Джей Эм - Ад Лабрисфорта
– Верю, – сказал Флэш. И не солгал.
Кто угодно мог бы наврать о своей невиновности – только не Керк Шеви.
– А чего ты вообще… заниматься-то этим стал?
– Не надо, – почти попросил Керк.
– Ну, не хочешь – не рассказывай.
– Да я бы рассказал. Но таким, как ты, неприятно такие истории слушать…
– Каким это – «таким, как я»?
– Ну, нормальным людям. Мужчинам особенно.
– Я за свою жизнь много разных историй выслушал. Журналистом работал.
– Серьёзно? – впервые Шеви позволил себе задержать взгляд на своём собеседнике чуть дольше, чем на один миг.
– Да.
– Ну, у меня-то история не такая… – Керк улыбнулся через силу. – Плохая история… Стал я этим заниматься, потому что по-другому… жить не получалось. Мне когда пять лет было, мою мать у меня на глазах изнасиловали. Пьяный какой-то, или наркоман. Я тогда не понимал ничего, только испугался по-страшному. Она мне «Беги!» – крикнула. Я и побежал… ничем помочь не попытался. А как вырос, как понял всё…
В общем, никогда у меня ничего не получалось ни с женщинами, ни с мужчинами – если я сам пробовал… Нужно, чтобы обязательно – меня, и чтобы грубо, чтобы боль терпеть, унижения… А если долго ничего такого нет – хоть в петлю лезь, так себя ненавидеть начинаешь. Вот и нашёл себе такую… работу. Всегда можно то, в чём нуждаюсь, получить – ну, и деньги ещё…
Уэсли действительно захотелось закончить этот разговор, но он всё же спросил:
– Что, все, с кем встречаться приходилось, садистами были?
– Не все… в обычной своей жизни. Там, в обычной жизни, у них подруги, или жёны. Семьи, дети – всё как положено. Но иногда им нужно почувствовать себя по-настоящему сильными, хозяевами почувствовать… Ты, просто, может, другой, и о таких вещах не задумываешься. Но очень многих заводит чужая боль, правда. – Шеви, кажется, хотел добавить что-то ещё, но покачал головой: – Нет, всё, можно, я больше не буду тебе об этом рассказывать?
Как раз в этот момент железная дверь со скрежетом отворилась, оповещая об окончании прогулки.
На обед и на ужин в тот день дали знаменитую лабрисфортскую перловку. Вместо того, чтобы заталкивать её в себя, Уэсли вывалил часть обеденной порции и всю вечернюю на сложенную в несколько раз туалетную бумагу, которую положил на пол, за спинку кровати – подальше от посторонних глаз. Ральф Фортадо, наверное, в то же время проделал то же самое. Уэсли подумал, что у него, скорее всего, имеется более подходящее место, куда спрятать кашу. Он же давно здесь, мог устроить себе какой-нибудь тайник…
* * *На следующее утро, шестого сентября, Уэсли отправился на прогулку в лучшем настроении, чем обычно. В «лучшем» – применительно к Лабрисфорту, само собой.
Причина была в том, что план побега – дурацкий, но пока единственный – уже начал осуществляться… Не терпелось увидеть Фортадо.
Когда арестантов со второго этажа, в том числе и Уэсли, запустили во двор, там уже находились обитатели первого. (После расстрела девятнадцатого августа с первого этажа некоторое время выводили только Роджера Фрэнсиса, но недавно прислали сразу двоих расстрельников. Одиночки «квартирантов» не стояли пустыми подолгу). Через минуту должны появиться заключённые с третьего этажа – Джо, его шестёрки, шестёрки Оллза, «нейтральные» арестанты, не входящие ни в один из «лагерей», Реджинальд Питер Филдингтон и, конечно, Ральф… Дверь открылась, и все они вошли в предбанник. Все, кроме Ральфа.
Чёрт… он же один в камере. Что могло произойти? Это в другой, нелабрисфортской жизни, если человек не пришёл куда-то в положенное время – это ещё ничего не значит. Но здесь это значит очень многое. И не предвещает ничего хорошего.
Уэсли решил, что надо внимательно послушать, о чём будут говорить обитатели третьего этажа. Но этого не понадобилось – благодаря Реджинальду Питеру.
Едва ступив по двору несколько шагов, он принялся бубнить, обращаясь одновременно ко всем и ни к кому конкретно:
– Это что же? Если тут вот так запросто начнут рушиться потолки, я добровольно перейду к рыбьему корму, и пусть меня пристрелят. По-моему, это получше, чем быть раздавленным…
Уэсли окликнул Питера:
– Эй, Пит, про какой это потолок ты треплешься?
Филдингтон глянул удивлённо:
– Как это – какой потолок? Обычный потолок… – и ткнул пальцем вверх, в затянутое тучами небо.
Похоже, вопрос для него оказался слишком отвлечённым.
– Где обвалился потолок? – конкретизировал Флэш, хотя сам уже догадывался, что услышит в ответ. Но не желал верить догадке.
– Как где? – сегодня Питера явно тянуло задавать вопросы. – Известно, где… с нами по соседству. У Фортадо. Я и не думал, что здешний потолок рухнуть может. А он взял, да и смог. Отвалился среди ночи кусище бетона прямо над койкой…
Уэсли отошёл от Реджинальда Питера. Слушать его дальше не хотелось. И затыкать единственным возможным способом – тоже.
Вспомнилось, что ночью, вроде бы, действительно был какой-то шум. Но особого значения Уэсли ему не придал. Не автоматная очередь под окном, в конце концов. Впрочем, если бы бетон обрушился на пол – грохот, наверное, был бы сильный. Но он упал не на пол…
Чёрт.
Флэш чем угодно готов был поклясться: это не простое совпадение. И напрасно Филдингтон суетится. На него потолок не обвалится.
На душе сделалось горько и тяжело. Можно ли было назвать их с Фортадо друзьями? По большому счёту, это не так уж и важно…
Они собирались вместе бежать. И это он, Уэсли, завёл разговор о побеге. И если быть честным, не убеждать себя – «вдруг всё-таки случайно…» – нет никаких сомнений в том, что именно он толкнул Ральфа к гибели.
Фортадо попытался… и попытка не удалась. Уэсли предстоит в одиночку осуществить их – то есть, теперь уже только его – план. Насколько это удастся – особенно без обещанных Ральфом инструментов, – неизвестно. Остаётся надеяться, что в лазарете найдётся что-нибудь, чем можно будет попытаться сбить решётку. Если же нет – он застрянет в этом лазарете… Или, может, с решёткой всё получится, но его пристрелят на крыше тюрьмы. О вертолётном ангаре вряд ли вообще стоит думать – возможность добраться до него стремится к нулю. Мьюту это понравилось бы…
Да, как сказал вчера Фортадо, план – полное фуфло. Но отступать Уэсли не собирался. В его камере потолок тоже вполне мог бы рухнуть… Но не рухнул. Игра ещё продолжается.
Лабиринт
Вечер в шестой день сентября был наполнен чувством неотвратимости. Флэш собрал все оставшиеся у него силы для того, чтобы, в очередной раз перешагивая границу миров, сохранить хоть какое-то подобие спокойствия. Ведь однажды он обещал себе, что не будет впадать в отчаяние – какие бы сюрпризы ни приготовила ему Лабрисфортская тюрьма.
До сих пор он держался. Поборол подступающую панику и на этот раз. Вопрос в том, насколько ещё его хватит. Он чувствовал себя усталым. Ужасно усталым.
Многоликий город за золотыми воротами восстал из руин. Но теперь это был уже не город с отдельными домами и улицами, а что-то наподобие средневековой крепости гигантских размеров. Нескончаемо долго Флэш шёл мимо стены, прежде чем увидел вход – или, скорее, узкий лаз между каменными плитами, и протиснулся в него.
Внутри, под низкими сводами, царили полумрак и сырой холод. Направо, налево и прямо расходились коридоры, ширины которых хватило бы лишь для того, чтобы кое-как разминулись двое.
Без всяких размышлений Уэсли выбрал центральный коридор. Через несколько шагов обнаружил боковые ответвления от него. Свернул направо. Потом снова направо…
Лабиринт. Вот где он оказался.
И к чему же теперь нужно приготовиться? К появлению Минотавра? И ни одной Ариадны на тысячу километров вокруг…
Коридоры, коридоры. Некоторые ведут под небольшим углом вверх, другие, наоборот, понижаются. Одни расположены прямо, другие извиваются, как щупальца гигантского спрута. Их сотни… тысячи… бесконечное множество.
Здесь тяжело дышать. Стены словно придавливали к земле. Но Уэсли шёл и шёл, попадая всё в новые и новые тупики. Поворачивал назад, искал другие тоннели… и снова приходил в тупики.
Западня… Отсюда не выбраться.
Вот очередной «слепой», заканчивающийся глухой стеной коридор. Уэсли хотел уже повернуть обратно, но вдруг разглядел в углу что-то… кого-то. Там сидел человек. Человек очень маленького роста. Или… неужели ребёнок?
Да, это был ребёнок. Темнокожий мальчик лет десяти. Обхватив руками подтянутые к подбородку колени, он смотрел в пол перед собой. Но когда Уэсли приблизился, мальчик поднял лицо и взглянул на него… взглянул светлыми, голубыми глазами. И почему-то видеть этот взгляд было хуже, намного хуже, чем всех тех чудовищ, которые промелькнули перед глазами Флэша в прошлой параллели Лабрисфорта.
