Боб Моррис - Багамарама
Я сказал своему юному провожатому, что зависну здесь на часок-другой, и поблагодарил за компанию. Вытащил из кармана пять долларов и вручил парню.
— Если завтра понадобится гид, только свистни, — сказал он. — Я тебя отыщу.
И припустил по дороге. У этого пацана, наверное, счет в банке побольше моего будет. Кстати говоря, у меня и счета-то никакого нет. Гремит кой-какая мелочишка в кармане и тает на глазах.
Из «Валентина» доносилось регги. Я сразу приметил свободное местечко в битком набитом баре. Протискиваясь к вожделенному табурету, кинул взгляд на гавань — профессиональная привычка моряка оценивать имеющийся под рукой флот. От двух коротких доков отходили штук сорок слипов, и все забиты под завязку. В самом конце ближайшего дока, куда уже никто не сунется и который приливной волной не зальет, на швартовых стоял… мой «Лоботряс».
Я узнал бы его с закрытыми глазами. Да, это было мое судно. Я подошел поближе, и в свете фонарей выплыл величественный силуэт: царственный бушприт, плавные изгибы планширов, гордо взмывающий ввысь капитанский мостик. Не в моем характере очеловечивать неодушевленные предметы, но эта лодочка была настоящей красавицей.
Я дошел до конца дока и осмотрел судно от носа до кормы. Надо сказать, нынешний владелец не был скрягой — корабль выглядел ухоженным. Чистенький, блестящий — такой, каким я его и запомнил. Даже сердце защемило.
На транце красовалась прежняя надпись:
«Лоботряс. Ла-Донна, Флорида».
Как я переживал, думая, что ведь переименуют, как пить дать. А примета-то плохая, и моряки — народ суеверный.
В каюте горел свет. Наверное, хозяин еще не спит. Стучаться в такую поздноту я бы ни за что не стал, а вот заглянуть в окошко — другое дело. Каков он, новый владелец? Сейчас посмотрю, а с утра, может, и зайду: представлюсь, поздравлю с приобретением, сделаю комплимент — мол, замечательно следит за судном.
Видимость была не очень — окно оказалось задернуто шторкой, и мне, чтобы заглянуть, пришлось здорово изогнуться. Ко мне спиной за небольшим кухонным столиком сидел мужчина с голым торсом и длинными черными волосами, ниспадавшими на плечи. Он что-то перетирал в ступке, усердно колотя пестиком, — видно, какие-нибудь листья да корешки. Я шагнул вперед и ухватился за пиллерс, чтобы взглянуть поближе: яхта легонько качнулась, человек резко обернулся и уставился в окно.
Это был Дрыщ, собственной персоной.
Глава 34
— То есть «Лоботряс» принадлежит мне?
— По закону нет, — пояснил Дрыщ. — Но для всяких разных нужд… Можешь использовать его по своему умению…
— Разумению…
— Ну да. Считай, что он твой, Захари.
Это было двадцать минут спустя. Дрыщ баюкал в руке горячую чашку с кошмарным вонючим пойлом из листьев, корешков и черт знает чего еще. Снадобье это он любовно называл «голубой дух» и пил его с детства, у себя в Доминиканской Республике. Это был какой-то народный индейский рецепт, навевающий «прозрачные» сны. Дрыщ предложил и мне вкатить дозу, но я отказался — у меня в последнее время и сны и дни и так чересчур «прозрачные». Я хлебал воду со льдом и чувствовал себя последним идиотом. Неимоверно счастливым идиотом. Оказывается, Дрыщ меня не предал и не бросил, да еще и «Лоботряс» сохранил.
Полгода назад правительство, верное своему слову, выставило мой траулер на аукцион береговой охраны в Менорка-Бич.
— Захари, у тебя есть друзья, много друзей, — рассказывал Дрыщ. — А они, эти твои друзья… я не знаю… ну, как мафия.
Главарем у них Робби Грейг, который живет в гавани Менорки. Он всех обзвонил, состряпал план, распространил информацию… Видно, здорово его припекло — совесть мучила за то, что косвенным образом сдал меня полицейским. Хотя вины тут Грейга не было никакой. Когда я расплатился с ним за работу, он поперся с денежками в банк, те тут же просекли, что к чему, и навели на него ребят из Секретной службы. И все равно Робби питал чувство глубокой вины по отношению ко мне и хотел всеми возможными способами ее загладить. Он обзвонил гавани, переговорил с капитанами и друзьями на Менорке. Не поленился разыскать кое-кого из моей прежней команды, тренера «Дельфинов» и народец из футбольной федерации. Помогли, кто сколько смог. Некоторые даже на аукцион приехали — вроде как группа поддержки.
Назначили исходную цену: семьдесят пять тысяч. Торговаться могли все желающие. Судно было обречено уйти к какому-нибудь толстосуму, даже будь он последний профан в судоходстве. Плюс к «Лоботрясу» прилагался весь такелаж, рыбацкая оснастка и принадлежности для дайвинга. Первым свою ставку назвал Робби Грейг.
— Мои друзья наскребли семьдесят пять тысяч? — удивился я.
— Чуть поменьше. Сейчас все расскажу.
Они думали, что после Робби торговаться уже никто не будет, но все просчитать просто невозможно. Были люди, которые узнали о предстоящем аукционе из газет и не поленились приехать, причем издалека. Один бывший предприниматель из Атланты побил предложение нашего приятеля на десять тысяч. Нашлись два брата из Джэксонвилла, готовые заплатить за судно сто тысяч.
— Но тут в игру вступил ваш крутой защитник, мистер Лоренс Мейер…
— Ух ты, и братец Лари притащился?
— А как же. И нападающий защиты, мистер Мак Стин…
— И Макака туда же?!
— Конечно, оба приехали. Большие люди, даже очень.
— Да просто монстры, в хорошем смысле слова.
— Ну вот, эти два господина убедили остальных участников аукциона, что не так уж им и нужна эта посудина.
— Как же они умудрились?
— Они то к одному подойдут, то к другому, и говорят каждый раз: «Согласись, парень, с переломанными ногами на этой красавице не очень-то и поплаваешь». Кажется, я видел, как мистер Стин схватил кого-то из братьев за одно место. Короче говоря, через какое-то время торг прекратился и траулер достался Робби.
— Сколько предложил последний желающий?
— Лодка ушла за сто двадцать семь с половиной тысяч.
Какой грабеж! «Лоботряс» стоит в пять раз больше!
— Так сколько в итоге выложили Робби с командой?
— Где-то пятьдесят три тысячи.
— А остальное кто добавил?
— Ты.
Какой же я, оказывается, негодяй. Да как я посмел сомневаться в Дрыще! Он был верен мне до конца, а я продал его с потрохами. Молодчина парень: такую торговлю закрутил, продавал редчайшие пальмы за наличность. Умудрялся как-то на эти деньги жить, ухаживать за плантацией, судном, да еще и расплачиваться за «Лоботряса». Он даже начал и долги раздавать тем, кто скидывался на аукцион.
Федералы, конечно, сразу просекли, что к чему, да только оснований опротестовать результаты сделки у них не было. С юридической точки зрения хозяином «Лоботряса» был Робби Грейг, а тот сразу сказал, что имеет право сдавать судно любому, кому сочтет нужным.
— То есть тебе, Захари.
— А Барбара знала, что вы там вытворяли?
— А как же. Она двадцать тысяч внесла. Сказала, с ней можешь расплатиться в последнюю очередь.
— Это она небось придумала «Лоботряса» сюда подогнать?
— Ну да. Поэтому, когда ты заявился в Ла-Донну, меня там уже не оказалось. Барбара позвонила перед отъездом — сказала, хочет устроить тебе приятную неожиданность. Встретимся здесь, а потом вместе поплывем в Ла-Донну. Только вот как теперь…
Мы молча сидели, и каждый думал про себя об этом «теперь». Теперь я даже не знаю, где она и как ее вернуть. Что же делать?..
— Я все понимаю, Захари, — нарушил затянувшуюся паузу Дрыщ. — Тебе ее страшно не хватает. Твое трепление иссякает.
— Вот именно, трепление иссякает.
— «Голубой дух» — хорошая помощь, когда трепление совсем иссякло.
Эх, была не была! Я попросил плеснуть мне кружечку. Дрыщ улыбнулся и сказал, что это мудрое решение. Налил, я залпом выпил. И в ту ночь я спал на «Лоботрясе».
Глава 35
В понедельник я разоспался — дрых аж до восьми. Проснулся от звука льющейся воды: кто-то мощной струей из шланга окатывал палубу. Оказывается, это Дрыщ отмывал разделочную доску, на которой срезал филе со здоровенного морского окуня. Как выяснилось, он с утреца успел порыбачить в бухте: взял шлюпку, гавайского горячительного и, по своему обыкновению, вернулся с уловом. Отведаем на завтрак жареной рыбешки.
— Тебе этим снадобьем впору приторговывать, — сказал я. — Давненько я так не отсыпался.
— Что снилось?
— Ничего, Бог миловал. Мне еще во сне думать недоставало, и так башка пухнет.
Дрыщ явно озаботился и после некоторых раздумий выдал:
— Сегодня перед сном другое попробуешь. Надо бы мне узнать, что тебе снится. Какие на сегодня планы?
Я изложил ему свои наметки. Главным образом надо было состыковаться с Линфильдом Педерсоном, а потом заглянуть к Бирме Дауни и переговорить с Зой Эпплквист — может, им снова звонили.
