Рандеву - Верхуф Эстер

Я наколола на вилку кусочек рыбы. Сом, приготовленный во фритюре. Тео был шеф-поваром, если ему можно было верить, он заслужил такой титул, хотя сегодня его кулинарные изыски не шли мне впрок.

— Вам удалось выгодно продать дом в Голландии? — спросила Бетти. — Мы смогли это сделать.

— Нам удалось все на свете, — ответил Эрик. — Мы купили свой дом в девяностые годы за двести с небольшим тысяч — гульденов, конечно. Тогда в этой деревне кроме ее обитателей еще никто не хотел жить. Друзья сочли нас сумасшедшими, и все потому, что мы переселились так далеко. Сразу замечу, что сейчас никто из этой компании не живет в городе.

— Видно, это общая тенденция в Голландии, — сказал Тео. — Двадцать лет назад все стремились в город, а теперь в основном уезжают подальше из него. Такая нынче мода. Едут во Фрисландию, Гронинген, Дренте… в провинцию, где еще есть место.

— И остались дома по разумной цене, — поддержала мужа Бетти.

Я сделала глоток вина. Я выпила многовато, но это помогло мне успокоиться и кое-как продержаться вечер.

— Тоже пройденный этап, — Эрика разговор явно заинтересовал. — Тот же самый дом у нас в деревне, который еще пятнадцать лет назад стоил двести тысяч, в прошлом году подорожал почти до пятисот. Но уже в евро. Невероятно, в сущности, как быстро это произошло. Больше ни о чем так не скажешь.

Бетти намазала кусочек тоста собственноручно приготовленным тапенадом[44] и пояснила:

— Возможно, это главная причина, почему здесь появляется все больше иностранцев. Цены на недвижимость в сочетании с простором. Расстояния становятся короче, повсюду есть Интернет, телефон, вот и начинаешь смотреть дальше собственного носа. Ведь жизнь только одна, а?.. Эти британцы, они тоже бегут через Ла-Манш с воплями. Вы когда-нибудь видели такие цены, как там? В прошлом году мы остановились посмотреть витрину маклера в окрестностях Брайтона. В самом деле, не-мыс-ли-мо! А здесь можно купить отдельно расположенную ферму с несколькими гектарами земли по цене трехкомнатной квартиры в Голландии или в Англии.

— И климат лучше. — Тео подцепил на вилку остатки рыбы. — Для меня это, между прочим, главная причина. Я никак не мог привыкнуть к тамошнему холоду и дождю.

Бетти и Тео были милыми, интересными людьми, без фанаберий, но контакта у нас не возникало. Наверное, в Голландии я никогда не встретилась бы с ними, мы вращались в разных кругах. Это очень характерно для жизни за границей: родной язык был общим знаменателем, а из всех черт характера, которые при этом считаешь в своих собеседниках положительными, можно все-таки было извлечь пользу. Большого выбора соотечественников здесь попросту не было, а уж имеющих детей возраста Бастиана и Изабеллы и вовсе.

— Ну, дождя-то нам и здесь хватило, — заметил Эрик. — Еще как.

Он подтолкнул меня.

— Помнишь нашу первую неделю?

— Конечно, помню. Дождь, дождь и дождь.

Бетти наклонилась ко мне.

— Этого дождя, который достался вам, здесь все так ждали. В июле стояла небывало сухая погода. Мы задыхались от жары. Термометр показывал больше тридцати пяти градусов! Никогда в жизни не думала, что захочу дождя и прохлады, но этим летом я об этом действительно молила. Было просто невыносимо! Оставишь на столе кусочек масла, а через полчаса оно топленое!

Тео щелчком выбил сигарету из пачки «Мальборо».

— Не стоит жалеть, что вы пропустили эту жарищу. Одни наши постояльцы вернулись в Голландию потому, что не вынесли ее. Да и комаров развелось много.

Из соседней комнаты доносился громкий смех Изабеллы и Бастиана. Они кувыркались на полу вместе с Томасом и Максом и вполглаза смотрели телевизор, время от времени хватая с журнального столика крабовую палочку или бутерброд с сыром. Телевизор был включен на полную громкость. Бетти уже несколько раз вставала из-за стола, чтобы утихомирить детей и убавить звук.

— Еще бордо? — спросил Тео.

Не дожидаясь ответа, он на три четверти наполнил все бокалы. Я тут же поднесла свой к губам и сделала два больших глотка, впрочем, отдавая себе отчет в том, что это становится опасным.

Тео закурил. Бетти начала убирать со стола, и я встала, чтобы помочь ей. Тут-то алкоголь и ударил мне в голову. Ноги меня не слушались. Бетти замахала руками.

— Нет-нет, сиди спокойно. Отдыхай! Тебе и своих забот хватит.

Эрик протянул мне тост с тапенадом.

— Когда вы открываетесь? — спросила Бетти.

Она вдруг опять оказалась рядом со мной и по-дружески положила руку на плечо.

— Открываемся?

— Да. Когда открываете гостиницу?

— Как только все будет готово. Надеюсь, весной. Три комнаты для гостей уже есть, сейчас там спим мы сами. А рабочие занимаются ванной.

— Одной?

— Э… боюсь, что пока да.

— Нет, слушай, так нельзя. Люди всегда хотят иметь собственную ванную. Ты учитывала это в своих планах?

Я невольно подумала о Мишеле, о его ванной, которую он делил с восемью другими парнями. Грязный пол, кружки с зубными щетками. Длинные бурые подпалины от затушенных сигарет на краю раковины. Я сделала еще глоток вина.

Эрик поспешил вмешаться:

— Конечно, мы об этом думали! Скоро будут встроены маленькие секции с туалетом, душем и раковиной. Стенки уже поставлены, и подводка тоже есть. Нам осталось только все подключить.

Похоже, Бетти это понравилось.

За целый вечер о Петере никто и не упомянул, а этот человек сейчас меня интересовал, как никто другой. Они знали Вандама лучше, чем я, во всяком случае, дольше. И я рискнула перевести разговор.

— Где вы познакомились с Петером? — спросила я Тео.

— На строительном рынке. Мне нужна была морилка, но все эти банки так похожи друг на друга. Он подошел ко мне, увидев, что я в замешательстве, и мы разговорились. Через две недели он уже работал здесь, по крайней мере, с семью рабочими. Он ловкий парень, этот Петер, без него мы бы не справились. Но, уж конечно, человек непростой. С одной стороны, душевный, но у меня был случай убедиться в том, что у него есть и другие качества. В нем намешано гораздо больше, чем можно подумать.

— Наверное, так и надо! — крикнула Бетти от кухонного стола (она ставила посуду в посудомоечную машину). — На одной любезности предприятие с сорока работниками не построишь.

— Мне он нравится, — сказал Эрик. — Нравится его подход. Не ныть, а делать дело.

— О каких других качествах ты говоришь? — я повернулась к хозяину дома.

Тео сделал неопределенный жест рукой.

— Да ничего особенного.

— И все-таки?

Бетти снова села рядом со мной. Ответила на мой вопрос она.

— Были серьезные споры.

— Какие?

— Это…

Тео бросил на жену предостерегающий взгляд.

— Ну да, нехорошо о нем так говорить. Он сделал много добра и все еще делает. Но… Вы знаете, что все парни, которые у него работают, имеют судимость?

Я опрокинула вино. Камчатная скатерть цвета слоновой кости пропиталась бордо. Не меньше, чем на четверть, дорогая вещь окрасилась в фиолетовый цвет. Жидкость капала на пол.

— Тьфу ты, черт! — я вскочила. — Простите.

Мне пришлось ухватиться за спинку соседнего стула, чтобы сохранить равновесие. Стул покачнулся, но не упал. Бетти метнулась к кухонному столу за посудным полотенцем.

— Простите, простите, — лепетала я.

— Ничего страшного.

Возможно, мне только почудились нотки раздражения в ее голосе.

Общими силами мы переставили бокалы, подсвечники и вазу с цветами на другой край стола. Хозяйка откинула скатерть и начала проворно вытирать столешницу. Я захотела ей помочь и уже направилась к кухонному столу.

— Нет, ты лучше сиди! — крикнула мне вслед Бетти.

Пришлось вернуться. Нет, мне не показалось, теперь я точно знала, что она рассердилась. Я на самом деле выпила лишнего, и по мне это было очень заметно.

Вошли дети, все четверо. Изабелла посмотрела на отца:

— Что-то случилось?

— Да нет, все в порядке. Просто мама опрокинула бокал с вином.