Жан-Кристоф Гранже - Полет аистов

— А как все организовано в Антверпене?

— Это впечатляющее зрелище. Помещения биржи охраняются не хуже Пентагона. Там ты чувствуешь, что на тебя со всех сторон направлены камеры наблюдения. Там не существует политических пристрастий, нет духа соперничества. Значение имеет только качество камней.

— Какие препятствия могут возникнуть при продаже таких ценных камней? Человека могут обвинить в организации нелегальных поставок, в контрабанде?

Исаак улыбнулся, и в голосе его прозвучала ирония.

— Нелегальных поставок? Да, разумеется. Но мир необработанных алмазов — это особый мир, мсье Антиош. Это, наверное, самая укрепленная цитадель в мире. Спрос и предложение там строго контролируются компанией «Де Бирс». Создана специальная система закупки, сортировки, хранения камней, схема продажи вообще уникальна, она распространяется на все алмазы в мире. По этой схеме через равные промежутки времени производится реализация определенного количества алмазов. Дабы избежать неконтролируемых колебаний на рынке, кран, регулирующий поток алмазов в мировом масштабе, периодически открывается и закрывается.

— Вы хотите сказать, что нелегальная торговля необработанными алмазами совершенно невозможна, что «Де Бирс» полностью управляет процессом продажи всех камней?

— В Антверпене всегда продавали камни. Но ваш термин «нелегальные поставки» меня насмешил. Регулярное поступление ценных экземпляров могло бы дестабилизировать рынок и неминуемо было бы замечено.

Я вытащил из кармана сложенный листок бумаги и вытряхнул алмаз на ладонь:

— Таких экземпляров, как этот?

Исаак вытер губы, опустил пониже очки и осмотрел камень опытным взглядом. Вокруг нас по-прежнему гудел многолюдный базар.

— Да, таких, как этот. — Исаак согласно кивнул и недоверчиво взглянул на меня. — Даже незначительное количество таких алмазов могло бы спровоцировать волнение на рынке и колебание цен. — Он снова с сомнением посмотрел на алмаз. — Это невероятно. За всю жизнь я видел от силы пять экземпляров подобного качества. А тут два таких камня мне показывают за какие-нибудь два дня, словно это обычные шарики, какими играют дети. Вы продаете камень?

— Нет. Еще вопрос: если я правильно понял, контрабандист должен прежде всего опасаться компании «Де Бирс»?

— Совершенно верно. Но не стоит недооценивать и таможню, там работают прекрасные специалисты. Полицейские во всем мире тщательно следят за перемещением маленьких камешков, хотя их так легко спрятать.

— Какова же в таком случае выгода от контрабанды алмазов?

— Такая же, как от любой другой контрабанды: не платить пошлины, обходить законы стран-производителей и стран-распространителей.

Макс Бём сумел обойти все препятствия, поскольку созданная им схема превосходила даже самые смелые фантазии. Мне необходимо было получить подтверждение еще двум своим догадкам. Я спрятал драгоценный камень и вытащил из сумки несколько карточек с записями Бёма: раньше я не понимал, что скрывается за бесконечными столбцами цифр и букв, а теперь кое-что стало проясняться.

— Не могли бы вы взглянуть на эти цифры и сказать, что, по-вашему, они означают?

Исаак снова опустил очки на нос и молча принялся читать.

— Все абсолютно ясно, — ответил он минуту спустя. — Речь идет о характеристиках алмазов. Я вам говорил о четырех критериях: вес, цветность, прозрачность, форма. По-английски это четыре «С»: Carat, Color, Clarity, Cut. Каждая строка соответствует одной из характеристик. Вот, посмотрите, к примеру, сюда. Число: тринадцатое апреля восемьдесят седьмого года. Запись: «VVSI», что означает «very very small inclusions». Исключительно чистый камень, посторонние включения неразличимы даже под лупой с десятикратным увеличением. Дальше: «1 °C». Это вес: десять каратов, а в карате две десятых грамма. Потом стоит буква «D», что означает «высочайшая степень прозрачности», то есть алмаз самой лучшей цветности. Это описание уникального камня. Если учесть остальные записи, можно с уверенностью сказать, что владелец подобных камней — немыслимо богатый человек.

У меня в горле было сухо, как в пустыне. Богатство, упомянутое Исааком, принес Бёму один-единственный аист всего за несколько перелетов. Когда я вспомнил, сколько таких карточек лежит в моей сумке, у меня закружилась голова. И это была лишь малая часть поставок, организованных Бёмом. Аист за аистом. Год за годом. И я решил проверить последнюю догадку: «А вот это что, Исаак? Вы можете мне сказать, что это?» Я протянул ему карту, разрисованную пунктирными стрелками. Он наклонился к ней и, немного подумав, сказал:

— Это вполне могут быть пути доставки алмазов из африканских стран в основные европейские государства, которые закупают и обрабатывают камни. А что это? Это и есть ваша «сеть нелегальной поставки»? — спросил он, усмехаясь.

— Да, в некотором роде, — вздохнул я.

Я показал Исааку обычную карту сезонной миграции аистов — ксерокопию рисунка из детской книжки. Ее дал мне Бём Я поднялся из-за стола. Куриный палач все так же бродил по колено в крови.

Исаак поднялся следом за мной и вернулся к прежней теме:

— Что вы собираетесь делать с вашим камнем?

— Я не могу его продать. Он мне нужен.

— Жаль. Кроме всего прочего, эти камни очень опасны.

Я заплатил по счету и сказал:

— Исаак, только два человека знают, что тот алмаз у вас: я и та девушка. Следовательно, тема закрыта.

— Поглядим, мсье Антиош. В любом случае эти камни вернули мне молодость, вернули радость, которая так редко посещает людей в моем возрасте.

Исаак вяло махнул рукой на прощанье:

— Шалом, Луи.

Я смешался с толпой. Я шел по узеньким улочкам, мимо маленьких лавчонок, и пытался понять, где я нахожусь. Мысли бурлили у меня в голове, и мне было трудно сосредоточиться. Кроме того, меня неотступно преследовало странное чувство. Скорее даже ощущение, мучившее меня с того момента, как я оказался в густой толпе: ощущение, что за мной следят.

24

Я нашел улицу Герцль и площадь Ацмаут. До моей машины было рукой подать, но я решил еще немного подождать, укрывшись среди толпы. Я направился к набережной. Порывами налетал соленый морской ветер.

Я обернулся, оглядел прохожих, внимательно всмотрелся в их лица. Однако ничего подозрительного не заметил. В ослепительном свете дня проехало несколько машин. Фасады домов устремлялись ввысь, сверкая как зеркало. На другой стороне улицы на стульях сидели старики, мерзнущие даже под палящим солнцем. Я окинул взглядом длинный ряд сгорбленных, неподвижных спин и подивился тому, как нелепо одеты эти старцы. Несмотря на тридцатипятиградусную жару, все они были облачены в одежду из тяжелых, плотных тканей. Вязаные кофты, пальто, плащ, кардиганы. Плащ! Я всмотрелся в силуэт, двигавшийся вдоль балюстрады, над полосой пляжа. Мужчина шел, подняв воротник, на спине его темнела широкая полоса от пота. Во мне все перевернулось: я узнал софийского убийцу.

Человек обернулся. От неожиданности он открыл рот и бросился наутек, лавируя между сидящими стариками. Я со всех ног помчался за ним, сбивая стулья и лежаки вместе с теми, кто был на них. В несколько прыжков я нагнал убийцу. Он сунул руку за полу плаща. Я схватил его за воротник и нанес сильный удар в живот. Крик застрял у негодяя в горле. Автомат «Узи» выскользнул и упал к его ногам. Я отпихнул оружие и обеими руками вцепился убийце в затылок. Потом изо всей силы ударил его коленкой в лицо. Его нос сломался с легким хрустом. За моей спиной жалобно заохали перепуганные старики, которые вставали на ноги, держась за опрокинутые стулья.

«Кто ты? — прорычал я по-английски. — Кто ты?» И головой стукнул его промеж глаз. Мужчина запрокинулся назад и стал падать. Его череп уже коснулся асфальта, но я поймал его на лету. У него из носа торчали хрящи и подтекала слизь. "Кто ты, черт тебя возьми! " Я осыпал ударами его лицо. Мои бесчувственные пальцы разбились в кровь о его кости и зубы. Я бил и бил по его окровавленному рту. «Кто тебе платит, сволочь?» — орал я, держа его правой рукой, а левой роясь в его карманах. Я нащупал его портмоне. Среди других документов там оказался и его паспорт. Синий с металлическим блеском, он искрился на солнце. Я остолбенел, узнав выдавленный на нем логотип: «United Nations». Этот тип имел паспорт ООН!

Секундное изумление дорого мне обошлось. Болгарин двинул меня коленкой между ног и выпрямился, как пружина. Я согнулся пополам, не в силах дышать. Он оттолкнул меня и ударил в челюсть кованым ботинком. Я успел немного уклониться, но почувствовал, что он задел мой рот. Из губы фонтаном брызнула кровь. Я поднес руки к лицу, потом левой схватился за ушибленный пах, а правой стал неловко расстегивать кобуру «Глока». Убийца уже несся прочь со всех ног.