Кровь отверженных - Слотер Карин
– Они знают о слухах, – сказал он.
Лена недоуменно заморгала.
– Слухи о Дженни, – пояснил Брэд. – Они говорят, что слышали.
– Никто из нас им не поверил, – сказала одна учительница.
Судя по голосу, она давно примирилась с тем, что в школе происходят события, о которых учителя никогда не узнают.
– Она была хорошей ученицей, – подхватила другая учительница. – Очень спокойная, задания всегда вовремя выполняла. И мать у нее хорошая.
Другие учителя закивали, и Лена повторила их жест: она все еще не оправилась от шока.
– Спасибо, что уделили нам время, – сказал Брэд, пожал каждому учителю руку, а они ободряюще на него посмотрели.
– Извините, что ничем вам не помогли, – сказал один учитель.
– Если что-нибудь вспомним, непременно сообщим, – добавил другой.
Женщина, заметившая состояние Лены, была последней. Она сказала Брэду:
– Вы проделали замечательную работу, Брэдли. Я просто поражена.
Брэд сиял.
– Благодарю, мэдм.
Он был похож на счастливого щенка. Дождавшись, когда учителя уйдут, спросил Лену:
– Чья книга?
– Дженни Уивер, – ответила она и провела пальцем по страницам – не засунуто ли какой записки. Нет, ничего. Как и раньше.
– Как она к вам попала?
Лена не смогла ему ответить.
– Возьми, – она протянула ему книгу. – Отнеси в библиотеку. Встретимся в машине.
На стоянке у «Садди» было довольно пусто, несмотря на восемь часов вечера. Если принять за образец жизнь Сибил и Нэн, то, возможно, большинство городских лесбиянок были дома – смотрели комедии. Сибил, разумеется, смотреть не могла: она была слепой, но иногда она любила послушать, а Нэн рассказывала ей о том, что происходит на экране.
Лена скрестила на груди руки и задумалась о Сибил, о том, как она выглядела в последнее время. Не в морге, а накануне смерти. Как и всегда, Сибил казалась преисполненной энергии. Смеялась над тем, что произошло в одном из ее классов. Сибил очень любила преподавательскую работу, ей страшно нравилось общаться с учениками. Может, поэтому Лене так тяжко было сегодня в школе.
Лена вышла из машины. «Садди» во многих отношениях был хорошим баром. По сравнению с «Хат», баром Хэнка в Рисе, это был просто дворец. Снаружи здание выглядело скромно: вероятно, владельцы не хотели привлекать к себе внимание. Если бы не реклама «Будвайзера» со вставленным в логотип неоновым радужным флагом, здание было бы неприметным.
Интерьер был оформлен получше, но огни приглушены, и помещение казалось Лене чересчур интимным. Музыкальный автомат играл тихую мелодию, на потолке медленно крутился зеркальный шар. Лене всегда было неловко из-за сексуальных предпочтений Сибил. Она не понимала, как такая красивая и энергичная женщина избрала себе такой образ жизни. Сибил всегда хотела детей, хотела, чтобы о ней заботились и любили. Лена и представить себе не могла, что у ее сестры будет такая жизнь.
Когда пятнадцать лет назад Сибил впервые призналась во всем Лене, она воскликнула:
– Нет, только не ты!
Даже после того, как Сибил стала жить с Нэн, Лена все еще не могла поверить в то, что Сибил лесбиянка. Лена надеялась, что со временем, когда-нибудь, Сибил посмеется над своими заблуждениями, выйдет замуж, нарожает детей. То, что они были близнецами, осложняло дело, потому что Лена считала себя частью Сибил. Неужели на уровне психики она сама разделяет сексуальные предпочтения Сибил?
Войдя в зал, Лена отмахнулась от этих размышлений. Две женщины за угловым столом совершенно не обратили на нее внимания: они самозабвенно целовались. Женщина за барной стойкой читала газету. Когда Лена подошла к ней, она подняла глаза и сильно вздрогнула.
– Должно быть, вы ее сестра.
Лена уселась на высокий табурет.
– Мне здесь назначили встречу.
Женщина сложила газету. Подошла и протянула Лене руку.
– Меня зовут Джуди, – сказала она.
Лена взглянула на руку и неохотно пожала ее. Женщина была высокой, с длинными темными волосами, лоб широкий, подбородок маленький. Темно-карие глаза. Лена заметила все это, потому что Джуди не отводила от нее взгляда.
– Пива, пожалуйста, – сказала Лена. – Впрочем, нет. Налейте «Джим Бим».
Помедлив, Джуди прошла к витрине с алкогольными напитками.
– А вот Сибил никогда не пила, – сказала она.
Возможно, полагала, что и Лена, как ее близнец, пить не могла.
– Она и с мужчинами дел не имела, – заметила Лена.
Похоже, этот довод убедил Джуди:
– Значит, «Джим Бим»?
– Да, – сказала Лена и, придав лицу скучающее выражение, полезла в карман за деньгами.
Дома она переоделась в джинсы и футболку, о чем сейчас пожалела. Вероятно, теперь она выглядела большей лесбиянкой, чем сидевшие в баре женщины.
– Она, кстати, предпочитала клюквенный сок.
– Сделайте, пожалуйста, двойной бурбон, – сказала Лена и бросила на стойку двадцать долларов.
Джуди внимательно на нее посмотрела.
– Нам всем ее очень недостает.
– Не сомневаюсь, – сказала Лена.
Глядя на темную жидкость в бокале, вспомнила, что последний раз пила в тот вечер, когда скончалась сестра. Лена алкоголь не любила, потому что ей не нравилась потеря самоконтроля. Правда, в последнее время она и без спиртного ничего не контролировала.
Висевшие над баром часы показывали без пяти восемь.
– Вы кого ждете? – спросила Джуди.
Лена выпила виски одним глотком.
– «Джим Бим», – сказала она и постучала по бокалу.
Джуди покосилась на нее, но сняла с полки бутылку.
Не желая вступать в разговор, Лена развернулась на табурете и посмотрела на танцевальную площадку. Увидела единственную женщину. Закрыв глаза, та покачивалась в такт мелодии. Женщина показалась Лене смутно знакомой, но освещение было слабым, а память отказывала. Лена удивлялась отрешенности женщины, ее погруженности в себя. Она танцевала, словно в помещении никого больше не было. Словно ничто ее больше не интересовало.
Мелодия сменилась. Песню «Дебра» Лена узнала еще до того, как закончилось вступление. Пел Бек Хансен. И снова Лена вспомнила о Марке Паттерсоне. Чувственные движения танцующей женщины навеяли тревожные мысли о подростке. Что же случилось с Дженни Уивер? Почему Марк имел над ней такую власть? Зачем в угоду ему она в тринадцать лет сделалась проституткой? Во всем этом не было никакого смысла.
Лене казалось, что если бы Марк Паттерсон пошел танцевать, то двигался бы, как эта незнакомая женщина, хотя и трудно представить, чтобы подросток решился бы выйти на середину пустого танцевального зала. Эта мысль ее удивила: как она может строить предположения относительно характера Марка? Ведь она его совсем не знает. Тем не менее подсознание уже наделило подростка определенными чертами.
Хватит об этом думать! Лена снова повернулась к стойке. Там стоял ее напиток и лежала сдача. Джуди читала газету. Лена задумалась о размере чаевых и нечаянно поймала в зеркале собственное отражение. Вздрогнула совсем как Джуди: ей показалось, что она увидела покойную сестру.
Снаружи раздался шум, и в бар ввалилась толпа. Они смеялись и переговаривались. Все были одеты в форму игроков в софтбол. Черные штаны с белыми лампасами, белые футболки со словом «Бродяги» на груди.
– Господи! – простонала Лена.
В центре группы она увидела Нэн Томас. Очки тихой библиотекарши были пристегнуты ярко-розовым ремешком, а футболка испачкана грязью. В отличие от других членов команды, Нэн не приняла Лену за сестру, а увидев ее, нахмурилась.
Кто-то хлопнул Лену по спине. Она повернулась и с изумлением узнала Хэрри Эрншоу. На нем были джинсы, футболка с надписью «Бродяги» и шапочка с большой буквой «В».[5]
– Как дела, Лена? – спросил Хэрри.
Возможно, подействовал алкоголь, потому что Лена выпалила:
– Ты разве гей?
Хэрри был врачом, и Лена приходила к нему два года назад лечиться от простуды.
