Питер Робинсон - Плохой парень
— Вы их проверили?
— Да, конечно, но в базе данных, увы, ничего нет.
— Ни имени, ни адреса? — мрачно пошутила Жервез. — Прийти и просто арестовать не получится?
— А разве так бывает? — улыбнулась Наоми. — Нет. Боюсь, вам придется попотеть, чтобы установить его личность. Вот будет у вас подозреваемый, мы сравним его отпечатки с теми, что на магазине. И что это докажет? Только тот факт, что он держал в руках магазин и патроны, но вовсе не тот, что именно он совершил убийство.
Жервез посмотрела на Энни.
— Думаю, мы начнем с Эрин Дойл, — сказала она. — Вы могли бы этим заняться, Энни?
— Конечно.
Жервез бросила взгляд на часы:
— Сейчас уже поздновато, но, если завтра с утра вы с Уинсом отправитесь в Лидс и выясните все, что можно, у тамошних следователей и в архиве, дело наконец-то сдвинется с мертвой точки.
Бэнкс собрался оплатить счет, однако Тереза и слышать об этом не желала.
— Это моя страна, и я угощаю, — заявила она.
Ему пришлось уступить. Они изумительно поужинали в небольшом итальянском ресторанчике в Норт-Бич, который Тереза выбрала сама, и меньше всего ему хотелось испортить вечер ненужными спорами.
— Благодарю вас, — согласился он. — Все было великолепно. Вы выбрали превосходное место.
— На мой взгляд, важно не только, в каком месте ешь, но и в какой компании, верно? — Она мельком улыбнулась метрдотелю, который элегантно забрал подносик с оплаченным счетом.
Бэнкс разлил по бокалам остатки вина и поставил пустую бутылку на красную скатерть.
— Да, — сказал он. — Это безусловно так.
— Что случилось? — спросила Тереза. — Почему вы вдруг погрустнели?
— Разве? — Бэнкс пожал плечами. — Ну, может, потому что это мой последний вечер здесь.
— Вы не должны из-за этого переживать.
— Не должен?
— Конечно нет.
Официант вернулся, принес чек и кредитку. Тереза добавила чаевые и расписалась. Взяла свою сумочку и поднялась.
— Пойду попудрю носик, — сказала она, — а потом я хотела бы вам кое-что показать.
Бэнкс кивнул. Пока ее не было, он потягивал вино и глазел на несколько аляповатый пейзаж с озером Комо на противоположной стене. Энни бы он не понравился, подумал он и тут же удивился, что думает о ней сейчас, когда она за тысячи миль. Наверно, и впрямь пора домой.
При этом он искренне наслаждался вечером в обществе Терезы. За ужином она сказала ему, что недавно развелась, у нее двое взрослых сыновей, работает она детским психологом в Бостоне. Эта поездка — ее подарок себе по случаю окончания бракоразводного процесса, а заодно и повод повидать внуков. Она подумывает о том, чтобы насовсем перебраться в Калифорнию, и уже сделала несколько звонков, пытаясь оценить перспективы работы и жилья.
Справа от Бэнкса на стене небольшого бара выстроились в ряд сверкающие бутылки. Предложить ей выпить коньяку? Нет, лучше отложим это до прихода в отель, решил он. К тому же Тереза уже расплатилась. И сказала, что хочет ему что-то показать.
Когда они вышли на улицу, Тереза взяла его под руку и они неторопливо направились в сторону оживленной, сияющей огнями Колумбус-авеню, дошли до пересечения с Бродвеем, но, вместо того чтобы свернуть на Грант-авеню, с ее пагодами, ресторанами и дешевыми сувенирными лавками, пошли по Стоктон-стрит, где на каждом шагу попадаются небольшие магазинчики, торгующие экзотическими овощами и бакалеей, а перед ними на открытых прилавках зазывно выложен товар. Даже в десять вечера тут было людно, покупатели приценивались и пробовали продукты, занимая не только весь тротуар, но и проезжую часть.
Бэнкс вспомнил: старый сержант Оззи Олбрайт рассказывал, будто в Сан-Франциско самый большой в мире китайский квартал, не считая самого Китая. Тогда они оба вели дело в лондонском Чайнатауне. И оно настигло Бэнкса накануне отъезда, как это часто случается с подобными делами, почему, собственно, он о нем и вспомнил. Можно всю жизнь ждать, что справедливость все же восторжествует, но порой это происходит лишь под самый конец. Ибо такова карма.
Тереза оживленно о чем-то щебетала, и Бэнкс осознал, что совсем не слушает ее, мысленно унесясь в прошлое.
— Куда, вы говорите, мы идем? — спросил он.
Она бросила на него острый взгляд:
— Я ничего не говорила. Это сюрприз.
— Точно.
Скоро народу стало куда меньше. Магазины попадались редко, и улицы были уже не так ярко освещены.
— Мы сейчас на Стоктон-стрит-туннель, — пояснила Тереза. — А нам нужно… — Она огляделась, припоминая дорогу. — Нам нужно вот сюда. — Она указала в сторону небольшого переулка, отходящего от Буш-стрит параллельно улице Стоктон.
Бэнкс прочел на табличке его название: «Буррито».
— Извините, — улыбнулась Тереза. — Давно тут не была.
— Так-так, — притворно нахмурился Бэнкс. — Заманили меня в темный переулок?
Тереза рассмеялась:
— Не очень уж и темный. Мы пришли, это здесь. Смотрите.
Она подвела его к дому, и на доске Бэнкс с некоторым трудом разобрал в слабом свете уличного фонаря надпись: «Примерно на этом месте Майлз Арчер, напарник Сэма Спейда, был убит Бриджит О’Шоннесси».
Бэнкс застыл как вкопанный. Так вот где это случилось. Он обернулся к Терезе и усмехнулся.
— Вы же сказали, что работаете в полиции, — с улыбкой пояснила она. — Я подумала, что вам будет интересно.
— И не ошиблись. А я к тому же как раз начал читать книгу. Но мне и в голову не могло прийти… я знаю, конечно, история выдуманная, однако город описан настолько реалистично, что сам становится отдельным персонажем. И все же я и вообразить не мог… прямо слов нету. — Он прочитал надпись еще раз. — Но они раскрывают интригу. Теперь мне известно, чем дело кончится.
— Так ли это важно?
— Нет, наверное. А потом я уже смотрел фильм, и пока что он мало расходится с книгой.
— Ну, постепенно вы обнаружите, что это не так. Ладно, встаньте-ка сюда, пожалуйста.
Тереза достала из сумочки маленький фотоаппарат. Бэнкс замер возле таблички, в глаза ему мигнул огонек против эффекта красных глаз, сразу же сверкнула вспышка. Он моргнул, и тут с другого конца переулка кто-то спросил:
— Хотите, я щелкну вас обоих?
К ним подошли двое. Тереза протянула мужчине фотоаппарат, а его жена или подруга, улыбаясь, остановилась чуть поодаль. Тереза встала рядом с Бэнксом и положила голову ему на плечо. Снова сработала вспышка. Мужчина проверил на дисплее, хорошо ли вышел снимок, и вернул Терезе камеру. Она поблагодарила его.
— Откуда вы знали, что он не убежит с вашим фотоаппаратом? — спросил Бэнкс, когда они пошли вниз по ступенькам в сторону Стоктон-стрит.
— Ох, не будьте таким циником. Надо хоть немного доверять людям, а иначе и вовсе жить незачем.
— Да, наверно.
— Кроме того, они шли рука об руку, просто гуляли. Трудно было заподозрить в них уличных воришек.
Бэнкс рассмеялся:
— Из вас мог бы выйти неплохой полицейский.
— Это всего лишь заурядный здравый смысл, — улыбнулась она.
Они дошли до Юнион-сквер, обогнули парк и по Гири-стрит вернулись к себе в отель. По дороге им встретились уже знакомые Бэнксу местные обитатели — бездомный негр в лохмотьях и старая проститутка, — но на сей раз оба вели себя скромно.
В «Монако» Бэнкс спросил:
— Не хотите ли выпить на ночь по стаканчику в баре?
Тереза остановилась, по-прежнему держа его под руку:
— Нет, по-моему, не стоит. Там слишком много народу и слишком шумно. Они разрушат наш настрой. У меня в номере есть бутылка хорошего каберне-совиньон. Почему бы нам не подняться ко мне и не выпить по стаканчику?
В ее глазах читалось недвусмысленное предложение. Бэнкс галантно склонил голову и искренне произнес:
— Это будет чудесное завершение чудесного последнего дня моего чудесного путешествия.
Было уже почти семь, когда Энни вышла с работы и села в свою машину. Маленькая красная «астра» окончательно сдохла этим летом, но Энни была вполне довольна «метаном», который купила взамен. Особенно ее порадовала цена.
После совещания Энни направилась в гостиницу, где временно жила Эрин Дойл. Девушка по-прежнему пребывала все в том же отрешенно-замкнутом состоянии. Вместе с ней и Патрицией Ю, которая за ней присматривала, Энни поехала в участок, и там у Эрин сняли отпечатки пальцев.
Затем пришлось долго корпеть над всевозможными бумагами, и под конец Энни мечтала лишь о том, чтобы прийти домой, принять горячую ванну и выпить стакан вина. Она так устала, что почти милю проехала в направлении Харксайда, прежде чем вспомнила, что собиралась заглянуть в коттедж Бэнкса, полить цветы и вынуть корреспонденцию из почтового ящика.
Энни заколебалась: на одной чаше весов были ванна и вино, на другой чувство долга и долгий крюк по дороге к дому. Ведь можно же отложить поездку на завтра? Цветы как-то выживут, а почта — это в основном счета и рекламные проспекты. Нет, нехорошо, она и так долго откладывала этот визит. Бэнкс уж скоро домой вернется и поймет, что она плоховато держит свои обещания, а ей это будет неприятно, хотя, конечно, он ее простит.
