Виктор Глебов - Дыхание зла
– Ну да. Конечно, он.
– А в каком смысле своего коллегу-хирурга? Он же цветочным магазином владеет.
– Так это сейчас. А раньше он хирургом был. Кардиологом.
Самсонов прикрыл на несколько секунд глаза. Полицейские проверяли, нет ли среди членов шахматного клуба хирургов, поскольку это могло бы стать ниточкой к тому, кто вырезал часть бедренной кости у убитых, но никому не пришло в голову выяснить прежние места работы.
– И давно он… занялся цветочным бизнесом? – спросил старший лейтенант, стараясь, чтобы вопрос прозвучал по возможности небрежно.
– Понятия не имею. Думаю, несколько лет назад. Может, пять-семь. Спросите у него сами, если хотите. Да только зачем вам?
– Нет, это я так, – Самсонов натянуто улыбнулся. – А кем ваш супруг работает?
Кроликова, очевидно, решила, что логика полицейского не поддается пониманию, потому что только вздохнула и ответила с легким раздражением:
– Старшим научным сотрудником в одном НИИ. Названия не помню. Он химик.
В этот момент у Самсонова зазвонил телефон. Это оказался Дремин.
– Простите, я отвечу, – сказал полицейский Кроликовой.
– Да ради бога! – она отвернулась и принялась перебирать какие-то бумажки.
– Что случилось? – спросил Самсонов, прижав трубку в уху.
– Валер, Морозов показал снимки членов клуба свидетелю, – голос у Дремина был возбужденный. – Составлять фоторобот нет необходимости!
– Да? – Самсонов подобрался, словно гончая, учуявшая зайца. – Ну, порадуй меня!
– Он узнал Рыбкина.
Брови у старшего лейтенант невольно приподнялись.
– Уверен?
– Он или я?
– Он, конечно.
– Да, у него нет ни малейших сомнений.
– Ладно. – Самсонов вспомнил, что Кроликова говорила, будто Рыбкин играет с Филатовым. Похоже, не судьба сегодня доктору закончить партию. – Я сейчас в «Табии», так что поговорю с ним.
– Где ты?! – насторожился Дремин.
– В шахматном клубе.
– Как ты там оказался?!
– Доехал на такси, – соврал Самсонов, подумав с досадой, почему он действительно не воспользовался этим, казалось бы, очевидным, вариантом. Не пришлось бы тащиться в метро. Вот уж действительно мозги набекрень!
– Ты в порядке?
– Вполне. Свидетель еще что-нибудь сказал? Он разговаривал с Рыбкиным? Может, заметил что-нибудь необычное?
– Нет. Они просто прошли навстречу друг другу. Рыбкин спускался, он поднимался.
– Ясно. Я тебе позвоню, когда поговорю с Рыбкиным. Может, придется доставить его в управу.
Отключившись, Самсонов обратился к Кроликовой:
– Анна Юрьевна, где я мог бы поговорить с Рыбкиным?
– С Рыбкиным? – удивилась она. – Да зачем он вам?
– Понадобился вот.
– Вас сегодня просто во все стороны бросает! – с досадой сказала Кроликова. – Ну, идите в последнюю игровую. Сегодня там пусто. Позвать его, что ли?
– Будьте так добры.
Кроликова со вздохом выползла из-за ресепшена и поплыла искать Рыбкина, а старший лейтенант перебрался в свободную комнату.
Рыбкин появился минуты через три.
– Вы опять здесь, – констатировал он равнодушно. – Как продвигается расследование?
– Постепенно, – ответил Самсонов. – Появились новые данные. Свидетельства.
– Да? – Рыбкин сел на стул напротив и уставился на полицейского. Руки сложил на объемном животе.
– Леонид Антонович, вас видели на лестнице в доме, где была убита Левакина, – прямо заявил Самсонов, внимательно следя за реакцией собеседника. – Вы скрыли от нас, что ездили к ней в тот день, незадолго до убийства.
Было видно, как судорожно сглотнул Рыбкин. Его глаза навыкате обвели комнату медленным взглядом и остановились на полицейском. До сих пор он еще ни разу не моргнул.
– Кто вам это сказал?
– Свидетель. Сосед Левакиной. Он опознал вас.
Рыбкин поднял было руку, словно намереваясь вытереть лысину, но передумал и вернул руку на живот.
– Я там был, – проговорил он тихо. – Да, я к ней ездил. Посмотрел адрес в книге на ресепшене и поперся вслед за ними.
– За Антоновым и Левакиной? – уточнил Самсонов.
– Да.
– Зачем?
– Но я не виделся с Левакиной, – Рыбкин словно не слышал вопрос. – Клянусь! Звонил, но она не открыла. Я ушел и поехал домой.
– Зачем вы ездили к ней? – повторил Самсонов.
Рыбкин наконец моргнул – очень медленно, словно опустил на глаза штору.
– Не к ней, – сказал он нехотя. – То есть я не собирался с ней говорить.
– Но…
– Я поехал за Петей, – перебил Рыбкин, почему-то оглянувшись на дверь, будто желая убедиться, что они с Самсоновым одни в комнате. – Я вам доверюсь, но поклянитесь, что никому не расскажете.
– Не могу. Если это связано с расследованием…
– Нет! – снова перебил Рыбкин. – Это наши, только наши с Петей дела! Честное слово! – Его выпуклые глаза стали еще больше, словно норовя выпасть из орбит. – Мы в тот день договорились встретиться, но у него сел мобильник, а эта стерва заставила его везти ее домой, – зачастил он свистящим шепотом, подавшись вперед. – Я ему звонил, но не мог дозвониться. Я только потом узнал, что у него телефон разрядился. Поэтому поехал следом. Думал, что успею его перехватить возле ее дома, но опоздал. Я подумал, может, он зашел к ней, но, конечно, он просто высадил ее и уехал. В общем, я поднялся и позвонил, но она не открыла, и я уехал домой. Я думал, Петя специально не берет трубку, только не знал почему. Мы не ссорились, и вообще у нас все… замечательно. – Рыбкин замолчал, чтобы перевести дух.
– Вы что, хотите сказать, что у вас роман с Антоновым? – не мог поверить своим ушам Самсонов.
– Да. Умоляю не говорить ни слова моей жене!
Самсонов почувствовал, как голову сдавливает невидимый обруч.
– Антонов это подтвердит? – спросил он.
– Можем позвонить ему прямо сейчас, – с готовностью отозвался Рыбкин.
– Валяйте, – махнул рукой Самсонов.
Рыбкин достал мобильник и набрал номер.
– Алло, – сказал он через пару секунд. – Петь, это я. Мне пришлось все рассказать старшему лейтенанту. Самсонову, да. Про нас. Именно. Ну, так получилось. Кто-то видел меня на лестнице у Левакиной в день убийства. Можешь подтвердить, что я не вру? Я даю трубку старшему лейтенанту.
Самсонов взял у него телефон.
– Алло.
– Леня правду говорит, – голос у Антонова был немного смущенный. – У нас роман, и мы договорились в тот день встретиться. У меня сел сотовый, и из-за этого вышла вся эта неразбериха.
Самсонов сбросил вызов и вернул телефон Рыбкину.
– Можете быть пока свободны, – сказал он.
– Вы не скажете никому? – умоляюще проговорил тот, вставая.
– Если не будет необходимости.
Рыбкин постоял в нерешительности, видимо прикидывая, можно ли считать это достаточной гарантией, потом медленно кивнул и вышел.
Самсонов встал и подошел к окну. За стеклом раскачивались на ветру деревья, небо затянули тучи, лишь на горизонте виднелся клочок голубого неба. Похоже, вскоре должен был полить дождь. Полицейский приоткрыл окно и вдохнул прохладный воздух.
Чем больше он углублялся в это дело, чем больше данных у него появлялось, тем запутаннее все становилось. Показания свидетелей не упрощали, а лишь усложняли ситуацию. Самсонов прислонился лбом к прохладному стеклу и закрыл глаза. Надо было возвращаться в управу. Его ждала куча дел: предстояло всерьез заняться покушением на Малинина. Было кое-что, смущавшее старшего лейтенанта, но, чтобы разобраться с этим, ему требовалась полная картина произошедшего.
Самсонов достал мобильник и набрал номер такси.
Глава 10
Слишком много вопросов
Перед старшим лейтенантом были разложены все отчеты оперов, следователей и криминалистов с места преступления – того, где убийца пытался прикончить одну из намеченных жертв – Малинина.
За окном лил дождь, ветер яростно раскачивал деревья, будто пытаясь вырвать их с корнем и унести в неведомую даль. Самсонов задумчиво смотрел на улицу, но видел множество фактов, каждый из которых представлял часть мозаики, никак не желавшей складываться. Он вспоминал последние события дня.
Пока он ехал в такси, ему позвонил Дремин и сообщил, что Малинина перевели в палату.
– Я еду туда, – сказал он.
– Встретимся в больнице, – ответил Самсонов.
Опутанный прозрачными трубками и утыканный катетерами, бывший биатлонист выглядел едва живым. Врачи сказали, он потерял много крови, и им едва удалось вытащить его с того света, хотя сама по себе рана оказалась не очень серьезной. Если бы лезвие вошло чуть левее, все было бы кончено, но убийца промахнулся и никакой жизненно важный орган не задел.
Лицо Малинина уже не выглядело добродушным, теперь оно больше походило на восковую маску. Справа на скуле чернел синяк, над правым глазом виднелся зашитый шрам от рассечения.
– У вас десять минут, и то это слишком много, – предупредил лечащий врач полицейских, прежде чем оставить их с пациентом. – Я скоро вернусь. – И он демонстративно взглянул на часы.
