Ричард Лаймон - Во тьме
– Потрясающе, – пробормотала она.
Наверх идти не хотелось, особенно в спальню. Хотелось домой.
Получение денег должно означать конец!
–Необязательно, – возразила она себе. – В первую ночь Игры было три платежа: пятидесятка за контрольным столом, сотка в книжке «Взгляни на дом свой, Ангел» и две сотки на статуе Безумного Коня. Только во вторую и третью ночи были единичные задания и платежи. По этой схеме она и предположила, что так теперь и будет: по одному на ночь.
Не следует больше предполагать, с досадой отметила она про себя.
Во всяком случае распорядитель Игры МИР. А это, вероятно, означает, что он волен назначать такие правила, какие пожелает. И изменять их, когда ему вздумается.
Это не означает, что я должна им следовать. Я могу отказаться.
Она вновь посмотрела на записку.
Игра продолжается, вперед.
Отсюда следует, поняла Джейн, что наверху в хозяйской спальне ее ожидает еще один конверт.
До сих пор МИР ни разу не изменил своим правилам удваивать сумму.
«Если я продолжу, – подумала она, – то получу в два раза больше, чем шестнадцать сотен долларов. Больше трех тысяч».
В уме она удвоила шестерку. Получилось двенадцать, то есть двести, после того как уже получалось три тысячи. Общая сумма, которая должна была лежать в конверте где-то наверху, составляла три тысячи двести долларов.
– Вот так так, – прошептала она.
Сунув записку в карман рубашки, Джейн закрыла дверцу холодильника.
Нельзя оставлять его открытым, подумала она. Кто-то может сюда забрести.
Утром можно было бы позвонить куда следует – уведомить власти. Пусть пришлют кого-нибудь, чтобы снять дверцу, или увезти его совсем, или что-то в этом роде. Но что, если еще сегодня сюда придет ребенок и заберется внутрь.
– Маловероятно, – пробормотала она.
Кроме того, вряд ли здесь можно задохнуться – холодильник весь прошит пулями.
И все же...
Джейн насупилась. Должен же существовать какой-нибудь способ обезопасить его. Она открыла дверцу и стала внимательно изучать петли.
«Просто я пытаюсь оттянуть время, – поняла она. – Все, что угодно, лишь бы не идти наверх».
Но это важно. Может спасти чью-нибудь жизнь.
Да. Может быть.
Но для того, чтобы снять дверцу с петель, нужен инструмент. А что, если их отстрелить? Слишком много шума, и жалко было тратить патроны. Может, удастся развернуть холодильник и придвинуть его дверцей к стене? Или свалить дверцей на пол?
Чтобы меня привалило. Прекрасный план.
Но потом пришла мысль, которая показалась ей просто замечательной. На глаза попалась старая газета, которую она заметила еще при входе. Она подняла ее, оторвала кусок и скомкала. Получился толстый комок, который она всунула в замочное отверстие. Убедившись, что он не вывалится, Джейн толкнула дверь.
С мягким стуком дверца вновь открылась.
– Превосходно, – прошептала она, – будь я немного смышленее, меня надо было бы бояться.
Джейн тихонько рассмеялась, но это не помогло: она тут же почувствовала, как заворочались кишки.
Теперь надо идти наверх.
О Боже!
«Эй, – напомнила она себе, – на кону три тысячи двести баксов. Да за такие деньги я готова пройтись с завязанными глазами, разбитым носом и месячными по замку Дракулы».
– А может, и нет, – пробормотала она.
С фонариком в левой руке и пистолетом в правой Джейн вышла из кухни в комнату, которая, вероятно, когда-то была столовой. Прежде чем продолжить свой путь, она пробежала по комнате лучом.
Ничего, что могло бы на нее напасть.
В комнате не было никакой мебели. Обрывки обоев свисали, как изодранные лохмотья. В некоторых местах стены были проломлены. Стекло из разбитых окон смешалось на полу с пластами штукатурки и кусками обрешетки, из которой торчали остриями вверх гвозди. Поверх всего этого хлама валялись предметы одежды: носки, трусы, ботинок, задубевшие боксерские шорты.
Еще она увидела смятую пачку из-под сигарет и пустой пакет из-под хрустящего картофеля.
Внимательно смотря под ноги, Джейн прошла по комнате.
В воздухе стоял запах старых отсыревших книг.
Какое очаровательное местечко, подумала она.
– О, а здесь даже меблировано, – прошептала она, пройдя в следующую комнату.
Меблировка состояла из расстеленного в углу тощего грязного матраца. Рядом на полу валялись раздавленные пивные банки, разбитые бутылки из-под спиртного и темные кучи какого-то тряпья.
Запах в этой комнате был хуже, чем в предыдущей: затхлая смесь спиртного и испражнений.
Почувствовав позывы к рвоте, она задержала дыхание и ускорила шаг.
Пробегая мимо, она не сводила фонаря и глаз с этих темных куч. Скорее всего это были лишь одеяла, одежда или тряпки, но она опасалась, что под одной из них могло оказаться что-то, что могло бы броситься на нее.
Вскоре кучи остались далеко за спиной.
Джейн вышла в прихожую. Перед ней была входная дверь и начало лестницы, ведущей на второй этаж. Все еще сдерживая дыхание, она осветила фонарем лестницу.
К ней никто не приближался.
Она обернулась.
Никто не приближался и сзади.
Джейн попробовала первую ступеньку. Та заскрипела, но оказалась прочной. Верхние, которые были видны, тоже выглядели нормально, так что она начала подниматься. На шестой ступеньке она выдохнула и вновь наполнила легкие.
Здесь воздух был не столь плох.
Но, наверное, возвращаться придется через ту ужасную комнату, с сожалением подумала она.
Разве что попробовать выйти через парадную дверь?
Вроде незаметно было, чтобы какие-либо двери или окна были забиты.
«Значит, смогу выйти так, – подумала она. – Если они только не заколочены».
Джейн пожалела о том, что не попробовала их открыть до того, как стала подниматься по лестнице.
Ничего, очень скоро это выяснится, решила она.
И вновь направила свет на верхнюю лестничную площадку.
Пока все идет хорошо.
"Если бы я была в той ужасной книге, – подумала она, – на меня бы набросился монстр. Один из этих скользких белых гориллообразных уродов с зубами в половом члене.
Чтобы перепугать до смерти, такого даже не надо, – призналась она самой себе. – Достаточно будет какого-нибудь пустяка".
Но никто не выскочил ей навстречу.
На верхней лестничной площадке она остановилась и посветила фонариком во все стороны. Ни с одного, ни с другого конца длинного коридора к ней никто не приближался, но везде было столько теней и разного хлама.
«Что я здесь делаю?» – спросила она себя.
Мы здесь, потому что мы здесь, потому что мы здесь, потому что мы здесь...
"Три тысячи двести баксов, – напомнила она себе. – И еще больше после этого, если Игра продолжится.
Если не откину копыта.
Я слишком молода, чтобы помирать.
Конечно".
Бывало и похуже, успокаивала она себя.
Внезапно Джейн стало не хватать воздуха, сердце бешено заколотилось, появилась сухость во рту, и лицо покрылось испариной. Она почувствовала, как становятся влажными волосы, а рубашка липнет к спине.
«Все не так плохо, – подумала она. – По крайней мере на меня еще не нападали чертовы собаки – или бродяги. Во всяком случае, пока».
Она пожалела, что надела такую плотную одежду. В такую жаркую ночь в рубашке с длинными рукавами? Не говоря уже о вельветовых брюках.
"Я в них сварюсь.
Надо было оставить шорты.
Но в случае чего брюки очень могут пригодиться".
Она посмотрела на пистолет, чтобы убедиться, что он на предохранителе. Красная точка видна. Значит, все в порядке. Положив палец вдоль дужки курка, она отправилась на поиски «спальни Мастера».
Почему МИР написал это слово с большой буквы? – недоумевала она. Он большой специалист по намекам и недомолвкам, и это должно что-то означать.
Мастер, так он себя называет. Хочет ли он этим сказать, что это его спальня?
Что, если он здесь живет?
Она осветила лучом фонаря ванную комнату, затем стала пятиться назад, пока не уперлась в противоположную стену коридора. Если она будет стоять спиной к стене, никто не сможет к ней подкрасться.
Что, если МИР здесь живет?
Может, так оно и есть, подумала она.
Она с самого начала предполагала, что план МИРа имел какую-то особую цель. Какова могла быть эта цель, она не знала наверняка, но, быть может, Игра предназначалась для того, чтобы шаг за шагом привести ее в определенное место – такое, куда бы она ни за что в жизни сама не пошла.
В такое, как этот мерзкий старый дом у кладбища.
Такое, как спальня МИРа в этом доме.
Конверты с деньгами – как кусочки сыра для крысы, чтобы заманить ее в ловушку.
«Я не крыса», – обиделась она.
И ахнула, потому что по шее что-то пробежало, от чего ей стало щекотно. Паук! Вздрогнув и ощутив покалывание по всему телу, покрывшемуся гусиной кожей, Джейн отскочила от стены и стала смахивать насекомое раструбом фонарика.
