Мартин Смит - Полярная звезда
— Я никогда так не говорил.
Первой Зину назвала шлюхой Наташа, но Аркадий тут же подумал, что спорить сейчас никакого смысла не было. Он оставил мысль о всякой попытке подчинить себе ситуацию. Уже давно у него было такое чувство, что, хотя лучшими милицейскими работниками, бесспорно, являлись мужчины, зато в работе следователя пальму первенства должно было отдать женщинам. Каждая из них была следователем на свой лад. Складывая воедино мелкие факты на основе собственной интуиции, рыская во всех направлениях сразу, они часто добивались лучших результатов, чем мужчины, привыкшие брать нахрапом, идти напролом.
— Его больше интересуют американцы, — вставила Наташа. — На палубе из-за этого над нами издевалась Сьюзен.
— Он что, болен, что ли? — обратилась к ней Лидия.
Аркадий так привык к тому, что его постоянно трясло, что уже и не замечал этого.
— Он совсем не думает о себе, — объяснила ей Наташа. — Ходит, куда не надо, спрашивает, чего не надо. Хочет знать про Зину и офицеров.
— Каких офицеров? — спросила Лидия.
Защищаясь, Аркадий произнес:
— В разговоре с Наташей я упомянул только, что некоторые офицеры спят кое с кем из команды.
— Это все досужие сплетни. — Лидия подлила в его стакан. — Мы, бывает, по полгода живем на судне вместе. Мы проводим здесь больше времени, чем со своими семьями. Конечно, устанавливаются какие-то отношения, ведь все мы люди. Все нормальные. А вот если ты начнешь в свои рапорта писать такие вещи, ты запросто можешь погубить людей. Имя, попавшее на бумагу, уже не сотрешь. Со стороны это все выглядит некрасиво. Расследование по делу Зины может бросить тень на всю команду. Тебе ясно, что я имею в виду?
— Начинаю понимать.
— Он начинает понимать, — подтвердила Наташа.
— Вы имеете в виду и ваше имя?
— Всякий знает, чем занимается буфетчица, — ответила ему Лидия. — Я отвечаю за питание офицеров, убираю каюту капитана, дарю ему минуты счастья. Такова традиция. Я знала о ней с самого начала. Знают об этом и в министерстве рыбного хозяйства. И жена капитана знает. Ведь если б я не заботилась о нем на борту, он бы изнасиловал ее прямо у дверей квартиры. У других старших офицеров имеются в распоряжении другие… возможности. Все это делает нас просто человечными, но никак не преступниками. И поэтому если хотя бы намек на такую нашу жизнь появится в твоих рапортах, министерство и жены на берегу, которые предпочитают молиться на фотографии своих мужей вместо того, чтобы поработать рядом с ними на борту «Полярной звезды» хотя бы сезон, начнут требовать наших голов.
С кокетством Лидия поднесла свою рюмку к губам.
— С Зиной все сложнее. Вовсе она не проститутка, просто для нее переспать с человеком ровным счетом ничего не значило. Не будило в ней никаких чувств. Не думаю, чтобы она с кем-то переспала больше чем раз, такой уж она была. Естественно, как только я поняла, что происходит, я постаралась принять меры к тому, чтобы свести на нет все искушения.
— То есть? — спросил Аркадий.
— Она была официанткой у офицеров, я отправила ее в столовую для команды.
— По-моему, это только расширило круг соблазняемых.
— Как бы то ни было, она помешалась на американцах, так что, как видишь, тут и вовсе нет нужды упоминать о наших добропорядочных согражданах.
— Помешалась на американцах или на ком-либо одном из них? — уточнил Аркадий.
— Заметили, как он все схватывает! — гордо произнесла Наташа.
— Разве можно что-то наверняка сказать о Зине? — уклончиво ответила Лидия.
Аркадий легонько постукивал кончиками пальцев по голове, как бы вызывая мысль наружу. Он понял то, к чему подводила его исподволь Лидия: ни в коем случае не упоминать имени офицеров «Полярной звезды» ни в каких рапортах. Но никак он не мог постичь, для чего ей нужно предупреждать его.
— Он размышляет, — сказала Наташа.
По-видимому, новый приступ головной боли ему удалось отогнать.
— Вы ходили на танцы? — задал он Лидии новый вопрос.
— Нет. В тот вечер мне нужно было накрыть стол для американцев в кают-компании. Колбаска, огурчики, всякие деликатесы, которых у них на судне нет. Мы были слишком заняты, чтобы думать о танцах.
— Мы?
— Капитан Марчук, капитан Морган, капитан Торвальд и я. Команды американцев пошли танцевать, а капитаны сидели над картами. Я подавала и убирала со стола.
— Весь вечер?
— Да. Нет, разок я все же выходила — покурить на палубе.
Аркадий вспомнил, что Скиба видел, как она расхаживала в средней части судна в 11.15 вечера.
— Вас видели.
Лидия пришла в волнение, начала хлопать ресницами, вздохнула полной, высокой грудью.
— Это ничего не значит, я уверена. Я видела Сьюзен на корме, у поручня.
— Как она была одета?
Вопрос удивил Лидию.
— В белую блузку и джинсы, по-моему.
— А Зина, во что была одета она?
— Белая блузка и голубые брюки.
— Значит, Зину вы тоже видели?
Лидия моргнула, как человек, сделавший неожиданный для него самого шаг.
— Да.
— Где?
— На кормовой палубе.
— А они вас видели?
— Не думаю.
— Вы оказались достаточно близко к ним ночью, для того, чтобы рассмотреть, во что обе одеты, и говорите, что ни одна из них вас не заметила?
— У меня отличное зрение. Капитан все время говорит, что ему нужен хоть один офицер с такими же зоркими глазами, как у меня.
— Сколько раз вы выходили в море вместе с капитаном Марчуком?
В замечательных глазах ее как бы вспыхнули свечи.
— Это мой третий рейс с Виктором Сергеевичем. Еще во время нашего первого рейса он стал главным капитаном флотилии. Во втором рейсе он перевыполнил план на сорок процентов и стал Героем Социалистического Труда. Его избрали делегатом на съезд партии. В Москве знают его, там у них на него большие виды.
Аркадий допил вино и поднялся на ноги; они все еще были слабыми, но служить ему не отказывались. Мозги наконец-то заработали.
— Спасибо вам.
— Может, достать копченой рыбки, еще вина? — предложила Лидия. — Поужинали бы.
Он с опаской сделал пару шагов. Через порог, пожалуй, переберется.
— Аркадий, — позвал сзади Наташин голос, — будь осторожен, когда соберешься бросить первый камень.
На мостике было темно, светились только огоньки приборов: экраны радара и дальней гиперболической радионавигации, шкалы всеволновых радиоприемников, зеленым отсвечивала стеклянная сфера гирокомпаса, белел круглый диск машинного телеграфа. На своих местах стояли две фигуры наблюдателей: по правому и по левому борту. Сам Марчук посматривал в окошко правого борта, рулевой, положив руки на руль, ждал команд. До Аркадия только сейчас начало доходить, насколько «Полярная звезда» автономна в своем управлении: судно давно уже шло по заданному курсу под негромкие задумчивые щелчки автопилота. Светящиеся цифры на экранах и дисплеях несли в себе массу информации о плавучей фабрике, медленно продвигающейся в ночи.
— Ренько, — Марчук заметил Аркадия, — тебя ищет Буковский. Говорит, что ты не докладывал ему.
— Я найду его. Товарищ капитан, мы можем поговорить?
Аркадий скорее почувствовал, чем увидел, как рулевой окаменел от изумления: рабочие из цехов не поднимаются на капитанский мостик без приглашения.
— Оставьте нас, — услышал вдруг рулевой приказ капитана.
— Но…
Согласно правилам, на мостике постоянно должны были находиться два офицера или офицер и рулевой.
— Все в порядке, — уверил его Марчук. — Здесь останусь я. Матрос Ренько посмотрит за небесами и за водой, так что никаких бед с нами не приключится.
Закрыв за рулевым дверь, Марчук убедился, что в навигационной рубке больше никого, кроме них двоих, не было, и встал у руля. На перегородке за его спиной находился щит пожарной сигнализации и системы предупреждения о радиационной опасности — на случай войны. Когда раздавался щелчок автопилота, рулевое колесо едва заметно поворачивалось, корректируя курс судна.
— Вы спали с Зиной Патиашвили?
Какое-то время Марчук молчал. Огромные дворники сметали со стекла рубки снег, Аркадий видел якорные лебедки, а по бокам от них невысокие причудливые башенки — это были бухты троса, уложенного витками против часовой стрелки. Прямо по курсу, в луче мощного прожектора стояла сплошная стена снега. В рубке было холодно, Аркадия опять начинало трясти. Экран радара в капитанской панели, видимо как и сам радар, был японского производства — на корпусе виднелась надпись: «Форуна». По экрану туда-сюда метался прерывистый — из-за снега — лучик, высвечивающий две точки — «Орел» и «Веселая Джейн», как решил Аркадий. Но эхолот был все же советским — «Кальмар». Согласно его показаниям, «Полярная звезда» делала четырнадцать узлов относительно дна, а это означало, что старому судну помогало море. По условиям совместного лова, советским судам не разрешалось пользоваться эхолотами в американских водах, но какой же капитан будет вести корабль вслепую, когда американцев рядом на мостике нет.
