Эндрю Пайпер - Демонолог
Даже увидев, что дочери там нет, я продолжаю бежать. Хватаюсь за батут, за брезент в надежде почувствовать оставленное ею тепло.
Обегаю вокруг здания мотеля в стремлении увидеть хоть что-то. Бросаюсь к болоту и проваливаюсь по пояс в рыгающую серой трясину.
Конечно, ее здесь нет.
И конечно, я продолжаю ее высматривать.
Еще час я хожу-брожу вокруг мотеля, огибая его по периметру. Кричу, зову через каждые несколько минут даже после того, как один из постояльцев открывает дверь и сообщает мне, что сейчас заткнет мне глотку, если я не заткнусь сам. В какой-то момент имя Тэсс замирает у меня на губах, вызвав слезы и комок в горле. Вот он я, перемазанный в болотной жиже безумец, который бродит по ночам и воет на луну.
Это было совсем не то, что называется отличным ночным сном.
Утром я направляюсь в город, чтоб позавтракать в ресторане «Харвест энд Грилл». Паркую машину перед входом. На пути к входной двери вижу виляющую хвостом дворнягу, вышедшую почесаться. Желаю ей доброго утра, и она отвечает тем же, лизнув мне руку.
– Присмотри за моей машиной, ладно? – прошу я собаку, и она, кажется, понимает. Присаживается задницей на тротуар и смотрит мне вслед, подняв уши торчком.
Войдя в зал, я занимаю место возле кухни, спиной к входной двери. Именно поэтому минуту спустя я не замечаю приближающегося ко мне человека, который садится напротив и толкает ко мне по столешнице вчерашний номер «Нью-Йорк таймс».
– Решил напомнить вам о доме, – говорит Преследователь.
Я резко поворачиваюсь. Никто из прочих посетителей ресторана не видит ничего необычного в его внезапном появлении. Да и с чего бы? Двое незнакомцев, чужаков, видимо, путешествуют вместе, а сейчас вместе завтракают. Если подумать, подобная оценка более или менее соответствует истинному положению вещей.
– Ты меня нашел, – говорю я.
– Да я тебя никогда и не терял.
– Вздор.
– Ладно. Понадобилось сделать несколько звонков, чтоб тебя догнать.
– Звонков кому?
Он прикладывает указательный палец к губам.
– Коммерческая тайна.
Подходит официантка, чтоб налить нам обоим кофе. Спрашивает, готовы ли мы сделать заказ. Я тыкаю пальцем в меню – «Фармерз фист», «Праздничный пир фермера», фирменное блюдо номер 4.
– Мне один тост, – говорит Джордж Бэрон, отдавая ей меню и не сводя при этом с меня глаз.
Мне приходит в голову, что раз уж он снова меня нашел, значит, намерен меня убить. Не здесь, в этой забегаловке, не прямо сейчас, но, несомненно, здесь, в Линтоне. Странная вещь, но гораздо большим шоком, чем мысль о неизбежной смерти, становится для меня угроза погибнуть в Северной Дакоте. Я всегда полагал, что моя кабинетная жизнь закончится летальным исходом в собственной постели, дома, без мучений, на обезболивающих, с очередной цитатой из великих поэтов на устах. Пуля в лоб где-то в глухой провинции, в каком-нибудь Хиксвилле – это вообще из другой оперы, из другой жизни. Правда, я сейчас и живу жизнью совсем другого человека.
– Эй, Дэйв! – окликает меня Бэрон. – Посмотри сюда. На меня.
А надо ли? Может, лучше просто встать и убраться отсюда в надежде, что мне удастся добежать до «Мустанга» раньше, чем он доберется до своей «Краун Виктория»?
Нет, я не успею. Я могу оторваться от преследований этого человека – иногда, на короткие периоды времени. Я уже ухитрялся избегать его, иначе не оказался бы здесь, но он в конце концов все равно найдет меня снова. И сделает то, что намерен сделать.
– Я ничего тебе не отдам, – говорю я.
– Ну и ладно. Мой наниматель изменил задание.
Я уже не могу больше смотреть на гравюру, изображающую охотника, стреляющего уток, которая висит на гвозде над холодильником для пирогов. Так что я перевожу взгляд на своего собеседника. Вид у него почти дружелюбный.
– И что ему теперь надо? – интересуюсь я.
– Ты становишься интересен, – замечает он.
– То ли еще будет после парочки стаканов!
– Мой наниматель хотел бы знать, куда ты направляешься.
– Никуда конкретно.
Преследователь отпивает кофе. Глотает. Вкус напитка, видимо, напоминает ему о его язве, так что он со стуком ставит чашку на блюдце, словно увидел утонувшего в ней паука.
– Твое задание, – говорю я. – Ты сказал, что оно изменилось.
– Временно. Конечно, наш изначальный интерес остается тем же – получить документ.
– О чем ты пока что даже не упоминал.
– Мы знаем, что ты не взял его с собой. Мы знаем, что тебе известно его местонахождение, и ты в конечном итоге скажешь мне, где он хранится. Но этот момент пока что остается в подвешенном состоянии.
– Сколько у меня осталось времени?
– Немного, как я полагаю.
– Твой наниматель нетерпелив.
– Мы с ним оба такие.
Приносят «Фармерз фист». Это настоящее птичье гнездо из взболтанных яиц с полным набором различных мясных изделий для завтрака: сосиска, завернутая в ломоть бекона и уложенная на кусок ветчины. Преследователь рассматривает это блюдо с нескрываемой завистью.
– Хочешь кусочек? – предлагаю я.
– Это ж страшная отрава, она тебе все сосуды закупорит!
– Все мы однажды подохнем.
– Ага. Только куда ты отправишься на следующий день после этого, профессор?
Он откусывает кусочек от своего тоста. На пластиковое покрытие стола сыпется целый дождь крошек.
– А что ты здесь вообще делаешь? – спрашиваю я. – Если просто следишь за мной, продолжай следить.
– Я приехал сюда, чтобы убедить тебя в том, что ситуация сложилась очень серьезная. Потому что не уверен, что ты осознал это до конца.
– Уже осознал.
– Неужели? Тогда скажи мне вот что. Зачем ты сюда приехал?
– Тебя это не касается.
– Это личное дело, я понимаю. Мой наниматель видел пару людей в подобных ситуациях. Людей, перед которыми была открытая дверь. Такая дверь, которую следует закрыть. Или бежать от нее куда подальше. По большей части они так и поступали. Но иногда некоторые люди почему-то решают, что могут пройти прямо сквозь эту дверь, осмотреться там и на пути обратно сцапать что-нибудь на память в качестве сувенира, как из магазина подарков. Но это никогда не кончается добром.
– Погоди-ка, – говорю я, измеряя глазами расстояние между нами и прикидывая, удастся ли мне со своего места дотянуться до ворота его рубашки. – Тебе известно, кто ее держит?
– Вот видишь? В этом-то все и дело! Ты гонишься за чем-то, за чем тебе вовсе не следует гоняться.
– Это совет твоего нанимателя?
– Нет, это мой совет. Мой наниматель заинтересован только в том, чтобы заполучить то, что находится у тебя, и, если это возможно, узнать то, что тебе известно.
– Стало быть, эта забота обо мне, которую ты демонстрируешь, она исходит только от тебя самого?
– Я сделаю то, за что мне заплатили, профессор. Я, черт побери, готов сделать все, что угодно! Но, как я уже говорил, я просто исполнитель, мальчик-посыльный из «Астории».
Он берет со стола еще один ломтик тоста, но на этот раз явно не испытывает желания его съесть.
– Давай попробуем еще раз, Дэвид, – говорит он. – Что привело тебя в Линтон?
– Открытие охотничьего сезона.
– Ты охотишься за своей дочерью. За Тэсс.
– Ты знаешь, где она находится?
– По правде говоря, мне нежелательно это знать.
– Тогда что ты вообще знаешь?
– Что она пропала. Что ты считаешь, будто бы можешь это исправить. Ты не первый, это вовсе не неслыханная ситуация – с точки зрения моего нанимателя. Хотя следует признать, что тебя рассматривают как несколько особый случай.
– По причине наличия документа.
– По той причине, что тот, у кого, по твоему мнению, оказалась сейчас твоя дочь, заинтересован в тебе самом. Именно потому ты и обладаешь этим документом – вот что самое главное.
– Ты хочешь сказать, что мне на роду написано обладать им?
– А ты, что ли, решил, что причина в том, что ты такой умный?
Официантка останавливается рядом, чтобы подлить кофе в наши чашки. Это занимает у нее на пару секунд больше времени, чем должно бы. И она успевает хорошенько меня рассмотреть. Не наемника, который сидит за моим столом, а внезапно вспотевшего, дрожащего как осенний лист меня.
– У нас с тобой, возможно, разные цели, – снова начинает Преследователь, как только официантка уходит. – И тем не менее если ты забудешь об этом, если простишь некоторые предпринятые нами меры, то окажется, что мы оба на той стороне, которая стремится к добрым целям. Вот так, Дэвид.
– Но ты не можешь вернуть мне мою дочь.
– А ты думаешь, он может?
– Он?
– Он. Она. Оно. Они. Лично я всегда думаю о дьяволе в мужском роде. А ты?
– А какое отношение ко всему этому имеет дьявол?
– Самое непосредственное. Он – причина того, что ты оказался здесь и раскатываешь по этим равнинам. И того, почему так упорно держишься за вещь, которую я хочу получить. Почему Тэсс больше не рядом с тобой.
