Лиза Скоттолине - Каждые пятнадцать минут
– Ты там один? С бабушкой?
– Да, они сказали ждать… они звонили, приходили… но это так жутко… просто не могу поверить… что мне делать, что?!
– Макс, если хочешь, можешь приехать ко мне. – Эрик хотел бы сейчас дотянуться до него через телефон и обнять, успокоить мальчика. – Мы сможем с тобой обо всем поговорить. Я могу помочь…
– Нет, нет, нет… не хочу никого видеть… Понимаете, мы с ней говорили о «Золотых девочках», и она сказала, что Эстель очень смешная… я просто не знаю, что мне делать… это так ужасно… я не могу с этим смириться.
– Ты можешь приехать попозже, если захочешь. – Эрик взглянул на Лори, которая слушала, тоже встревоженная. – В любое время. Позвони мне и приезжай в мой офис – или даже можем поговорить по телефону. Я в любой момент готов…
– Это не поможет, ничто не поможет… Ее больше нет, ее и правда больше нет, как будто… Ну как так – чтобы чьими-то последними словами были слова о том, что Эстель смешная? Это как-то неправильно… И если бы я ей это рассказал – она бы очень смеялась, очень… Я пробовал ее трясти – но это очень страшно… То есть, понимаете, я ведь никогда не видел… И она смотрит, она так смотрит… Это как будто она – и в то же время не она…
Макс захлебывался рыданиями, и в голосе его звучало такое искреннее отчаяние, что у Эрика по спине побежали мурашки.
– Макс, я обещаю – ты сможешь с этим справиться, я помогу тебе…
– Нет… Я вообще больше не хочу вас видеть… Никого не хочу видеть, никогда… У меня больше никого нет, совсем никого… Я хочу умереть. Лучше бы я умер!
Внезапно голос Макса исчез, раздались короткие гудки. Эрик дрожащей рукой нажал на кнопку отбоя и сразу же на кнопку вызова.
Лори закусила нижнюю губу.
– Я очень ему сочувствую, – сказала она тихо.
– Мне не нравится то, что он сказал. Что он «хочет умереть»…
– О нет.
– Мне бы не хотелось, чтобы он сейчас был один. Риск самоубийства очень высок. – Эрик слушал длинные гудки в трубке, потом включился автоответчик. Эрик заговорил: – Макс, это доктор Пэрриш. Пожалуйста, перезвони мне. Я рядом – и я готов помочь тебе. Пока. Звони в любое время, пусть даже поздно.
Эрик отключился, пытаясь собраться с мыслями.
– У меня нет номера его матери. Кажется, он говорил, что она работает в страховой компании. Господи, я надеялся, что у нас еще есть время до ее ухода!
– Сколько раз ты с ним виделся с пятницы? Один?
– Два, но подряд. – Эрик снова нажал кнопку вызова, пытаясь дозвониться до Макса.
– Не вини себя. Ты не мог уменьшить его страдания. – Лори положила руку Эрику на плечо.
– Я мог попытаться. Я должен был попытаться! – Эрик слушал длинные гудки в телефоне.
Трое велосипедистов объехали их, треща цепями велосипедов.
– Как? Ты встречался с ним дважды за выходные. Что еще ты мог сделать? – Лори сжала его плечо. – Это больше, чем сделал бы любой другой на твоем месте.
– Я же видел, что у него проблемы. Я очень беспокоился за него. – Эрик услышал, как включается автоответчик, но сообщение оставлять не стал. Он глубоко вздохнул, пытаясь избавиться от ощущения тяжести в груди. – Я даже почти хочу, чтобы его состояние позволило его госпитализировать. Тогда я мог бы не спускать с него глаз. Но к сожалению, я не могу его госпитализировать.
– Он для этого недостаточно болен, насколько я могу судить.
– Сейчас, в данный момент – нет, но он не сможет пережить ее смерть.
– Ты не можешь госпитализировать его только потому, что ему может понадобиться госпитализация в будущем. Так нельзя делать. Существуют правила, и ты знаешь их не хуже меня.
– Он стоит на краю пропасти, и я позволяю ему упасть.
– Ты действительно опасаешься суицида?
– Это очень возможно.
– О боже. – Лори нахмурилась. – Я бы послала бригаду «скорой помощи» к нему, но сейчас все на вызовах. Ты ему что-нибудь выписывал?
– Я дал ему рецепт на «Флуоксетин», двадцать миллиграммов, начальная доза. В пузырьке тридцать таблеток.
– Это ведь не опасно, да?
– Нет, – уверенно ответил Эрик. – Это не убьет его, даже если он выпьет целый пузырек разом. Он просто будет словно пьяный в хлам. «Флуоксетин» безопаснее, чем антидепрессанты старого поколения. Даже высокие дозы, например сорок или шестьдесят миллиграммов, не убьют тебя, если ты выпьешь весь пузырек разом.
– Это хорошо.
– Позвоню-ка я в полицию. – Эрик набрал 911. Ответили немедленно, и он сказал: – Здравствуйте, я доктор Пэрриш из больницы Хэвмайер, и мне нужно срочно проверить одного пациента, его имя Макс Якубовски, и я опасаюсь, что он может покончить с собой. Ему семнадцать лет, и его бабушка только что умерла в их общем доме естественной смертью. Мне нужно, чтобы вы послали кого-нибудь к нему в дом удостовериться, что с ним все в порядке.
– Хорошо, доктор, – ответила женщина-диспетчер. – У вас есть адрес? И повторите, как его зовут?
Эрик пролистал адресную книгу в телефоне и дал ей всю необходимую информацию. Он вдруг сообразил, что Макс, должно быть, звонил ему с городского телефона, поэтому номер на экране и был незнакомый.
– А можно ваш адрес и номер телефона, доктор Пэрриш?
Эрик продиктовал ей и эту информацию.
– Пожалуйста, пошлите туда наряд, прямо сейчас. Не медлите!
– Наряд уже выехал, пока мы с вами разговариваем.
– Они едут из полицейского участка? Потому что, я думаю, оттуда не меньше двадцати минут до его дома…
– Доктор Пэрриш, я всего лишь диспетчер. Я не могу вам сказать, откуда они едут, но я уверяю вас, что они будут там как можно скорее.
– Могу я попросить, чтобы они позвонили мне, когда приедут туда?
– Вообще-то это не по правилам…
– Пожалуйста, попросите полицейского позвонить мне, это вопрос жизни и смерти! – Эрик не хотел слышать никаких возражений. Он часто встречался с полицейскими города, когда те доставляли его пациентов в приемное отделение больницы. И они всегда были рады помочь ему, чем могли, – неважно, по правилам это было или нет.
– Окей, я передам им, чтобы позвонили, доктор Пэрриш.
– Большое спасибо. До свидания. – Эрик отключился, во рту у него пересохло. Следующие несколько часов должны стать критическими для безопасности Макса, и Эрик знал, что не успокоится, пока снова не услышит голос мальчика. – Нам нужно позвонить.
– Хорошо. Тогда почему бы нам не присесть? Вот отличная скамейка.
– Мне и так хорошо. – Эрику не хотелось садиться. Стоя, он почему-то ощущал себя увереннее – одному богу известно почему. Он представил себе, как Макс сидит один, в пустом доме, наедине с телом умершей бабушки – бабушки, которая стала ему матерью взамен настоящей.
– А выглядишь ты неважно, ты очень бледный. Давай-ка, садись.
Лори махнула в сторону скамейки с памятной доской на спинке.
– Я пытаюсь сообразить, что еще можно сделать.
– Ты больше ничего не можешь сделать. Теперь остается только ждать его звонка – или звонка полиции. Давай же, мы стоим прямо на середине дороги, загораживая путь велосипедистам! – Лори пошла к скамейке и потянула его за собой.
– Только бы он позвонил. – Эрик послушно пошел за ней и сел, неотрывно глядя на телефон.
– Он позвонит, не волнуйся.
– Он не готов к этому. – Эрик потер ладонями лицо, пытаясь успокоиться. – Если бы я мог провести с ним побольше времени! Неделю, может быть, две. Я бы смог его стабилизировать.
– Ничего уже не поделаешь. И две недели ничего бы не решили – он все равно был бы не более готов к этому, чем сейчас.
– Нет, это не так. За две недели я бы смог многое сделать, особенно если бы мы встречались каждый день.
– Ты сейчас рассуждаешь неразумно, идешь на поводу у своих эмоций. Ты просто очень расстроен. – Лори смотрела на него спокойным и трезвым взглядом, она привыкла к экстренным ситуациям и воспринимала их без особого драматизма.
– Я расстроен, но это не значит, что я ошибаюсь. Я умею быстро создавать основу для партнерских отношений с пациентом, если он мотивирован, а Макс был мотивирован! По крайней мере, ему это было очень нужно.
– Эрик, ты сделал все что мог. Ты же не Супермен.
– И тем не менее. – Эрик старался успокоиться, но у него не получалось. – Я никогда не смогу себя простить, если он что-нибудь с собой сделает.
– Ты по-настоящему беспокоишься за этого мальчика, да?
– Я всегда беспокоюсь о своих пациентах.
– Я знаю, но в этот раз это по-другому. – Лори наклонила голову. – Это называется «привязанность», разве нет? Когда кто-то из пациентов становится тебе ближе, чем другие? Тебе не кажется, что тут именно это?
– Нет, – ответил Эрик, почти защищаясь. – Я признаю, что он мне нравится. Тебе он тоже нравится!
– Нравится. Но не так, как тебе. – Голос Лори стал мягче, и Эрик вдруг обнаружил, что прячет глаза.
– Я… ему сочувствую, что еще я могу сказать? – Эрик и сам понимал, что испытывает к Максу более сильные чувства, чем просто симпатию. Может быть, потому что у Макса не было отца, а у Эрика не было сына. Может быть, потому что Эрик боялся, что теряет Ханну. А может быть, потому что Макс был так одинок, потеряв единственного человека на свете, которого любил…
