Никки Френч - Что делать, когда кто-то умирает (в сокращении)

Я не очнулась и не проснулась, просто постепенно обнаружила, что нахожусь в состоянии лихорадочного полусна и время от времени вижу рядом лица. Некоторые были мне знакомы: Мэри, Фергюс, Гвен.

Симптомом моего постепенного возвращения к жизни и к реальности стало ощущение боли почти во всем теле. В это время, когда я еще с трудом отличала день от ночи и сон от бодрствования, ко мне пришел врач, присел у кровати и заговорил о переломах конечностей и бедер, об операциях, о постепенном выздоровлении. А когда закончил, сделал паузу, словно ожидая, что я задам вопрос. Так я и сделала — ценой колоссальных усилий.

— Джо, — просипела я.

Врач принялся объяснять, как его пытались спасти, но, к сожалению, не сумели, а потом ждали, когда я оправлюсь настолько, что смогу пережить новое потрясение.

Однажды утром я впервые почувствовала, что по-настоящему проснулась, а не зависла где-то на краю обморока. У окна стоял человек, глядя вдаль. Он обернулся, и я узнала инспектора Рэмси.

— Вам повезло, что вы выжили в такой аварии, — заметил он. — Вы были пристегнуты ремнем, а мистер Форман — нет. Мораль, думаю, очевидна.

— Хорошо, что она хоть в чем-то есть. Следствие закончено?

— Более или менее.

Я заставляла себя думать. Мозг тормозил.

— Ему, должно быть, помогали, — сказала я. — Кто забрал накладную из адвокатской конторы? Какая-то женщина, которая назвалась моим именем. Ведь это была Таня?

— Мы допросили мисс Лукас, — кивнул Рэмси. — Она призналась, что выполняла некоторые поручения начальника.

— Противозаконные поручения.

— Она утверждает, что не заподозрила в них ничего предосудительного.

— Но она выдавала себя за меня.

— По ее словам, произошло недоразумение.

— Чушь! — сказала я. — Знаете, ведь они спали вместе.

Рэмси кашлянул.

— Доказательств у меня нет, — возразил он. — К делу это не относится. Разве что подтверждает, что он подчинил ее себе.

— Подчинил? Хотите сказать, она слабая женщина? И что ее не обвинят в пособничестве убийце и препятствовании правосудию?

— Мы сомневаемся, что в данном случае вероятность обвинительного приговора достаточно высока.

— А что насчет компании?

— Идет проверка.

— То есть Джо обворовывал своих клиентов.

— Предположительно, — согласился Рэмси.

— И Таня, конечно, ничего об этом не знала.

Вместо ответа Рэмси пожал плечами.

— Полагаю, вы по крайней мере согласитесь, что это Джо убил Фрэнсис?

— Да, безусловно. Видимо, миссис Шоу узнала или хотя бы заподозрила в его действиях криминал и собиралась разоблачить его.

— Логично. — Я помнила, как была обеспокоена Фрэнсис. — А смерть Милены и Грега? — спросила я. — Джо признали виновным в ней?

— Мы возобновили расследование.

— Похоже, благодарности мне не дождаться.

— В этом расследовании вы сыграли неоднозначную роль, — начал Рэмси, — но со временем…

— Так вот что вы имели в виду, когда сказали, что следствие еще не закончено?

— А я правда так сказал?

— «Более или менее».

Он беспокойно замялся.

— Незадолго до аварии, — заговорил он, — вы заподозрили, что мистер Форман причастен к этому делу…

Я насторожилась.

— Что вы имеете в виду?

— Я просто пытаюсь объяснить, миссис Фолкнер, — с расстановкой продолжал Рэмси, словно говорил с ребенком, — что у вас возникли подозрения насчет мистера Формана, он понял, что вы его подозреваете, и между вами завязалась борьба. В этот момент вы сидели за рулем, а он, вероятно, попытался перехватить управление. В итоге произошла авария. Случайно.

Я задумалась.

— Не помню, — наконец сказала я. — Про аварию ничего не помню. Никаких проблесков. Годится?

— Да, — подтвердил инспектор Рэмси. — Годится.

Я приближалась к дому Фергюса, обеими руками прижимая к себе коробку. Было еще рано, небо над крышами начинало розоветь.

Фергюс уже ждал. Он открыл дверь прежде, чем я постучала, вышел навстречу, расцеловал меня в обе щеки и улыбнулся.

— Готов? — спросила я.

— Готов.

Мы оба молчали. После двадцати минут ходьбы мы свернули с дороги в парк, углубляясь в самую гущу деревьев по безлюдным дорожкам. Мы уже не видели городских огней в бледном утреннем свете, не слышали шума машин. Я вспоминала другой рассвет, который встретила здесь: это было зимой, я пришла поговорить с Грегом. Остановившись под дубами, я повернулась к Фергюсу.

— Все начиналось так, — заговорила я. — Прозвенел будильник, он проснулся, поцеловал меня в губы и сказал: «Доброе утро, моя красавица, как тебе спалось?» — и я что-то неразборчиво пробормотала в ответ. Он выбрался из-под одеяла и набросил халат. Спустился в кухню, заварил нам чаю, принес мне чашку наверх — так он делал всегда, каждое утро. Посмотрел, как я пытаюсь сесть. Потом направился в душ.

Утро у нас всякий раз проходило в суете, и тот день не был исключением. Он оделся, почистил зубы, бриться не стал, побежал вниз, где я, неодетая, догнала его. Позавтракать как следует он уже не успевал. Он сновал по кухне, готовил кофе, искал нужную папку. Потом принесли почту. Мы услышали, как газета шлепнулась на пол, и он сходил за ней. Не присаживаясь, он развернул газету, вытряхнул на стол ворох рекламы. Вскрыл конверт с образцами подписей Марджори Саттон — точнее, фальшивками, подделанными Джо. Прочитал записку Милены Ливингстоун. Он не понял, что́ перед ним, но был озадачен. Лист бумаги с образцами подписей он бросил на стол, где уже валялись рекламные листовки, — ведь он опаздывал и спешил. В последний раз я видела его с тостом во рту, когда он бежал к двери с ключами в одной руке и «дипломатом» в другой.

Он уехал на работу на машине и к девяти был в офисе. Сварил себе и Тане кофе, разобрал бумажную и электронную почту, на последнюю сразу ответил. Джо на месте не оказалось, однако он передал через Таню, что едет к клиенту. Потом явился ты, помогать устанавливать новые программы. Грег сидел на столе, болтал ногами и разговаривал с тобой о подготовке к экстракорпоральному оплодотворению, которая мне предстояла. Он даже не сомневался, что в конце концов у нас все получится. Он всегда был оптимистом, правда? Затем он провел встречу с одним из клиентов. После этого вместе с тобой отправился обедать в итальянский ресторанчик за углом.

Вы говорили о беге и сравнивали результаты. Затем ты вернулся к работе, а он закрылся у себя в кабинете. Зазвонил телефон: Милена. Она спросила, получил ли он листок с подписями по почте, и он ответил, что получил. Она выразила уверенность, что такой умный человек, как он, должен понять намек, а Грег резко ответил, что намеки — не по его части, и повесил трубку.

— Это все правда? — спросил Фергюс.

Начинался дождь, капли приятно холодили мое лицо.

— Почти все, — ответила я. — Что-то подсказывает логика. Остальное я разгадала сама среди ночи.

После этого разговора он некоторое время сидел задумавшись. Потом прошел к Джо, чтобы расспросить его, но Джо по-прежнему не было на месте, его мобильник не отвечал. Тогда он взялся за папки с документами Марджори Саттон и тщательно изучил их. Затем позвонил самой Марджори и договорился о встрече на следующий день. Он объяснил, что у него срочное дело.

Наконец он засобирался домой. Еще накануне он пообещал мне, что мы проведем вечер вместе. Я решила приготовить ризотто, он рассчитывал на обратном пути купить бутылку хорошего красного вина. Мы занялись бы любовью, а потом поужинали вместе. Но когда он уже собрался уходить, зазвонил телефон: Джо сообщил, что произошло нечто странное, касающееся Марджори Саттон, поэтому им необходимо поговорить. Грег вздохнул с облегчением: несмотря ни на что, история с поддельными подписями его тревожила. Он ответил Джо, что как раз пытался связаться с ним по тому же вопросу, но, наверное, им можно заняться на следующий день. А сегодня он обещал жене вернуться пораньше. Джо настаивал. Уверял, что много времени это не займет. Не заедет ли Грег за ним к Кингс-Кросс?

Грег позвонил мне со словами: «Элли, я помню, что обещал приехать домой пораньше, но мне придется задержаться».

Я ответила: «Черт! Грег, ты же обещал!»

Он заторопился: «Помню, помню, но тут изменилась ситуация…»

А я: «Вечно у вас что-нибудь меняется».

«Потом объясню, — сказал он. — Сейчас я не могу говорить».

Мне следовало спросить, все ли у него в порядке, посоветовать быть осторожнее, и не важно, если он задержится, сказать, что я люблю его всем сердцем. Нет-нет, не так, совсем не так: я должна была приказать ему сразу же вернуться домой, отменив все назначенные встречи. Я должна была накричать на него, настоять на своем, заявить, что я нервничаю и что он мне нужен. Все это было в моих силах. Это мне почти удалось. И тогда продолжение было бы совсем другим — его уже никогда не будет, я никогда не расскажу о том, как мы жили бы долго и счастливо. Вместо этого я холодно попрощалась с ним, захлопнула телефон, и это был последний раз, когда я слышала его голос, если не считать запись на нашем автоответчике.