Энн Райс - МЕМНОХ-ДЬЯВОЛ
К югу от нас сияли нью-йоркские небоскребы, а приглушенные, уютные огни Ист-сайда и Вест-сайда как будто манили к себе. Дэвид стоял не шевелясь - интересно, о чем он в тот момент думал?
Казалось, он вообще утратил способность двигаться. Я подошел ближе. Нет, неподвижность моего прилежного и усердного архивариуса не была вызвана состоянием внутреннего спокойствия и умиротворения. На его лице было написано страдание.
- В чем дело? - спросил я.
- Ты знаешь в чем, - шепотом произнес он. - Я так долго не проживу.
- Ты серьезно? И это несмотря на способности, которыми я тебя одарил?…
- Тс-с-с, успокойся… Мы слишком часто говорим о том, что, как мы заранее знаем, для одного из нас неприемлемо. Пора избавиться от этой дурной привычки.
- И говорить друг другу только правду? Ладно. Вот тебе правда. Сейчас тебе кажется, что ты не сможешь выжить. Но это только сейчас. Пока внутри тебя кипит и пенится еще горячая кровь. Все естественно. Но ты не будешь испытывать подобное ощущение вечно. И это главное. Так что давай больше не будем говорить о выживании. Я уже пытался покончить со своей жизнью и получил хороший урок - ничего не вышло. К тому же мне есть о чем подумать: о странном существе, которое меня преследует, и о том, как помочь Доре, прежде чем оно до меня доберется.
Мои слова заставили Дэвида умолкнуть.
Мы пошли по парку прогулочным шагом, ничем не отличаясь от смертных. Ноги проваливались в рыхлый глубокий снег. Зимние деревья вокруг склоняли к нам свои черные голые ветви. В отдалении виднелись огни городских кварталов.
Я не мог не думать о загадочных шагах, нервничал, ожидая их услышать опять. И неожиданно мне пришло в голову, что появившееся неизвестно откуда чудовищное существо, этот дьявол - или кем он был на самом деле? - приходил только за Роджером…
Но как тогда быть с тем человеком - с неизвестным мужчиной? Теперь в моей памяти он виделся именно таким - обыкновенным мужчиной, мелькнувшим перед моими глазами за миг до восхода солнца.
Мы подошли к южной границе Сентрал-парка. Высокие здания, рядом с которыми потерялась бы даже Вавилонская башня, сияли яркими огнями, словно бросая вызов самим небесам. До нас доносилось привычное шуршание шин проносящихся по улице сверкающих, шикарных автомобилей, в их равномерный гул то и дело вторгался скрип тормозов и шумный рокот такси.
Дэвид был печален и задумчив.
Наконец я не выдержал:
- Если бы ты увидел это существо собственными глазами, у тебя едва ли возникло бы стремление продолжить это знакомство.
Я тяжело вздохнул, не испытывая желания вновь во всех подробностях вспоминать, как выглядел крылатый дьявол.
- Откровенно говоря, ты даже не можешь представить, какой захватывающей кажется мне сама идея, - признался Дэвид.
- Отправиться в ад? В компании дьявольского существа?
- А разве ты уверен, что в нем было нечто дьявольское? Разве ты почувствовал в нем зло? Я уже спрашивал тебя об этом. Ощутил ли ты, что от крылатого создания исходит зло, когда оно уносило с собой Роджера? И разве Роджер хоть как-то намекнул, что испытывает при этом боль?
Его вопросы показались мне несколько казуистскими.
- Не советую тебе столь небрежно и легкомысленно относиться к смерти, - заметил я. - Знаешь, мои взгляды с годами меняются. Атеизм и нигилизм юности кажутся мне теперь проявлениями ограниченности и самоуверенного нахальства
Он улыбнулся - беззлобно, снисходительно, как улыбался, будучи еще смертным, с высоты своего почтенного, увенчанного лаврами возраста
- Тебе когда-нибудь приходилось читать Готорна? - мягко спросил он.
Мы пересекли мостовую и теперь медленным шагом огибали фонтан перед отелем «Плаза».
- Да, - ответил я, - когда-то.
- Ты помнишь Итена Брэнда и его поиски непростительного греха?
- Да, что-то такое помню. Он отправился на поиски и бросил своего приятеля.
- Вспомни этот абзац, - тихо попросил Дэвид.
Мы шли уже по Пятой авеню, всегда ярко освещенной и оживленной в любое время суток, и он процитировал наизусть несколько строк:
- «Его сердце уже не билось заодно с сердцем всего человечества. Итен Брэнд оторвался от магнетической цепи, связующей людское общество. Он уже не был братом среди братьев, отпирающим двери камер или подвалов нашего естества ключом благого сострадания - а только оно дает право проникать в их тайны, - он обратился в холодного наблюдателя, который весь людской род считает лишь предметом для своих опытов, и под конец мужчины и женщины стали для него марионетками, и он дергал их за нити, приводящие к преступлениям, нужным для его поисков».
Я промолчал. Мне хотелось возразить, но это было бы не совсем честно с моей стороны. Я хотел сказать, что никогда не относился к людям как к марионеткам. Я всего лишь наблюдал за Роджером, а до того следил в джунглях за Гретхен. И не дергал ни за какие веревочки. Честность погубила нас обоих - и ее, и меня. Однако, цитируя строки Готорна, Дэвид имел в виду вовсе не меня - он говорил о себе, о том, какая пропасть отделяет его от людей. Он еще только начинал превращаться в Итена Брэнда.
- Позволь мне продолжить чуть далее, - все так же тихо произнес Дэвид и, не дожидаясь ответа, начал: - «Так Итен Брэнд сделался исчадием ада. Случилось это с ним, когда развитие нравственных его начал перестало поспевать за развитием умственным…»
Он оборвал себя на полуслове. Я в ответ не произнес ни слова.
- В этом и состоит наше проклятие, - снова заговорил он. - Наше моральное совершенствование прекратилось, а наш интеллект прогрессирует семимильными шагами.
Я по- прежнему молчал. Да и что я мог ответить? Я не хуже его знал, что такое отчаяние. Меня мог избавить от этого чувства красивый манекен в витрине магазина или нарядная подсветка какого-нибудь архитектурного сооружения. Я мог забыть о нем при виде гигантского собора Святого Патрика. Но вскоре отчаяние охватывало меня вновь.
Бессмысленность, бесцельность…
Эти слова готовы были сорваться с моих губ, однако вместо них я произнес совсем другое:
- Я должен думать о Доре.
Дора…
- Да, ты прав, - откликнулся Дэвид. - И благодаря тебе у меня теперь тоже есть о ком заботиться. У меня есть Дора - не так ли?
ГЛАВА 6
Что, как и когда сказать Доре? Вот в чем состоял главный вопрос. Мы отправились в Новый Орлеан следующим же вечером.
В доме на Рю-Рояль Луи не было, что, впрочем, меня отнюдь не удивило. Луи все сильнее и сильнее охватывала тяга к путешествиям, и однажды Дэвид видел его даже в компании Армана в Париже. В доме царили чистота и уют. Красивые яркие обои, лучшие в мире ковры, великолепная мебель в так любимом мною стиле эпохи Людовика Пятнадцатою - словом, не дом, а мечта, ставшая реальностью.
Дэвид, естественно, тоже хорошо знал этот дом, хотя и не видел его уже более года. В одной из шикарных, словно сошедших с картины спален, утопающей в шелках цвета шафрана и украшенной турецкими столиками и ширмами, по-прежнему стоял гроб, в котором он спал во время своего самого первого и очень краткого визита в новом для него качестве бессмертного.
Конечно же, гроб был тщательно замаскирован. Дэвид, как и большинство новообращенных вампиров, если они не вечные странники по натуре, настоял на том, чтобы гроб был настоящим, однако позже его искусно спрятали в тяжелый бронзовый сундук - Луи где-то отыскал этот огромный, как рояль, массивный прямоугольный ящик с секретом. А секрет заключался в том, что вы ни за что не отыскали бы на нем отверстие для ключа, но достаточно было легчайшего прикосновения в нужном месте, чтобы крышка мгновенно откинулась.
Когда- то мы жили в этом особняке втроем: Луи, Клодия и я. В ходе его ремонта и реставрации я выполнил данное себе когда-то обещание: устроил здесь собственное место для отдыха. Но не в той комнате, что прежде служила мне спальней, -теперь там стояли только кровать с пологом на четырех столбиках и туалетный столик, - а в мансарде под самой крышей. Надежное убежище из металла и мрамора.
В общем, в Новом Орлеане у нас было вполне комфортабельное жилище, и я был даже рад, что Луи там не оказалось. Мне не хотелось рассказывать ему о том, что я видел, и услышать в ответ, что он не верит ни единому моему слову. В его чисто убранных комнатах ничего не изменилось. Разве что прибавилось несколько новых книг, и появилась очень интересная, сразу привлекшая к себе мое внимание картина Матисса.
Как только мы устроились с дороги и проверили все системы безопасности - должен сказать, что бессмертные терпеть не могут, когда обстоятельства заставляют их делать то, что вынуждены делать смертные, поэтому мы просто быстро, но внимательно осмотрели все вокруг, - было решено, что я один отправлюсь в окраинные районы и постараюсь увидеть Лору.
В последнее время я не ощущал присутствия ни своего преследователя, ни таинственного мужчины. Однако мы с Дэвидом считали, что любой из них может вскоре появиться вновь.
