, что ощутила себя влюбленной дурочкой. Дело было совсем в другом. Откуда он знает детское прозвище, которым меня называл лишь один человек на свете?
Демилион – так говорила моя умершая сестра.
Глава 30
Деми, два года назад
– Просто закрой глаза, сосчитай до трех – и уснешь, – прошептала она.
– Я не могу! Мне страшно, Лейла, – тихо заплакала я, прикрыв рот ладонью.
Громко разговаривать было нельзя – вдруг услышат? Из-под двери шкафа, где нам приходилось сидеть по двадцать два часа в сутки, пробивался свет.
Я научилась не обращать внимания на запах мочи, на кучки кала в углах, на пропитанную по́том одежду. Привыкла к визгу женщин и грубому хохоту мужчин. Правда, до сих пор не могла заснуть без Лейлы – сестра всегда нежно убаюкивала меня, словно испуганного малыша.
– Засыпай, засыпай, моя сладкая Демилион, – ворковала она.
Я невольно улыбнулась, когда сестра провела пальцами по моим спутанным волосам и помассировала голову.
В этом притоне мы находились уже несколько лет, однако особого понятия о времени не имели. Ни дней рождения, ни праздников, которые отмечали бы какие-то вехи, например окончание года. Мы жили в тени, мы были давно мертвы. Родители продали нас торговцам живым товаром. Те не могли поверить своему счастью – как же, две юные красивые девочки… Они называли нас «экзотическими птичками».
Один из них, по имени Трент, возглавлявший самую большую в Нэшвилле банду работорговцев, насиловал сестру по нескольку раз в день. Связывал ее, жестоко избивал и удовлетворял свою похоть, а я слушала. Подонок называл Лейлу «моя жена». Иногда она смотрела мне в глаза и шептала с кривой улыбкой: «Все хорошо, Демилион». Хорошо – только по ее покрытым синяками щекам катились слезы.
Лейла и придумала мне необычное прозвище. Говорила, что я – заветная ее мечта, ставшая реальностью, младшая сестренка, лучшая подружка… Оказывается, она каждый день загадывала это желание на одуванчики, и наконец я появилась на свет.
Наши родители были из тех людей, которым следовало бы запретить рожать. Сами жили в крайней нищете, а нам твердили: вы должны следовать за американской мечтой. Мы с Лейлой испытали настоящий восторг, когда в первый раз в жизни сели в самолет. Не могли поверить в свою счастливую звезду. Когда долетели, на скамейке в парке нас встретила пожилая женщина с жемчужным ожерельем на шее. Няня, объяснили родители. Улыбнувшись, она угостила нас мятными пастилками и сказала, что отвезет в одно чудесное место. Мы полюбим новую жизнь, говорила она. Родители без тени сомнения пересчитали деньги и спокойно наблюдали, как их дочек увели незнакомые мужчины. Просто сдали детей с рук на руки и ушли. «Мама!» – крикнула я, однако она даже не обернулась.
Лейла стала для меня и папой и мамой, хотя была лишь на три года старше. Наши похитители все время смотрели по телевизору старые фильмы, а мы подглядывали в щелку. Помню, однажды показывали «Титаник». Я тогда подумала: правильно сделала Роуз, когда не стала рисковать жизнью ради Джека[8]. Восхищалась, что ей хватило сил позволить любимому умереть.
Однажды Лейла придумала, как мне вырваться из плена. Сказала, что попробует оказать Тренту сопротивление и тем самым его отвлечет. Когда он обозлится и начнет ее бить, я сбегу. Лейла вроде бы слышала – похитители готовятся к сделке. Так они говорили, когда сбывали девушку с рук или заставляли заниматься сексом за деньги.
– Не хочу без тебя, – заплакала я.
– Так надо, Демилион. Беги не оглядываясь. Шарлотт отсюда в шести часах пути. Я слыхала, что это хорошее, безопасное место. Там помогают таким несчастным, как мы с тобой. Постарайся туда добраться.
В ее глазах светилась надежда, и мне стало еще больнее.
– Потом мы там встретимся. Шарлотт назван в честь королевы. Мы ведь с тобой королевы, правда? – улыбнулась Лейла и отбросила волосы с моего лица.
Еще никогда в жизни мне не было так страшно. Я не хотела оставлять Лейлу в аду. Меня-то никто не трогал – говорили, что я вроде нахожусь под защитой. Сестре повезло меньше. Понятия не имею, почему меня пощадили. Наверное, я далеко не так красива, как Лейла. Или просто младше.
Прошло несколько часов, и наконец сестра меня крепко обняла. Из-за стены доносилась громкая музыка: кто-то бренчал на гитаре, эхом звучали клавишные – словно репетировала музыкальная группа. Боже, как я ненавидела эти звуки! Музыка всегда была фоном для ужасных сцен, происходящих в маленькой квартирке, где нас держали. Она заглушала любые крики.
– Эй, жена! – заорал снаружи Трент, и его голос проник сквозь деревянную стенку большого шкафа, служившего нам с Лейлой убежищем.
Стерев слезу, я стиснула руку сестры и торопливо зашептала:
– Не гони меня, Лейла…
– Я тебя и не гоню, Демилион. – Закусив губу, сестра приложила руку к сердцу. – Увидимся в городе королевы…
Она кивнула, стараясь держаться спокойно, и в этот миг дверь с треском распахнулась. Схватив Лейлу волосатой рукой, Трент оторвал ее от меня.
– Люблю тебя, сестренка! – крикнула я вслед.
Как будто знала, что больше не смогу ей такого сказать.
– Я тебя тоже люблю, Демилион, – эхом отозвалась она и исчезла в комнате.
Я еще успела увидеть, как дрогнули ее веки и по прекрасному лицу скатилась одинокая слезинка.
Подтянув колени к груди, я беззвучно заплакала. Сколько ждать? В какой именно миг выскользнуть из шкафа? Мы никогда не пытались сбежать. Знали – себе дороже. Нам четко объяснили: если удерем и попадемся – нас зарежут, как свиней на ферме. Выпотрошат на глазах друг у дружки.
Прошла целая вечность, а потом снаружи раздался визг. Лейла дала знак… Я вскочила, распахнула дверь и выпрыгнула из шкафа. Пробежала по коридору, запинаясь о вытертую ковровую дорожку, и, ахнув, остановилась.
Трент исчез, дверь была нараспашку, а моя сестра… Моя прекрасная сестра лежала на грязном, покрытом пятнами ковре в луже собственной крови. Глянув в неузнаваемое лицо, я опустилась на колени и разрыдалась, сотрясаясь всем телом. Потом тихонько запела колыбельную – ту, с которой Лейла всегда укладывала меня спать, и ее глаза с красными от полопавшихся сосудов белками открылись. Я отпрянула, в испуге обхватив себя руками.
Сестра слегка повернула голову, и я вскрикнула, прикрыв рот ладонью, – ее нижняя губа была прокушена насквозь.
– Лейла…
– Деми… лион… – прохрипела она, и по подбородку стекла струйка крови.
Заморгав от ужаса, я потянулась к
