Людоеды в Петербурге. Новые красные против новых русских - Вилли Конн
Переворот в воздухе. Удар! Белая койка, белая простыня. Три дня он лежал, силился и не мог вспомнить свое имя. Почему такое же не могло произойти с Жанной? «А может быть, жулики из агентства недвижимости сознательно лишают памяти владельцев дорогих квартир, чтобы они никогда не потребовали их обратно?»
Некоторое время каскадер лежал в постели, пытаясь найти простое логическое объяснение происшедшему. Потом радостное, нежное ликование наполнило все его существо — Жанна жива! Он сможет увидеть ее сегодня, сейчас. Но тут же на смену веселому, доброму чувству пришло беспокойство и ревность — его Жанна в чужих руках! Что проделывал с ней тот тип?
Влад покосился на сладко спящего Стаса. «Пусть он остается пока в неведении». Влад неслышно облачился в лучший костюм. Оставил на кухонном столе записку для друга и исчез за дверью…
Оставлять «волгу» под окнами Жанны было бы верхом неосмотрительности. Загнав машину в подходящее место, Трюкач направился к ее парадному с огромной охапкой цветов. «А что, если дверь откроет тот тип?» Надо было что-то придумать.
— Эй, парень, можно тебя на минутку? — Он остановил мальчугана, явно прогуливающего уроки. — Слушай, приятель, вот тебе деньги на жвачку. Спроси, дома ли мой приятель.
— Приятель? — Мальчишка нахально уставился на букет каскадера. — Может быть, приятельница?
— Не умничай, парень. Одна нога здесь, другая там, — Влад назвал номер квартиры.
Через минуту мальчишка вернулся:
— Нет там никакого приятеля.
— Кто тебе открыл?
— Девчонка какая-то.
Трюкач поправил галстук. «Так, хорошо. Она, по всей вероятности, одна. Вперед!» С тревожно бьющимся сердцем Влад поднялся по лестнице, нажал кнопку звонка.
— Кто? — раздалось за дверью.
— Здравствуйте, вчера вы спасли мне жизнь. Я хотел бы поблагодарить вас…
Дверь открылась. Столбняк сковал ноги Влада — перед ним стояла живая, улыбающаяся Жанна!
— Ну что же вы, проходите.
— Спа…сибо, — ответил, заикаясь, Влад. — Это вам, — вспомнив о цветах, он протянул девушке букет.
— Надеюсь, на этот раз вы не откажетесь от чая?
— С удовольствием, — пробормотал все еще не пришедший в себя каскадер.
— Вчера приходил брат, водитель автофургона. Он колесит по всей Европе и всегда привозит мне что-нибудь вкусное, — Жанна нарезала тонкими ломтиками ароматную колбасу, разложила ее на тарелке.
— Как его зовут? — как бы невзначай спросил Трюкач.
— По имени его почти никогда не называют. К нему привязалась глупая кличка «Трансформер». Это, наверное, за рост и силу.
— А как вас зовут? — спросил Трюкач и затаил дыхание, надеясь и боясь услышать имя, казалось, навсегда потерянной возлюбленной.
— Лиза. А вас?
— Влад.
Девушка грациозно подняла фарфоровую чашечку, с неподдельным любопытством разглядывая Трюкача.
— Мне опять кажется, что я уже где-то вас видела. Постойте, постойте, кажется, вспомнила. Однажды я остановилась у афиши. На ней я увидела двух каскадеров. Один из них, почти мальчик, был так похож на меня, что я потом целую неделю не могла забыть его лицо. Вторым на афише был человек, очень похожий на вас.
— Это моя беда. Меня часто с кем-то путают. В Германии меня принимают за немца, в Польше — за поляка, — засмеялся Влад.
— А кто вы на самом деле?
— Простой русский журналист.
— Прекрасная профессия.
— Не очень. Все время надо казаться умнее, чем ты есть на самом деле.
— Поэтому вы и упали в обморок? — рассмеялась Лиза.
— Знаете что, у меня за утлом машина. Я бы очень хотел показать вам мой Петербург. Те его уголки, которые я особенно люблю. Мы поедем со скоростью почтовой кареты, и я расскажу вам все, что знаю о нашем городе.
— Предложение принимается. Подождите, пожалуйста, меня на улице.
Ожидая девушку, Влад отодвинул пассажирское сиденье в крайне заднее положение. Пусть ей будет как можно удобнее. Время от времени он тревожно поглядывал по сторонам: ведь в любую минуту мог появиться Трансформер. Худшего не случилось. Лиза вышла к машине стройная, очаровательная и веселая.
— Какая просторная машина, — она с удовольствием вытянула стройные ножки.
— Это все-таки «волга», — скромно ответил Влад.
Проехав в центральную часть города, они оказались на набережной Кутузова. Машина медленно, почти бесшумно скользила вдоль величественной гранитной набережной Невы.
— Посмотрите на этот гранитный парапет, Лиза. Это те самые камни, которых касались руки Пушкина. А этот дом слева? Видите его балкончик? Здесь жил поэт Вяземский, близкий друг Пушкина. Он уступил свою квартиру Александру Сергеевичу, и Пушкин открыл для себя Неву. Не здесь ли начало его поэмы «Медный всадник»? А вот Летний сад. Помните «Евгения Онегина»: «…И в Летний сад гулять ходил»?
— Вы очень интересно рассказываете. Я думала, что таких людей, как вы, уже не осталось, все ушли в бизнес, коммерцию. Даже мой брат, бывший десантник, возит каких-то щенков в своем фургоне.
— Ну, значит, я последний из могикан.
Целый день они катались по городу, смеялись, ели мороженое, а под вечер в Алексеевском равелине Петропавловской крепости Влад сорвал с любимых уст благоуханную розу поцелуя… на том самом месте, где он впервые поцеловал Жанну.
Услышав скрежет ключа в дверном замке, Стас облегченно вздохнул. «Ну наконец-Го!»
— Влад, где ты шляешься, старый греховодник?
— Не сердись, дружище, и не считай меня сумасшедшим. Я был с Жанной!
Стас с прежним беспокойством взглянул на друга:
— Ты меня пугаешь, Влад. Объясни, что происходит, или я на последние гроши повезу тебя к частному психиатру.
— Не беспокойся, лучше дай мне выспаться. И если можешь, не спрашивай меня больше ни о чем.
Влад лег в постель. Накрылся с головой одеялом. «Один поцелуй, что такого! Завтра она о нем забудет! Так же, как она забыла обо всем. Но ведь мы были так близки душой и телом! Как воскресить в ней прежние чувства? Не может быть, чтобы они были утрачены навсегда! А кто этот человек, которого она называет братом? У нее не было никакого брата. С какой целью тот, кто лишил ее памяти, приставил его к ней? Что он сделает, когда узнает о нашем знакомстве?»
Одолеваемый тяжелыми думами, Влад погрузился в тревожный сон, наполненный стонами и судорожными сокращениями мышц, которые очень беспокоили не смыкавшего глаз Стаса.
Временами Трюкач кричал во сне. При этом его глаза оставались открытыми,
