Холли - Стивен Кинг
Когда она возвращается — идеально прямая, разглаживая заднюю часть юбки, прежде чем сесть, сдвинув колени, — она рассказывает Джерому, что узнала от госпожи Грейвс: как друзья Питера издевались над ним, потому что его мама была пьяницей, потерявшей работу и проведшей ночь в тюрьме.
— Это было тяжело слышать, — говорит она. — Это было моим дном. По крайней мере, тогда. Я еще не знала, насколько глубоким может быть дно. Теперь знаю. Грейвс дала мне список собраний Анонимных Алкоголиков, и я начала посещать их. Устроилась на новую работу в агентство недвижимости Фенимор. Это одна из крупнейших фирм в городе. Босс — бывший алкоголик, и он нанимает много людей, которые отказываются от алкоголя или пытаются сделать это. Жизнь стала лучше в тот последний год, мистер Робинсон. Оценки Питера улучшились. Мы перестали ссориться. — Она делает паузу. — Ну, почти перестали. Невозможно не ссориться с ребенком.
— Можете мне не говорить, — говорит Джером, — я был одним из таких.
Она громко и сухо смеется, и Джером начинает понимать, что она не каким-то волшебным образом усваивает весь этот джин, она действительно пьяна. В стельку. Однако она не кажется пьяной, и как такое может быть? Практика, полагает он.
— Вот почему глупо думать, что Питер сбежал из-за моего пьянства. Всего за три недели до его исчезновения я забрала жетон трезвости за год[44]. Не думаю, что у меня появится еще один. Я снова начала пить только через шесть недель после его исчезновения. За эти шесть недель я практически стёрла ковер коленями, стоя на них и молясь высшим силам, чтобы они вернули Питера. — Она снова громко и безрадостно смеется. — С таким же успехом я могла бы молиться, чтобы солнце взошло на западе. Когда до меня дошло, что он пропал навсегда, я снова познакомилась с местным алкомагазином.
Джерому нечего сказать.
— Он числится пропавшим без вести, потому что это упрощает работу полиции, но, думаю, детектив Портер знает, что он мертв так же, как и я. К моему счастью, высшая сила действительно существует. — Она поднимает свой стакан.
— Какого числа он исчез, миссис Стайнман?
Ей не приходится раздумывать над ответом. Джером предполагает, что это выгравировано в ее памяти.
— 27 ноября 2018 года. Не тысяча дней назад, но близко.
— Один из парней с "Дэри Уип" сказал, что вы позвонили его матери.
Она кивает.
— Мэри Эдисон, мама Томми. Это было в девять часов, через полчаса после того, как он должен был вернуться. У меня были номера родителей нескольких его друзей. В тот последний год я была ему хорошей матерью, мистер Робинсон. Ответственной. Пыталась загладить свою вину за те годы, когда я была не такой хорошей. Я подумала, что, может быть, Питер планировал переночевать у Томми, но забыл мне сказать об этом. Это имело смысл... вроде... потому что школа начиналась поздно на следующий день. Какое-то собрание учителей о том, что делать в случае насильственного инцидента, сказал мне Питер. Вот это я помню. Когда миссис Эдисон сказала, что Питера у них нет, я подождала еще час, надеясь. Я стала на колени и помолилась этому парню с высшей силой, чтобы Питер пришел с какой-нибудь нелепой историей о том, почему он опоздал... даже с запахом пива изо рта... просто чтобы увидеть его, понимаете?
Еще одна слеза, которую она вытирает тыльной стороной руки. Джером не сожалеет, что пришел, но это тяжело. Он почти чувствует ее боль, и она пахнет джином.
— В десять часов я позвонил в полицию.
— У него был телефон, миссис Стайнман?
— Да, конечно. Я позвонила ему даже до того, как позвонила Мэри Эдисон. Раздался звонок в его комнате. Он никогда его не брал, когда катался на скейтборде. Боялся, что упадет и сломает его. Я говорила ему, что если он сломает свой телефон, я не смогу позволить себе замену.
Джером вспоминает, что Холли попросила его выяснить.
— А его доска?
— Скейтборд? Он в его комнате. — Она встает, слегка покачивается, затем ловит равновесие. — Хотите посмотреть его комнату? Я держу там всё, как было. Как сумасшедшая мамаша в фильме ужасов.
— Не думаю, что вы сумасшедшая, — говорит Джером.
Вера ведет его по короткому коридору. С одной стороны находится прачечная, одежда свалена небрежными стопками перед стиральной машиной, и Джером думает, что только что он увидел настоящую Веру, ту, которая растеряна, потеряна и не совсем трезва. А, может, совсем нетрезва.
Вера замечает, куда он смотрит, и закрывает дверь прачечной.
К двери комнаты Пита наклеено: ШТАБ-КВАРТИРА ПИТА СТАЙНМАНА. Ниже — велоцираптор из "Парка Юрского периода", из зубастой пасти которого торчит «облачко» со словами: "Не входить, иначе рискуешь быть съеденным живьем".
Вера открывает дверь и протягивает руку, как модель на игровом шоу.
Джером заходит. Односпальная кровать аккуратно застелена — от верхнего одеяла может отскочить десятицентовая монета. Над ней висит плакат с Рианной в приглашающей позе, но в том возрасте, в котором мальчик покинул известный мир, его интерес к сексу еще не затмил детскую жажду воображения... особенно, думает Джером, когда речь идет о ребенке, которого его сверстники называли Стинки. По бокам окна (выходящего на почти идентичный дом по соседству) висят плакаты с Джоном Уиком и Капитаном Америкой. На комоде лежит сотовый телефон Питера и лего-модель "Тысячелетнего сокола".
— Я помогала ему строить его, — говорит Вера. — Это было весело. — Джерому слышится вместо "весело" — "вешало". В углу, слева от комода, стоит синий скейтборд «Аламеда», его поверхность потерта от многочисленных поездок. Рядом с ним на полу лежит шлем.
Джером указывает на него.
— Могу я...?
— Пожалуйста.
Прозвучало как "Пошаста".
Джером берет доску, проводит рукой по слегка углубленной поверхности из стекловолокна, затем переворачивает ее. Одно колесо выглядит слегка изогнутым. Имя владельца, его адрес и телефон написаны выцветшим
