Виктор Пронин - Победителей не судят
— Да? Надо же...
— Сейчас они зайдут в квартиру. Может быть, ты пойдешь приляжешь? Видик у тебя еще тот...
— Да. Ты прав. Видик у меня еще тот. Пойду прилягу.
В этот момент раздался звонок в дверь.
Касьянин с грустной улыбкой наблюдал за действиями приехавшей милиции.
Ребята с автоматами и сдвинутыми на затылок масками стояли на площадке и трепались о чем-то совершенно постороннем — в квартиру доносились слова о Кипре, телках, кожаных куртках, слышался молодой и здоровый гогот людей, не удрученных большими проблемами. А в это время молоденький лейтенант с экспертом ходили по квартире, совали пальцы в дыру, где совсем недавно был глазок, потом им пришла в голову мысль найти пулю, и они нашли ее — пуля ударилась в стену и, сделав в штукатурке небольшую раковину, упала на пол. Лейтенант осторожно поднял ее, сдул пыль, осмотрел под лампой, сдвинув молоденькие свои бровки и пробормотав себе под нос нечто такое, что не позволено слышать остальным, и осторожно опустил в целлофановый пакетик, который ему протянул эксперт.
— Важная улика? — спросил Касьянин уважительно.
— Достаточно важная, — серьезно ответил лейтенант, бросив в сторону Касьянина опасливый взгляд — дескать, не знаю, можно ли с тобой говорить откровенно.
— Наверное, это большая удача — найти такую улику?
— Как относиться к делу, — лейтенант опять неодобрительно посмотрел на Касьянина, который явно проявлял слишком большое любопытство. — Вы подозреваете кого-нибудь? — строго спросил лейтенант.
— Подозреваю.
— Кого именно?
— Зачем это вам? — устало спросил Касьянин.
— Вы хотите сказать...
— Да. Именно это я и хочу сказать. Еще когда вы в своем отделении собирались сюда, ваши ребята позвонили этим бандюгам, — Касьянин кивнул в сторону развороченной двери. — И предупредили. Так, дескать, и так, сматывайтесь побыстрее, поскольку выезжает группа захвата. И они смотались. За несколько минут до вашего прибытия.
Лейтенант долго, с подозрением смотрел на Кась-янина, потом перевел взгляд на Марину, на сидевшего здесь же, рядом с матерью, Степана, подумал, с трудом осознавая сказанное.
— Откуда вам все это известно?
— Сам слышал. В двери дыра, как вы успели заметить, поэтому все хорошо было слышно. Да они и не старались говорить потише, поскольку источник их совершенно надежен и для вас неуязвим.
— Вы так думаете? — Я думаю, не вы ли и позвонили этим ребятам? — усмехнулся Касьянин. — Осторожней со словами, гражданин потерпевший, — строго сказал лейтенант.
— Простите, — Касьянин развел руками. — Шутка.
— Есть вещи, которыми не шутят.
— Да, наверное, есть, В природе.
— Вы сказали, что подозреваете кого-то... Кого?
— Соседей.
— Что же вы им такого сделали, что они решили вот так поступить с вами?
— А почему вы не спросите, откуда у них оружие?
— Всему свое время.
Лейтенант раздражал Касьянина. В его голосе все время звучала какая-то назидательность, превосходство, служебная недоступность. При этом Касьянин прекрасно видел и неопытность этого дознателя, и его недалекость. Все услышанное до него доходило не сразу, судорожными скачками. Пытаясь выглядеть проницательным и значительным, он даже сам не понимал, как все это глупо и бестолково.
— Вы сказали, что подозреваете своих соседей... Кто они? Вам известны фамилии, адреса, род занятий?
— Да, — кивнул Касьянин, усмехнувшись. — Известны.
— Вам кажется это смешным? — повысил голос лейтенант. Голос-то он повысил, но от этого вдруг заговорил тонко и немного истерично.
— Да, — опять кивнул Касьянин.
— Что же в этом смешного? — лейтенант оглянулся по сторонам, призывая в свидетели всех, кто слышал их разговор.
— Вы хотели знать фамилию моего соседа, который стрелял в дверной глазок?
Записывайте... Евладов.
— Записал, — проговорил лейтенант и тут же поднял недоуменный взгляд. — Вы хотите сказать, что это тот самый Евладов?
— Да. Тот самый. Вы хорошо его знаете. Вам интересен род его занятий?
— Если вам это известно...
— Бандитизм. Сказать, на что он живет?
— Если нетрудно... — лейтенант был явно растерян и совершенно не представлял, как ему вести себя дальше.
— Он обирает все соседние магазины, базы, торговые склады, промышленные предприятия, рынки, заправочные станции... Все они платят ему дань. И он на эту дань живет.
— Но это очень ответственное заявление...
— Я знаю.
— А этот, простите, как его...
— Евладов. Когда забудете эту фамилию, зайдите к начальнику отделения. Он напомнит. Подозреваю, что эта фамилия выколота у него на лбу. А если этой фамилии у него на лбу еще нет, то она там скоро появится! — С каждым словом Касьянин повышал голос и последние слова почти выкрикнул. Странно, но именно крик больше всего и подействовал на лейтенанта, он сразу сделался подчеркнуто вежливым, даже оробевшим.
— Ну что ж, похоже на то, что мы свое дело сделали... — он озабоченно оглянулся по сторонам. — Протокол осмотра места происшествия составили, следы юридически зафиксировали, даже вещественное доказательство нашли, — он похлопал себя по карману, где в целлофановом пакетике лежала пуля. — Осталось только попрощаться, — он осмотрел жильцов квартиры.
— Евладова сегодня будете брать? — поинтересовался Касьянин.
— Повременим. У нас нет доказательств, что нападение совершил именно он.
— Вы полагаете, такие доказательства будут?
— В любом случае решение о захвате, об аресте, задержании принимает руководство. Спокойной ночи, — лейтенант уже направился было к прихожей, но его остановила Марина.
— Вы что же, вот так и уходите?
— Конечно. А почему нет?
— Может быть, оставите до утра хотя бы одного-двух своих автоматчиков...
Ведь нападение может повториться.
— Знаете, что я обо всем этом думаю, — доверительно произнес лейтенант, избавившись наконец от робости и неуверенности. — Чем-то вы им досадили, они вас маленько припугнули... Скорее всего дело на этом закончится. Вам не стоит волноваться.
— Вы так уверенно об этом говорите, — пробормотал Касьянин. — Я могу передать ваши слова руководству?
— Зачем? — быстро спросил лейтенант и почему-то опять засуетился. — Вовсе, незачем. Это наш с вами разговор. К делу, по которому я приехал, он отношения не имеет.
— Даже так? — удивилась Марина.
— Все, что имеет отношение к делу, записано в протоколе, — назидательно произнес лейтенант. — Все остальное — домыслы, помыслы, умыслы, — он широко улыбнулся и подмигнул Степану, который смотрел на него, широко раскрыв глаза. — Спокойной ночи, — повторил он и вышел из квартиры вместе с экспертом и еще каким-то мужичком, который за все время так и не произнес ни единого слова.
Исчезли чужие люди и чужие голоса, в квартире стало тихо, на площадке прекратился веселый, молодой гогот — вся группа захвата съехала на лифте вниз.
Касьянин вышел на балкон и некоторое время наблюдал, как погружаются в машину ребята с автоматами — вязаные шапочки с прорезями для глаз так и остались у них на затылках. Видимо, опасности они уже не чувствовали и могли позволить себе раскрыть лица и вдохнуть прохладный ночной воздух. Хлопнули жидковатые двери машины, она отъехала от подъезда, свернула за угол и исчезла.
Проводив ее взглядом, Касьянин вернулся в квартиру.
— Что будем делать? — спросила Марина.
— Собирать вещи.
— Они не вернутся?
— Кто? Милиция? Нет, не вернется.
— А бандиты?
— Вернутся обязательно. Но не сегодня. Уже светает, над лесом поднимается заря, а бандиты тоже люди, им необходим отдых перед долгим и напряженным днем.
Они очень устают к концу дня.
— Когда уезжаем?
— Я отвезу вас на утренний поезд, а сам вернусь в редакцию.
— Зачем? — спросила Марина. — Почему мы не можем поехать вместе?
— Потому. Деньги надо получить, с редактором договориться... Что значит — сняться и поехать? Я человек служивый... Опять же нужно описать в газете сегодняшнее происшествие, — улыбнулся Касьянин.
— Доигрался один, — пробормотала Марина. — Дотешился, дозабавлялся. И получил в конце концов то, что и заслужил.
— Не один я чужими игрушками забавляюсь, — ответил Касьянин, уловив укор в словах Марины. — Если бы никто не совал свой нос в чужие дела, в чужие вещи, жизнь на земле была бы совсем другой.
— Я не знала, что в этом доме мне все чужое!
— Я тоже не знал, что в этом доме мне уже ничего не принадлежит, — ответил Касьянин.
— Утешься, дорогой, утешься... Здесь все твое.
— Спасибо, дорогая.
— Сына, даже единственного сына, не задумавшись, с двенадцатого этажа выпихнул! Это ведь надо Додуматься!
— Может быть, благодаря Степану мы и живы остались.
— Да! Согласна! Благодаря Степану! Но не тебе! Это не твоя заслуга!
— О твоих заслугах мы говорить не будем, — голос Касьянина зазвенел металлом. — Займись тряпками, лифчиками, трусиками... Не забудь купальник прихватить, ты, кажется, собиралась загорать на берегах Днепра! — И Касьянин вышел на балкон.
