Петер Демпф - Тайна Иеронима Босха
— Тебе не место в этом мире, — неожиданно прозвучал голос Энрика.
Он подошел к товарищу и попытался забрать у него декорацию.
— Если бы все работали, как ты, то мы смогли бы показать представление не завтра, а в следующем году.
Петрониус виновато кивнул и неохотно оторвался от созерцания бесконечного неба.
— Куда нести декорации?
— Я уже трижды сказал. Туда, за гору искушения, на правую сторону. Прислони к колонне и подними на гору. Внутри гора полая. Вверху декорации надо привязать веревкой. Вот, возьми канат и поспеши.
Петрониус кивнул и потащил натянутое на рамку трехметровое полотно к горе. Издали она действительно напоминала огромную скалу, которую закатили в еще не законченное здание собора. С обратной стороны она была завешана льняными полосками ткани. Со стороны колонн осталось место для последней декорации. Тогда вся конструкция приобретала оптическую завершенность. Петрониус вставил рамку в отверстие и проскользнул за полоски. По лестнице внутри горы он забрался наверх, чтобы канатом прикрепить декорацию к раме. Оттуда, если просунуть голову сквозь ткань, подмастерье мог видеть всю площадь. Перед собором стояли скамейки, приготовленные для горожан и патрициев. Места для простого люда были огорожены канатами вокруг колонн.
Петрониус завязывал узел, когда над сценой раздался пронзительный крик.
— Босх!
Высокий голос рвался вверх и, отражаясь от колонн, эхом возвращался назад.
— Иероним Босх!
Из темноты собора показалась фигура инквизитора, который, тащил за собой актера в маске. Петрониус слегка приоткрыл полотно декорации — так он мог лучше видеть происходящее и ничего не пропустить. Человек, шедший позади священника, попал в луч света, прорвавшегося сквозь облака и озарившего пространство между колоннами, и оказался чертом с рогами на голове, с привязанными к ногам конскими копытами и хвостом с острым, в форме сердца, концом. Но одет он был в платье доминиканца.
— Иероним Босх! — прокричал инквизитор, и от этого крика у всех присутствующих по спине побежали мурашки. — Выходите и покайтесь, я знаю, что вы здесь.
Патер держал артиста в костюме черта за воротник и крутился во все стороны, чтобы не пропустить появления художника. Его белое как мел лицо светилось во мраке собора, а обычно красные глаза походили на черные дыры. Петрониус невольно спрятался за декорацию, чтобы остаться незамеченным.
Мастер Босх появился в тот момент, когда патер Берле повернулся к нему спиной. На лице мастера была язвительная улыбка, в его облике чувствовались уверенность и достоинство. Такой человек никогда не станет унижаться и брызгать слюной подобно патеру Берле.
— Что вам нужно от меня, патер Иоганнес?
Инквизитор обернулся и некоторое время в оцепенении смотрел на художника.
— Что мне нужно? Что мне нужно? Вот что мне нужно! — прокричал священник и толкнул актера в маске к ногам художника.
— Вы что, совсем лишились рассудка, одев сатану как доминиканца? Разве не сказано в Библии: не испытывай Господа Бога своего?!
Босх задумчиво кивнул, опустился на колено и помог человеку в маске встать.
— Там также написано: Господу своему Богу ты должен поклоняться и Ему одному служить. О служении доминиканцам, насколько мне известно, в Библии не сказано ни слова. Но так как они все более дерзко вмешиваются в дела веры в Хертогенбосе, сравнение со злым духом из Евангелия от Матфея кажется мне оправданным.
С этими словами Босх обращался не к инквизитору, а к актерам и рабочим, устанавливавшим декорации. Привлеченные криками священника, они собрались вокруг спорщиков. Петрониус хорошо видел их: оба бледные, один стоял, заложив руки за спину, другой — скрестив руки перед собой. Во втором ряду среди собравшихся подмастерье рассмотрел Якоба ван Алмагина, прикрывавшего лицо руками. Казалось, тот расстроен поведением мастера.
— Разве дьявол не искушает нас ежедневно? Разве мы не потакаем прихотям доминиканцев в нашем городе? Потому что проще сказать: тот виноват, этого надо наказать сразу, того — лишить жизни, чем произнести: я виновен, мы все должны быть наказаны, давайте покаемся, так как у всех нас один конец — смерть.
— Вам не удастся толковать Библию в соответствии с вашими еретическими мыслями. Наш Господь требует послушания. И я заставлю всех, потребую этого послушания от каждого!
— Вы что — Господь Бог, патер Иоганнес, что ведете подобные речи? Тогда разрешите поздравить вас. Это самое глубокое еретическое заблуждение, которое может появиться у человека. Лично я придерживаюсь Библии.
— Я не Бог, но и вы не Бог! И обещаю вам, что если завтра вечером черт выйдет в обличье доминиканца, я сам брошу факел и подожгу этот город. А вы уже давно горите в чистилище!
Петрониус видел, как люди отворачиваются от патера и возвращаются к работе. Одни бормотали что-то или обсуждали с соседями выходку инквизитора. Другие молчали и кивали мастеру Босху. Выступление инквизитора не произвело нужного действия, и он, яростно расталкивая толпу, исчез за колоннами. Мастер Босх дождался его ухода и обратился к актерам и рабочим:
— Стройте декорации и ничего не бойтесь. За нами город. А черт, обещаю, не выйдет в обличье доминиканца.
Петрониус задумчиво спустился с лестницы, стал перед декорацией и осмотрел свое произведение. Гора искушения была покорена. Теперь оставалось надеяться, что ангелы будут на стороне его учителя и защитят от дьявола инквизиции.
Когда подмастерье шептал: «Сатана, изыди!» — его осенило, где можно найти Зиту. Разве он не связан тайно с господином всех злых духов и самим Люцифером?
X
Петрониус спешил. Он быстро выскользнул через заднюю дверь зала и побежал мимо соборной башни по улице Керк-страат. Вонючая грязь из луж, в которые юноша ступал, обдавала его с ног до головы. Когда Берле возвращался к себе в конвент, он поднимался по улице Ватер-страат. Там Петрониус и собирался дождаться инквизитора. Он мог спрятаться за большой бочкой для дождевой воды, которую кузнец поставил, чтобы охлаждать железо. Совершенно выдохшись, Петрониус опустился между стеной дома и бочкой. Подмастерье не просидел там и нескольких минут, пытаясь отдышаться, как услышал тяжелые, размеренные шаги патера.
Когда священник проходил мимо, Петрониус затаил дыхание. В глазах у подмастерья потемнело, легкие горели, требуя воздуха. Пот тек по всему телу. А когда он наконец сделал выдох, изо рта вырвался хрип. Патер Берле вернулся, удивленный странным звуком, огляделся, но ничего не заметил и зашагал дальше. Петрониус дождался, пока инквизитор отойдет на значительное расстояние, встал и последовал за ним. На улице никого не было. Ночь наполнила переулок тьмой, как темное пиво — стакан. Священник не замечал тени следовавшего за ним художника.
Через три улицы звук шагов затих, и Петрониус остановился, всматриваясь в темноту. Перед освещенным лунным светом фасадом дома он увидел белые руки и блестящую тонзуру священника. Патер постучал в дверь монастыря, ему открыли. Петрониус пробрался ближе к фасаду фахверкового здания. Казалось, патер Берле кого-то ждал, он взволнованно расхаживал перед домом, похрустывая фалангами пальцев. Неожиданно дверь снова открылась, бесшумно и медленно. Патер Берле проскользнул внутрь. Петрониус был озадачен. С кем встречается доминиканец в этом доме?
Юноша осмотрелся, ища какое-нибудь дерево, на которое можно забраться, или выступ в стене, чтобы за него уцепиться. Петрониус уже собирался встать и бежать по переулку, а потом забраться на внешнюю стену, когда кто-то толкнул его, схватил за руку и потащил в тень, прежде чем он смог оказать сопротивление.
— Ты что, лишился рассудка?!
Петрониус поразился:
— Цуидер, что ты здесь делаешь?
— Скажу, если ты не будешь лезть на рожон на освещенной лунным светом улице. Думаешь, инквизитор не предпринял мер, чтобы проучить дурачка вроде тебя? Ты не дошел бы и до середины улицы… даже не понял бы, что уже на том свете. Там, вверху, за голубиной дырой сидит арбалетчик, причем чертовски меткий!
— Я благодарен тебе, — вздохнул Петрониус, стараясь
— Видать, это моя работа — спасать поздними вечерами глупцов. Иначе у нас не будет оправдания перед Господом Богом. Но серьезно, зачем ты бежал за патером Берле?
Петрониус сел, он по-прежнему лишь с трудом различал фигуру нищего. Подмастерье восхищался ловкостью Цуидера, узнавшего и задержавшего его.
— Я думал, что знаю, где найти Зиту. Я почувствовал. Сегодня снова была стычка между патером и мастером в соборе. Они оба почему-то страшно разозлились.
Нищий глубоко вдохнул.
— У нас нет времени думать об этом. Я, во всяком случае, нашел Зиту. Детская задачка. Она живет там, где и жила. Просто не может выходить, сидит под домашним арестом. Одному дьяволу известно — почему. Я, собственно говоря, собирался к тебе в собор, когда на пути мне попался патер, а потом и ты. Тебя невозможно было не услышать.
