Эд Макбейн - Преступная связь
— Схема такова, — сказал он и принялся рисовать грубый чертеж на листке бумаги. Култер внимательно следил за тем, что выходило из-под его пера. — Загородка, вернее, просто занавеска, примерно здесь. — Реган начертал несколько косых штрихов. — На таких вот металлических кольцах...
— Их можно просто отодвинуть в сторону...
— Направо или налево? — перебил Култер.
— Влево, — ответил Лаундес. — На втором плане по правую руку нечто похожее на гладильную машину, а напротив, судя по всему, стол.
— Какой стол?
— Так глубоко в лавку мы не заходили, — пояснил Реган. — Все это мы видели только мельком.
— В глубине лавки есть телефон?
— По сведениям, полученным в телефонной компании, там целых два телефона.
— И один из них за занавеской?
— Вроде бы.
— Что у нас за ордер?
— На установку «жучка».
— Значит, без прослушивания телефонных разговоров.
— Да. Кстати, мы уже приготовили для тебя линию доступа.
Линия доступа требовалась для того, чтобы привести в действие «жучок», который предстояло установить Култеру. Сразу по получении ордера Реган позвонит на Центральную телефонную станцию, представится сотрудником страховой компании и попросит линию доступа к распределительному щиту у дома на Брум-стрит. Так они поступали всегда. Страховая компания, телекоммуникационная компания, что-нибудь в этом роде. Счета, приходившие на имя этих несуществующих фирм, оплачивало Управление.
— Где распределительный щит? — спросил Култер.
— С обратной стороны здания.
— Как обычно в Маленькой Италии и Чайна-тауне, — вмешался Лаундес. — Старые дома, сами понимаете.
В подобных случаях Култер подсоединял «жучок» к существующей телефонной линии. «Жучок» принимал обычный звуковой сигнал, трансформировал его частоту до уровня, не воспринимаемого человеческим ухом, и, используя телефонную линию как антенну, передавал его на распределительный щит. Внутри щита Култер установит прибор, называемый «рабом», который примет высокочастотный сигнал, демодулирует его и переведет в электронном виде на линию доступа. В итоге до человека, осуществляющего прослушивание, дойдет обычный звуковой сигнал.
— Задачка для первоклассника, — подытожил Култер.
«Как бы не так», — подумал Реган.
За столом Майкла зазвонил телефон. Он сразу же снял трубку.
— Помощник окружного прокурора Уэллес, — представился он.
* * *Из телефонной будки Сара могла спокойно наблюдать за катком, по которому носилась Молли.
— Как дела? — поинтересовалась она.
— Отлично, — ответил он. — Веселитесь?
— Молли веселится. Я ненавижу коньки. Во сколько тебя ждать? Раз уж сегодня воскресенье, можно было бы сходить в кино. На Восемьдесят Шестой идет что-то интересное.
— Во сколько начало?
— На двухчасовой сеанс мы уже опоздали.
— А когда следующий?
— В четверть пятого.
— А еще следующий?
— Я не узнавала.
— А сейчас сколько времени?
— Десять минут четвертого.
— Попробую закруглиться через десять минут, — сказал Майкл. — Домой вернусь не позже четырех.
— Получается совсем впритык.
— Раньше никак не смогу.
— После кино сходим в китайский ресторан?
— Запросто.
— Так я закажу столик?
— Отличная мысль. Ну, все. Чем быстрее я вернусь к делам...
— Все, привет, — сказала она и повесила трубку.
Сара снова отыскала глазами Молли на катке, а потом набрала "0" для вызова телефонного оператора, городской код и номер телефона в доме Эндрю на Лонг-Айленде. Когда оператор снял трубку, она поступила точно так, как учил ее Эндрю.
— Я звоню наложенным платежом, — сказала она.
— Спасибо за то, что вы воспользовались услугами Нью-йоркской телефонной компании, — ответил оператор.
Сара подождала.
В трубке раздался гудок, второй, третий...
— Алло?
Его голос.
— Вам звонок наложенным платежом, сэр.
— Да?
— Мисс, не назовете ли вы мне свое имя?
«Мисс», — отметила она про себя, а вслух представилась:
— Сара.
— Соединяйте, — приказал Эндрю.
— Приятного разговора.
— Привет, — проворковала Сара.
— Ты где? — спросил он.
— На катке «Волман».
— Где это?
— В Центральном парке, конечно. Ты что, с луны свалился?
— Точно. Сказать тебе что-то? Я тебя люблю.
— Еще раз.
— Я тебя люблю.
— Еще.
— Я люблю тебя.
— А как у вас такое говорят на луне, откуда ты свалился?
— Приезжай ко мне на квартиру, и я затрахаю тебя до полусмерти.
— На луне так говорят?
— Нет, у нас.
— Ну, у вас и воспитание...
— Так ты приедешь?
— Эндрю, сегодня же воскресенье!
— Ну и что?
— Ты отлично знаешь, что я не могу. Да ты просто шутишь! Сам-то ты туда не собираешься?
— Только если ты все-таки приедешь.
— Не могу.
— Значит, в среду?
— Да.
— И без проблем?
— Абсолютно. Что ты сейчас делаешь?
— Смотрю телевизор.
— Ты один?
— Нет, со мной три молодых китаянки.
— Башку откручу.
— Что на тебе надето?
— О, я выгляжу очень сексуально — вся синяя от холода.
— А в среду что наденешь?
— То, в чем хожу на работу.
— Значит, мы с тобой поработаем?
— Весьма вероятно. Ну, мне пора забирать Молли.
— В среду, — напомнил он. — Билли будет тебя ждать.
— Около кинотеатра на углу Третьей и Пятьдесят девятой. В четыре часа.
— Я тебя люблю, — повторил он.
— До среды, — бросила она и тотчас повесила трубку, пока он не вынудил ее ответить теми же словами.
Молли красиво затормозила около самого забора, подняв в воздух целый фейерверк ледяной крошки.
— С кем ты говорила? — спросила она.
— С папой.
* * *В спальне дома на Грейт-Нек Эндрю положил трубку и повернулся в сторону ванной комнаты. На пороге стояла рыжеволосая Уна Халлиган в туфлях на высоких каблуках и в его пижамной куртке, расстегнутой на груди.
— С кем ты говорил? — спросила она.
— С матерью, — ответил он и открыл ей свои объятия.
* * *В восемь часов того же самого вечера, в тот момент, когда Сара, Майкл и Молли выходили из китайского ресторанчика, а Эндрю на самом деле разговаривал по телефону со своей матерью, полицейский в форме прошелся по Брум-стрит. По пути он проверял, не забыли ли хозяева запереть свои магазины на ночь. Подергав одну ручку, вторую, третью, он наконец добрался до лавки портного на углу Мотт-стрит. Тут он перешел на другую сторону, обошел ее, и опять вернулся к лавке. На сей раз в его руке была зажата кредитная карточка.
Он взялся за ручку, быстро просунул в зазор между дверью и косяком пластиковую карточку и ровно за три секунды открыл дверь. Еще через две секунды он оказался внутри и запер за собой. Еще через две секунды со стороны Мотт-стрит показались двое. Они, не задерживаясь, прошли мимо лавки. К тому времени Фредди уже проник за занавеску, разделявшую помещение пополам. Мужчины остановились в темном подъезде на противоположной стороне улицы. Они страховали Фредди.
Он посветил фонариком ровно столько, сколько потребовалось, чтобы найти розетку. Затем он подключил к ней ночник и выждал, пока глаза не привыкли к сумеречному освещению. Движущийся луч света слишком заметен с улицы. Местная полиция получила соответствующие инструкции, но он вовсе не хотел, чтобы кто-нибудь из местных жителей, проходя мимо, поднял тревогу. А теперь сторонний наблюдатель мог бы только предположить, что владельцы лавки намеренно оставили ночное освещение. Ничего необычного. Ему же такого света достаточно: Фредди хорошо знал свои инструменты.
Задняя комната оказалась узкой и длинной.
Сразу за занавеской, по правую руку, вдоль короткой стены, стояла гладильная машина. Около длинной стены напротив занавески располагался стол. На нем-то Култер и установил ночник. Там же лежали огромные портняжные ножницы, несколько картонных лекал, кусок голубой ткани и тяжелый утюг. На стене за столом висел календарь с изображением улыбающейся крестьянки в блузке с овальным вырезом и с корзиной, полной спелых желтых виноградных гроздьев, в руках. Все дни января были аккуратно перечеркнуты крест-накрест, за исключением сегодняшнего, тридцать первого.
Слева от стола находилась дверь. Ручка, чуть выше — засов, правее — домофон с кнопкой вызова. Култер подошел к двери, осторожно постучал костяшками пальцев. Судя по звуку, за ней другой комнаты не было. Скорее всего, она вела на лестницу. Из домофона проводов не тянулось, очевидно, все они подсоединялись с обратной стороны.
Вокруг длинного стола стояло несколько стульев. Култер предположил, что стол служил сразу для нескольких целей. Надо раскроить материю — пожалуйста, только отодвинь стулья. Надо поговорить или поесть — стулья придвигаются. На короткой стене, напротив гладильной машины и под прямым углом к длинной стене с дверью, висел телефон-автомат. Култер приступил к делу.
