У меня к вам несколько вопросов - Маккай Ребекка
В Грэнби Майк не проявлял тяги к учебе; либо он скрывал это, либо что-то в нем раскрылось в колледже. Пока он не включился в «Камелот», мы все считали, что в голове у него вата.
На старшем курсе он пришел после Дня благодарения с гипсом на всю ногу, раздробив бедро в мотоциклетной аварии, и решил записаться на зиму в мюзикл, вместо того чтобы терпеть унижения на физре. Оказалось, он умеет петь и играть; он обошел опытных ребят на роль короля Артура. И он был таким скромным и милым, не корчил рожи со сцены, как большинство качков, чтобы все видели, что они валяют дурака.
Гипс с него сняли за неделю до премьеры, и он показывал нам за кулисами бледную, безволосую кожу левой ноги и подначивал прикоснуться к ней.
Но к тому времени мое обожание Майка Стайлза уже официально закончилось. Оно вдруг иссякло прошлой весной в Вечер открытых общежитий в Ламбете, когда мы с Фрэн проходили мимо его комнаты (дверь была открыта, как положено, на девяносто градусов), а он валялся на кровати, выставив в нашу сторону свои длинные ноги без носков. Над ним висели постеры Кейт Мосс и Вайноны Райдер.
Худосочных красоток с пухлыми губами и руками-палочками. Ему хотелось девушку, которую он мог бы посадить себе на плечо. Я поняла, что отныне нельзя мне любить Майка Стайлза. Слишком толстой, неряшливой, щекастой я была, чтобы любить его.
Я не собиралась рассказывать классу ничего из этого, но весь оставшийся урок высматривала сходство между округлым полным лицом Лолы и точеными чертами Майка Стайлза.
Майк Стайлз занимал почетное место в Членском списке, который начали вести на третьем курсе Карлотта и Сакина Джон. Карлотта нарисовала узнаваемый портрет Майка рядом с записью о его члене.
Признаю свое ханжество. Я до сих пор закипаю при мысли о бинго-карточке Талии, но беззастенчиво смеюсь, вспоминая этот документ, подробно описывавший все, что мы знали о причиндалах любого парня. Не имело значения, учились ли они в Грэнби; любые сведения, которые мы узнавали (я, Карлотта, Сакина, Фрэн, Сакинина подруга Джейд, Карлоттина соседка Дани, сама себе проколовшая нос), вносились в таблицу. Там были такие клеточки как длина, обхват, кривизна, яйца.
Я сообщила сведения о Брайане Уинне, мальчике, с которым как бы переспала в Индиане тем летом: его член, лежавший у него на животе, напоминал крысеныша, упругого и пульсирующего. Карлотта мутила с несколькими ребятами из Грэнби, хотя при этом продолжала отношения с одним-двумя парнями дома. Сакина — к неудовольствию ее отца, первого черного выпускника Грэнби, принятого в совет попечителей, — все четыре года встречалась с Марко Вашингтоном, вечно попадавшим в неприятности. И Марко просвещал ее о членах всех мальчишек Ламбета, поскольку мальчишки в общаге видели друг друга не только в душе, но и нередко, по всей вероятности, в состоянии полной эрекции — кто красовался, кто понтовался, кто просто прикалывался. От Марко мы узнали, что у Келлана ТенЙика был как банка кока-колы, а у Блейка Оксфорда, который и так не имел успеха, был мелкий и необрезанный. «Мизинчик», — написала Сакина и добавила пояснительную иллюстрацию. Под именем Майка Стайлза Сакина написала: «Даже Марко завидует».
Я не слишком дружила с Сакиной, игравшей Фею Моргану в «Камелоте», Шифон в «Магазинчике ужасов» и Риццо в «Бриолине», — казалось, Бродвей ждет ее не дождется, но в итоге она стала акушеркой, — однако, когда Карлотта организовала группу и приняла в нее Сакину, она стала приходить к нам в общую комнату Сингер-Бэйрда смотреть «Мою так называемую жизнь».[35] Я всегда переживала, что она меня недолюбливала, и возможно, так оно и было, тем не менее со временем у меня с ней сложились самые тесные отношения — сперва потому, что мы обе жили в Нью-Йорке, а затем потому, что наши старшие дети родились в один день.
Членский список хранился в комоде Карлотты. Никто из посторонних не должен был знать о нем (даже Марко; он рассказывал Сакине про все эти члены просто по приколу), но на старшем курсе, когда мы с Джеффом как-то раз направились покурить к матрасам, я рассказала ему. Джеффа это только позабавило, особенно когда я его заверила, что его там нет. Он сказал: «Тебе надо добавить меня.
Пожалуйста. Сделаешь мне девятидюймовый и с супер-яйцами?» Несколько недель после этого, когда мы пересекались в коридоре или столовой, он произносил одними губами: супер-яйца. Что-то со мной не так, если это до сих пор веселит меня? В отличие от бинго-карточки, наш список не представлял ни для кого угрозы, не побуждал к вторжению в чужое личное пространство.
Плюс члены то и дело оказывались у нас перед носом — и в переносном, и в буквальном смысле, — хотели мы того или нет. Я никогда не стремилась увидеть член, по крайней мере до колледжа. Но они меня так и преследовали. Даже нервозный Брайан Уинн тем летом дошел до того, что расстегнул ремень и опустил мою голову своей потной рукой. Дориан Каллер трижды заголялся передо мной. Один раз в коридоре позади спортзала. Я сидела на полу и читала учебник, а он прошел мимо и вскоре вернулся с двумя друзьями, заранее посмеиваясь. Он сказал: «Боди, после того как ты пробралась ко мне в комнату вчера ночью, у меня на члене следы твоих зубов». И с видом пострадавшего он вытащил его из спортивных шортов. Я инстинктивно вскинула руку, закрываясь — он был в нескольких футах от меня, — и он сказал: «Господи, Боди, ты снова тянешься к нему. Ты ненасытна. А я к тому же покалечен! Мне нужна медицинская помощь». Я поняла, что повела себя неправильно. А как было бы правильно? Они ушли, но у меня возникло ощущение, что они вернутся, поэтому я собрала свои книги и пошла сидеть на полу в другом месте.
Что я хочу этим сказать: Членский список был для нас не столько хулиганством, сколько местью. Я попыталась представить, как Джером трясет своим членом перед Жасмин Уайлд. Нет, Джером — не Дориан. Попыталась представить, как Джером силой сажает Жасмин к себе на колени после вечеринки. Попыталась представить, как он говорит: «Тебе стоит зайти ко мне в студию вечером; я дам тебе несколько советов». Или: «Ты знаешь, я могу строить и ломать чужие карьеры».
Но, если вы не можете представить, как кто-то делает что-то такое, это еще не значит, что он не способен на это.
Такие мысли проносились у меня в уме, пока Лола искали фото Майка на своем лэптопе — его официальный снимок с вебсайта Университета Коннектикута — и показывали всему классу.
Бритт подскочила с вопросом:
— Можно, я возьму у него интервью? Лола, можно?
Лола пожали плечами.
Я сказала:
— Он довольно хорошо знал Талию. И Омара тоже. Он был спортсменом.
Майк сможет рассказать об этом больше, чем я: он, как и Робби Серено, был классным лыжником, и они очень дружили. Он был и в спектакле, и на матрасной вечеринке. Наверняка он общался с полицией больше меня. Плюс если он поговорит с Бритт, то увидит ее увлеченность и, если новость об этом подкасте дойдет до моих одноклассников, сможет подтвердить, что это не я стою за всем этим.
Лола сказали Бритт:
— То есть могу дать тебе его почту.
Мы ознакомились с проектами каждого и обсудили монтаж, поскольку первые серии должны были выйти на следующее утро.
Ольха поделился замысловатой идеей о том, как убедить слушателей в том, что его подкаст состоит из старых записей за 1938 год, тем самым подшутив над публикой в духе «Войны миров».[36] Алисса, та, что выбрала Арсарет Гейдж Грэнби, постоянно засыпала. Я ее понимала: она сидела перед батареей под окном, сквозь которое палило утреннее солнце. Я ей завидовала.
Бритт пыталась связаться с самим Омаром через его адвоката, но ответа не получила. Она решила структурировать подкаст вокруг вопросов, оставшихся без ответов. Как именно действовал аварийный выход из бассейна в 1995 году и кто еще мог иметь доступ в здание? Какое влияние школа имела на полицию штата? Каковы были обстоятельства признания Омара? Спала ли Талия со своим учителем музыки? Окей, пока без этого. Пока.
