Пенсия для киллера - Гу Бёнмо
Думая об этом, Когти тут же смутно осознала, что нелепое стремление к счастью является всего лишь попыткой заглушить влечение, которое она испытывала по отношению к доктору Кану. Зависть к семье, такой теплой и нежной, словно только что пропаренные рисовые пирожки, напоминала ей о собственном печальном положении. Даже будь она не специалистом по борьбе с вредителями, а обыкновенной женщиной, влечение к молодому врачу все равно было бы непристойным: она ведь намного старше… Хотя, с другой стороны, занимайся она другим делом, они бы не встретились.
— Дедушка, должно быть, поехал за товаром. — Когти посмотрела на девочку. Та испачкала руку фиолетовыми чернилами, и казалось, что у нее синяк.
— Да нет, какие закупки в последнее время. Торговля идет плохо. Он поехал на собрание своей ассоциации.
— Я уверена, что скоро начнутся протесты против гипермаркетов.
— Именно. Власти объявили этот район охраняемой зоной малого предпринимательства, но на самом деле давно сговорились с крупными корпорациями. Мой муж возглавляет ассоциацию мелких торговцев и оказался между двух огней. Не самое завидное положение. Его вызывают очень влиятельные люди, не обходится и без скрытых угроз. На словах они призывают к согласию и обещают обо всем позаботиться, но по сути хотят сказать: не послушаешь нас, пеняй на себя.
— Но вы ведь не особенно пострадаете, поскольку гипермаркеты строятся за километр отсюда.
— Да, но люди прямиком поедут туда. Там есть парковки, там принимают карточки, а внутри есть игровые площадки для детей. Я думала продать лавку, как только откроются гипермаркеты, но кому она нужна, когда бизнес идет так плохо? К тому же муж, как председатель ассоциации, взял на себя определенные обязательства, так что нам непросто. — И женщина вздохнула.
Когти не знала, чем помочь матери доктора Кана и всей его семье, кроме как купить у них фруктов. Поэтому она попросила вязанку мандаринов. Восемь тысяч вон за упаковку из десяти штук — это не так дешево, но она с готовностью открыла кошелек. И тут рядом с ней упала тень.
Когти перестала отсчитывать купюры; пальцы замерли в воздухе, по спине пробежал холодок, на висках выступили капельки пота. Она незаметно скосила взгляд и увидела профиль Быка. Он стоял почти вплотную к ней и перебирал хурму.
— У вас есть мягкая хурма? — обратился он к хозяйке, игнорируя Когти.
Она избегала смотреть на него, но по голосу поняла, что Бык усмехается.
— На следующей неделе привезут. Но если возьмете эту и подержите пару дней, она станет мягкой.
— Это не то же самое. Придется прийти еще раз.
Бык сделал вид, что раздумывает. Когти заплатила за мандарины и взяла пакет. Пробормотав, что еще вернется, она пошла прочь.
«Не беги, пусть мальчишка думает, что ты никуда не торопишься. Но так, чтобы он тебя не догнал. — Потом она засомневалась: — Может, мне стоило остаться? Не подвергла ли я опасности ту семью? Бык ведь видел девочку? Или мне мерещится то, чего на самом деле нет, и мальчишка просто хочет сбить меня с толку?» Но когда у специалиста по борьбе с вредителями говорят инстинкты, к ним стоит прислушаться. Умнее было бы заставить Быка следовать за ней, уменьшив риск для гражданских. Ясно, что он явился сюда из-за нее: в этом районе он обычно не работает.
Пока ее терзали все эти мысли, Когти почти дошла до выхода с рынка. И в этот момент кто-то ухватил ее за плечо. Инстинктивно она начала разворачиваться, замахиваясь пакетом с фруктами, но услышала сигнал проезжавшего рядом велосипеда и успела взять себя в руки.
— Куда это вы убегаете, Бабуля? — Бык заметил, как дрожит рука, в которой Когти держала пакет. Свободную руку она уже запустила в карман куртки. Бык лучезарно улыбнулся: — Сделаете это на глазах у всех? Прямо здесь?
Когти кивнула на магазинчик, закрытый на ремонт, и они свернули в переулок рядом с ним.
Когти положила пакет с мандаринами на стул, стоявший у заброшенного магазинчика, и постаралась перевести дух. «Если появится ощущение, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди…» — вспомнила она голос доктора Кана. Именно это сейчас и случилось — сердце билось почти снаружи. Она слышала, как пульсируют внутри мышцы, нервы и все органы, включая желудок, куда совсем недавно она отправила мандарин. Когти сосредоточилась на том, как голос доктора Кана, словно река, разливается по телу, наполняя ее спокойствием. Сердце, рвавшееся наружу, восстановило обычный ритм.
— Давай я спрошу тебя напрямую. Это ты перешел мне дорогу?
— Бабуль, а может, сначала покажешь мне руки? — Бык поднял обе ладони, демонстрируя, что не собирается устраивать бой около рынка, хотя сейчас рядом никого не было.
Когти достала руку из кармана, держа нож наготове.
— Это ты избавился от старика, невинного человека? Чтобы насолить мне?
— Я не собирался тебе насолить. Но да, я его убрал.
— Ладно. Следующий вопрос. У тебя проблемы со зрением?
— Ты про это? — Бык снял очки «Свисс-флекс» в оправе цвета дуба. — Не-а. Зрение стопроцентное. Это для маскировки…
Первый удар, который нанесла Когти, пришелся по левой щеке. Удар был быстрым, крепким и уверенным, и настолько сильным, что обычный человек свалился бы на кучу мусора за спиной. Но Бык лишь слегка пошатнулся и уронил очки.
— Неужели ты не в состоянии уклониться от удара?
— Бабуля, я просто даю тебе возможность выпустить пар. Ну как, стало лучше?
— Нет. — Когти следила, как Бык наклоняется, поднимает очки и стряхивает с них грязь. — Я бы ничего не имела против, будь тот человек свидетелем или участником одной из твоих разработок. И сколько раз ты расправлялся с гражданскими, которые никаким боком не причастны к делу?
Бык отвернулся и сплюнул кровь.
— Ну точно не в первый раз. И на самом деле он был причастен.
— Он тебе мешал?
— Нет. Но из-за него ты не смогла вовремя нанести удар. — Бык с явным удовольствием уставился на замершую Когти. Его слова ошеломили оперативницу, и лицо у нее сначала побагровело от гнева, а потом посерело. — Я просто не одобряю проволочек, — продолжил он. — Может, правильнее будет сказать, что они меня раздражают? На твое решение повлияла куча мусора на тележке.
— А тебе не приходило в голову, что меня беспокоили не мусор и не тележка, а человек, который ее толкал?
— Об этом я и говорю. Зачем ты стала помогать постороннему в такой момент? Человеческая натура? Нравственный долг? Полная чушь. С каких это пор тебя волнует подобная ерунда? Или ты увидела в нем
