Линвуд Баркли - Исчезнуть не простившись
Затем она игриво стукнула сельдереем по руке матери.
Синтия повернулась, протянула руку, отломила резиновый стебель для себя и нанесла ответный удар. Они принялись размахивать этими стеблями, как мечами. Потом расхохотались и упали в объятия друг друга.
И я подумал: «Вот я постоянно гадал, какой матерью была Патриция, хотя ответ всегда стоял у меня перед глазами».
Позднее, когда Грейс поела и отправилась наверх, чтобы переодеться в будничную одежду, Синтия сказала мне:
– Ты сегодня очень мило выглядел.
– Ты тоже, – ответил я.
– Ты меня прости.
– За что?
– Прости. Я тебя не виню. За Тесс. Мне не следовало все это тебе говорить.
– Ничего страшного. Я действительно мог рассказать тебе раньше.
Она посмотрела в пол.
– Могу я тебя кое о чем спросить? – (Она кивнула). – Как ты думаешь, почему твой отец сохранил газетную вырезку с отчетом о сбитой женщине и виновнике, скрывшемся с места преступления?
– О чем ты говоришь? – удивилась она.
– Он сохранил вырезку о таком эпизоде.
Коробки из-под обуви все еще стояли на кухонном столе, и газетная вырезка о рыбалке, а заодно и о женщине из Шарона, которую нашли в канаве, лежала сверху.
– Дай посмотреть, – попросила Синтия, вытирая руки. Я протянул ей вырезку, она взяла ее осторожно, как пергамент. Прочитала.
– Поверить не могу, что никогда не замечала этого раньше. Думала, отец сохранил эту вырезку из-за ловли рыбы на мушку. Может, действительно берег ее из-за этой заметки?
– Возможно, только частично. Не уверен, что идет первым. Увидел ли он статью о несчастном случае и принялся вырезать ее, но потом обратил внимание на заметку про рыбную ловлю и, поскольку это его интересовало, вырезал и ее тоже? Или сначала наткнулся на заметку о ловле рыбы на мушку, затем увидел другую статью и тоже ее вырезал? Или… – Я немного помолчал. – Он хотел вырезать только статью о несчастном случае, но беспокоился, что кто-то может задать по ее поводу вопросы, например, твоя мать, если она попадется ей на глаза, тогда как статья про рыбную ловлю вопросов не вызовет. Он и вырезал ее – для камуфляжа.
Синтия вернула мне вырезку:
– Что за фигню ты несешь?
– Черт, сам не знаю, – признался я.
– Каждый раз, просматривая содержимое этих коробок, я надеюсь увидеть нечто такое, чего не замечала раньше. Я понимаю, это печально. Ты ждешь ответ, которого не существует. И все же, – продолжала она, – я надеюсь найти его. Какую-нибудь маленькую зацепку. Какой-то кусочек пазла, который поможет собрать остальные.
– Я знаю, – сказал я, – знаю.
– Этот несчастный случай, погибшая женщина, как ее звали?
– Конни Гормли. Ей было двадцать семь лет.
– Никогда в жизни не слышала этого имени. Для меня оно ничего не значит. А вдруг это и есть тот самый кусочек?
– Ты так думаешь? – спросил я.
Она медленно покачала головой:
– Нет.
Я тоже так не думал.
Но это не помешало мне подняться наверх вместе с вырезкой, включить компьютер и поискать информацию насчет несчастного случая двадцатишестилетней давности, когда погибла Конни Гормли.
Я ничего не нашел.
Тогда я начал разыскивать людей с фамилией Гормли, живущих в той части Коннектикута, записывал имена и номера телефонов на листе бумаги и остановился, только когда в списке было уже с полдюжины. Я собрался было их обзванивать, когда в дверь заглянула Синтия и спросила:
– Чем ты здесь занимаешься?
Я рассказал.
Не знаю, ждал я возражений или похвал за то, что хватаюсь за любую ниточку, какой бы тоненькой она ни была, но вместо этого Синтия произнесла:
– Пойду немного полежу.
Когда кто-то ответил, я сказал, что это Терренс Арчер из Милфорда и, возможно, я набрал неверный номер, но пытаюсь найти кого-нибудь, знающего о смерти Конни Гормли.
– Простите, никогда о ней не слышал, – ответили по первому номеру.
– Кто? – спросила пожилая женщина, ответившая по второму номеру. – Я никогда не знала Конни Гормли, но у меня есть племянница, Констанция Кормли, она агент по недвижимости в Стратфорде. Она просто великолепна, и если вы ищете дом, она найдет вам самый лучший. Подождите немного, я продиктую вам номер ее телефона. – Я не хотел быть грубым, но, просидев с трубкой пять минут, повесил ее. Третий человек, до которого я дозвонился, сказал:
– Господи, Конни? Это было так давно.
Вот так мне удалось найти Говарда Гормли, ее шестидесятипятилетнего брата.
– Почему это вдруг кого-то заинтересовало, ведь столько лет прошло? – спросил он хриплым и усталым голосом.
– Если честно, мистер Гормли, не знаю даже, что вам сказать, – ответил я. – Семья моей жены попала в беду через несколько месяцев после смерти вашей сестры. Мы тут снова разбирали вещи и нашли статью о Конни.
– Немного странно, не находите? – заметил Говард Гормли.
– Да, согласен. Если вы не откажетесь ответить на несколько вопросов, то, возможно, поможете нам кое-что прояснить, по крайней мере убедиться, что нет никакой связи между трагедиями в наших семьях.
– Возможно.
– Прежде всего вы смогли узнать, кто сбил вашу сестру? У меня нет никакой другой информации. Кому-нибудь предъявили обвинения?
– Нет. Копы так ничего и не нашли, никого за это не посадили за решетку. Наверное, через какое-то время они закрыли дело.
– Мне очень жаль.
– Да, конечно, это едва не убило наших родителей. Горе съедало их. Мать умерла через пару лет, а еще через год скончался отец. Рак в обоих случаях, но если хотите знать мое мнение – их погубила скорбь.
– У полиции были какие-нибудь зацепки? Они смогли выяснить, кто сидел за рулем?
– От какого числа ваша вырезка? – спросил он.
Я прочел ему заметку, лежавшую рядом с компьютером.
– Эта из самых ранних, – сказал он. – Еще до того, как обнаружили, что все это было вроде инсценировки.
– Инсценировки?
– Ну, сначала они решили, что ее сбила машина и скрылась, все ясно и просто. Может, пьяный за рулем, а может, плохой водитель. Но на вскрытии заметили нечто странное.
– Что вы имеете в виду?
– Вы же понимаете, я не специалист. Всю жизнь проработал кровельщиком. Но, как нам объяснили, травмы, нанесенные машиной, случились после того, как Конни умерла.
– Подождите, – попросил я. – Ваша сестра была уже мертва, когда попала под машину?
– Вот именно. И…
– Мистер Гормли?
– Понимаете, об этом трудно говорить, даже через столько лет. Я бы не хотел осуждать Конни, даже если это было так давно. Вы понимаете?
– Понимаю.
– Но они сказали, что она была с кем-то незадолго до того, как очутилась в канаве.
– Вы полагаете…
– Они прямо не говорили, что ее изнасиловали, но, наверное, такое могло случиться. Моя сестра была бойкой девушкой, если вы меня правильно понимаете, и, с их слов, скорее всего в тот вечер с кем-то встречалась. И я всегда гадал, не этот ли человек устроил, чтобы все выглядело так, будто Конни сбила машина и водитель сбросил ее в кювет.
Я не знал, что сказать.
– Мы с Конни были близки. Я не одобрял ее поведения, но ведь и сам не был ангелом, так что не мне ее учить и ругать. Сколько лет прошло, а я все еще злюсь и хочу, чтобы нашли мерзавца, который это сделал, но беда в том, что весьма вероятно, этот сукин сын и сам уже помер.
– Да, – согласился я, – весьма вероятно.
Закончив разговор с Говардом Гормли, я долго сидел за письменным столом, глядя в пространство и стараясь сообразить, что все это может значить.
Затем автоматически, как часто со мной случалось, нажал на кнопку «Почта», чтобы узнать, нет ли новых сообщений. Как обычно, их была целая куча: реклама, подсказки для игры на бирже, адреса магазинов, где можно купить дешевый «Ролекс». Имелись также предложения от вдов богатых нигерийских владельцев золотых копий, нуждающихся в помощи для перевода капиталов на счета в Северной Америке. Наш фильтр против спама улавливал только малую часть этой белиберды.
Но было одно послание из срочной почты, вместо обратного адреса цифры: 05121983. А в графе «Тема» я прочитал: «Уже недолго осталось».
Я кликнул мышкой.
Записка была короткой.
Дорогая Синтия! Как я уже говорил в нашем предыдущем разговоре, твоя семья действительно прощает тебя. Но они не могут перестать задаваться вопросом: почему?
Наверное, я прочитал записку раз пять, потом вернулся к строке в разделе «Тема».
До чего уже недолго осталось?
Глава 24
– Как посторонний человек мог узнать наш электронный адрес? – спросил я Синтию. Она сидела перед компьютером, уставившись на экран, и вдруг протянула руку к монитору, как будто прикосновение к записке могло помочь ей лучше во всем разобраться.
– Мой отец, – проговорила она.
