Дурной ген - Кук Робин
Арья опустила руку и снова посмотрела на Мэдисон.
— Допустим, тут вы правы, — признала она. — Но по-прежнему остается примерно полтора миллиона пар нуклеотидов, которые нам неизвестны.
— Да, но существуют ловкие приемчики, чтобы заполнить пустоты при помощи инструментов коммерческих ДНК-компаний и сайтов с открытыми базами данных. Давайте объясню: когда вы посылаете в такую компанию образец своей слюны, полученный результат называется набор. Это пока еще не полностью секвенированная ДНК, хотя в будущем удастся получить и ее. Но на данной стадии мы получаем собрание всяческих нуклеотидов из различных конкретных локусов по всему геному. Локусами называются однонуклеотидные полиморфизмы, или ОНП. Они вроде химических отпечатков пальцев.
— Это все мне понятно, — чуть более заинтересованно сказала Арья. Мэдисон, похоже, понимала, о чем говорит. Сама Арья никогда не задумывалась, что можно вычислить человека по ДНК его близких родственников. Ей казалось, что этот процесс работает только в одном направлении: так нашли убийцу из Золотого штата, с самого начала имея его ДНК.
— Ну конечно, вы врач и многое знаете про ДНК, — согласилась Мэдисон. — Уверена, в теории вы разбираетесь лучше меня. Но вряд ли вам известно, на что способна современная генетическая генеалогия. Сейчас онлайн-сервисы разработали совершенно безумные приемчики. Один называется фазирование, он распределяет ДНК ребенка на два набора от отца и от матери, — и создает новые наборы. Есть еще реально крутая технология, которая позволяет создать набор для «злого близнеца» с ДНК, которые существующий ребенок от родителей не получил.
Но это я забежала вперед. Сейчас вам нужно понять только одно: эти вновь созданные фазированные наборы можно использовать и для того, чтобы найти наследственные совпадения. В случае с Керой нас интересуют лишь гены со стороны отца, поэтому фазированные наборы помогут. Если найдутся совпадения даже на уровне четвероюродных родственников отца, уже хорошо: есть шанс, что нам повезет, особенно если эти четвероюродные потрудились создать фамильные древа. А если в конце концов нам удастся выйти на более близкую родню вроде родных или единокровных и единоутробных братьев и сестер, родителей, тетей-дядей или даже двоюродных братьев и сестер, найти папашу будет проще простого.
— Правда? — выдохнула Арья. Мысли бешеным водоворотом закружились в голове. Она несколько секунд не сводила глаз с Мэдисон, слова которой открыли ей новую возможность, не приходившую раньше в голову. Теперь она старалась вписать информацию в общий контекст. — Значит, нам нужно заказать наборы Керы и ее ребенка в любой коммерческой ДНК-компании.
— Именно, — с растущим энтузиазмом подтвердила Мэдисон. — И чем большее количество компаний мы задействуем, тем выше шансы, что совпадения будут найдены. Мне наверняка удастся обратить вас в свою веру. — Реакция Арьи вызвала у девушки короткий удовлетворенный смешок. — Я, пока разбиралась, выяснила, что в среднем у человека примерно восемьсот пятьдесят родичей уровня четвероюродных братьев-сестер и ближе. Просто напомню: с четвероюродными у нас общие прапрадедушки и прапрабабушки. Пусть вас не расхолаживает мысль, что придется разбираться с такой толпой: прикинув возраст таинственного бойфренда, мы сможем примерно ополовинить количество кандидатов. Потом исключим женщин, народу снова станет вполовину меньше. И, наконец, ограничимся Нью-Йорком, то есть еще раз сократим количество.
— Значит, по-вашему, в конце концов придется иметь дело с сотней людей? — снова приуныла Арья. Проверять группу из ста человек в таком городе, как Нью-Йорк, — масштабная задача даже для профессиональной следственной группы.
— Нет-нет, — заверила Мэдисон, — вероятно, их будет меньше двадцати. Возрастные рамки уменьшают число подозреваемых гораздо значительнее, чем в два раза. А если попадется совпадение на уровне брата, сестры, одного из родителей, тети или дяди, подозреваемых останется не больше пяти-шести, а то и вовсе один человек. И тогда — бинго! — мы вычислили подонка. — Она улыбнулась. — Все это меня невероятно заводит, потому что я надеюсь на искупление своей вины перед подругой. Найдя этого перца, я в некотором роде помогу Кере, пусть ее уже и не спасти.
— Как думаете, когда начнем? — спросила Арья, которой передалась часть воодушевления Мэдисон.
— Завтра, — решила та. — Зачем тянуть? Я выясню, какие образцы подойдут для исследования, раз уж мы не можем добыть слюну, с которой обычно работают коммерческие компании.
— Я без проблем достану образны тканей или физиологических жидкостей и матери, и плода. Только дайте мне знать, чего они хотят.
— Кстати, я тут вспомнила, — спохватилась Мэдисон, — а какого пола плод?
— Еще не определился, — ответила Арья. — Мы установили возраст приблизительно в десять недель. На этой стадии ничего точно не скажешь, потому что примерно до четырнадцати недель пенис не отличается размером от клитора. Хотя, если бы пришлось угадывать, я бы предположила мужской пол.
— Хорошо бы, — заметила Мэдисон.
— Почему?
— Потому что игрек-ДНК наследуется лишь со стороны отца.
Ну, это даже мне известно, раз уж принадлежность к мужскому полу определяет именно игрек-хромосома. Но почему для генеалогического исследования такая хромосома лучше аутосомной[6]?
— Она не лучше, просто другая и дает дополнительную информацию, — пояснила Мэдисон. — Главное, что она может вывести на фамилию подозреваемых, которая передается по мужской линии. А если мы сумеем узнать фамилию, это существенно сузит количество вариантов — если, конечно, картину где-нибудь не подпортило усыновление.
— А почему усыновление может ее подпортить? — удивилась Арья.
— Фамилии меняются, игрек-хромосомы — нет. Это может вызвать настоящую проблему при составлении генеалогического древа, а именно древа нам и понадобятся, если сразу не найдется близких совпадений. Уж слишком много случайных факторов.
— Ясно, — кивнула Арья, до которой постепенно доходило, что нужно почитать что-нибудь о генетической генеалогии. Даже будучи врачом, она не понимала, насколько сложна эта отрасль, хотя по идее могла бы догадаться. Изучая биологию, она имела представление о хромосомных рекомбинациях, которые были основным источником наследственных различий. — А как насчет митохондриальных ДНК?
— Если у нас есть отцовская ДНК и мы пытаемся реконструировать материнскую, митохондриальная ДНК поможет. Вам же известно, что она наследуется лишь по материнской линии, потому что сперматозоиды ее не содержат? Все митохондрии находятся в яйцеклетке.
— Конечно, — смутилась Арья, которой стало неловко за свой вопрос. Она мысленно поблагодарила Мэдисон, которая не стала тыкать ее носом в ошибку. — Мне явно надо подтянуть знания в области генетической генеалогии. Можете порекомендовать какую-нибудь литературу?
— Да, конечно, — обрадовалась Мэдисон, — могу посоветовать две книги. В одной более общие сведения, она называется «Семейное древо: руководство по тестированию ДНК и генетической генеалогии» Блейна Беттингера. Другая, которая больше поможет в наших поисках, называется «Руководство по ДНК-тестам для приемных детей», написала Тамар Вайнберг. Приемыши давным-давно используют ДНК-генеалогию для поиска биологических родителей, причем весьма успешно. Другая труппа людей, которая выиграла от развития генной генеалогии, — те, кто зачат от донорской спермы. Их изыскания за последние годы очень нам пригодятся, ведь по сути у нас такая же задача. Есть сайты, где будут рады нам помочь.
— Дамы, как дела? — поинтересовался Алекс, который подошел к поглощенным разговором женщинам и ждал возможности заговорить с ними, не помешав. — Принести вам еще поесть или выпить?
— Мне ничего не надо, — покачала головой Арья.
— И мне тоже, — подхватила Мэдисон, хоть уже допила Просекко до последней капли.
— Тогда, может, вы готовы расплатиться? — спросил Алекс, указывая на бокалы и блюда.
