Роберт Финн - Адепт
Сьюзен приподнялась на локте и сделала глоток. Она отставила чашку и потрогала распухшую щеку.
— Отлично, — произнесла она. — Дай мне несколько минут, и я в твоем распоряжении. Ванная комната свободна?
— К твоим услугам. Думаю, одежда должна уже высохнуть.
Он хотел выйти, но Сьюзен его остановила.
— Умираю с голоду, — сказала она. — У тебя есть какая-нибудь еда?
— Когда оденешься, сходим в кафе на углу. — Он взглянул на часы. — Оно уже открылось.
Пока Сьюзен была в душе, Дэвид вытащил ее одежду из сушилки. На футболке еще осталась кровь. Капли немного выцвели, но по-прежнему выглядели жутковато.
Дэвид проскользнул в пустую спальню и стал рыться в стоявшем напротив дешевом гардеробе. Здесь хранились старые вещи разной степени изношенности. Он нашел темно-синюю шелковую блузку и подержал ее на руках, прикидывая размер. Она была все еще упакована в пластик, в котором ее доставили из химчистки. Дэвид застелил постель и разложил на ней просохшую одежду вместе с блузкой.
На подушке тоже осталось несколько капель крови. Дэвид перевернул ее на другую сторону.
Он сидел в гостиной, когда Сьюзен переоделась и вышла из спальни. Ее волосы еще блестели от воды. Американка надела блузку, которая оказалась как раз.
— Чья это вещь? — поинтересовалась Сьюзен. — Мамы? Сестры? Или подруги?
Он ответил:
— Бывшей подруги. Она не стала ее забирать, а поскольку у нее уже хранится примерно четыре процента общемировых запасов одежды…
Американка пожала плечами.
— Выглядит совсем неплохо. Потом я ее верну. Спасибо за заботу. Полагаю, мой топ…
Дэвид сокрушенно покачал головой.
— Увы, с ним все кончено, — сказал он и со вздохом показал на спинку стула.
Сьюзен взяла испачканную футболку, осмотрела и повесила на место.
Дэвид следил за ее движениями.
— У тебя усталый вид, — заметил он.
— Просто ты еще не видел меня без макияжа, — криво усмехнулась Сьюзен. — Трудно выглядеть блестяще двадцать четыре часа в сутки. Наверно, у тебя нет карандаша для глаз?
Дэвид покачал головой.
— Я имел в виду не это. Просто я за тебя очень беспокоюсь.
Сьюзен пожала плечами, но ее улыбка потеплела.
— Не волнуйся, еще двенадцать часов сна, и я буду как огурчик, — сказала она.
— Да, я чувствую примерно то же самое, — отозвался Дэвид. — В смысле сна, а не макияжа, — добавил он.
Американка рассмеялась. Она взяла пустую чашку из-под кофе, которую прихватила с собой из спальни, и слегка покачала ею в воздухе.
— Можно еще одну порцию?
— Конечно. — Он поднялся с места. — Так же, как раньше?
— Только без молока. — Сьюзен заметила лежавший на диване черный саквояж, и ее голос изменился. — Это то, что я думаю? Та самая вещь?
Дэвид прошел в кухонную часть гостиной и взялся за кофейник.
— Та самая, — ответил он через плечо.
На лице американки появилось странное выражение — казалось, саквояж неудержимо тянул ее к себе, и в то же время она боялась к нему приблизиться.
— Я хочу на него взглянуть, — сказала она наконец.
Дэвид вернулся к дивану и протянул ей свежий кофе. Он сел рядом с черной сумкой, расстегнул молнию и вытащил из нее тяжелый деревянный ящик.
Сьюзен подошла и присела на подлокотник. Она не спускала глаз с ящика. Положив руку на плечо Дэвида, американка наклонилась вперед, чтобы лучше все рассмотреть.
Ларец выглядел как красивая старомодная коробка для сигар, только большего размера — примерно как дюжина увесистых журналов, если положить их стопкой друг на друга. Ящик был изготовлен из темного палисандрового дерева с идеальной полировкой и очень тонким волокном. В тусклом свете его поверхность казалась покрытой черным лаком.
Дэвид переставил саквояж на пол и положил ящик на диван. Он был около десяти сантиметров в высоту, абсолютно гладкий со всех сторон, если не считать маленькой кнопки наверху.
Дэвид нажал на кнопку и откинул крышку.
Внутри лежал еще один ларец.
В открытом виде первый ящик выглядел еще лучше. Он был выдолблен из цельного куска какой-то светлой блестящей древесины. Дерево тщательно выскоблили и отполировали изнутри, оставив стенки не больше пальца в толщину. Но на дне этого роскошного хранилища лежало нечто совершенно не подходившее ему по качеству и виду.
Второй ларец казался просто рухлядью. Верхняя часть была сделана из потертой серой кожи, похожей на плохо выделанную бумагу. По бокам торчали ребра голого каркаса. Гнутые прутья цвета пожелтевшей от времени слоновой кости соединялись в подобие хрупкой клети, на которую вместо ткани была натянута крапчатая шкура. Все это было скреплено странными полупрозрачными жилами, когда-то, вероятно, основательно прикрученными к ребрам, но теперь полусгнившими и развалившимися на части. Судя по темным пятнам, расползшимся по покоробленной крышке, коробка сильно пострадала от воды.
— Смахивает на крыло какой-то дохлой твари, — заметил Дэвид, хмуро разглядывая ящик.
— Например, летучей мыши. Большой, грязной, шелудивой мыши, — согласилась Сьюзен.
От коробки крепко разило сыростью, от которой перехватывало в горле и чесался нос. Так пахнет в заброшенном подвале, где по углам растут грибы и густая плесень.
— Хочешь ее открыть? — спросила американка почти шепотом.
— Я боюсь к ней даже прикасаться, — возразил Дэвид. — Мне кажется, что эта падаль сдохла от чумы.
Сьюзен спрыгнула с подлокотника, подошла к столу и взяла карандаш с ластиком. Она протянула его Дэвиду.
— Если ты ее не откроешь, то я и подавно, — пробормотала она, с отвращением глядя на коробку.
Дэвид взял карандаш и осторожно потрогал крышку ластиком.
— Ты в нее правда не заглядывал? — задала вопрос Сьюзен. Он покачал головой.
— Я открыл только внешний ящик, чтобы посмотреть, что там лежит, — ответил он.
Американка не отводила взгляда от коробки:
— Спасибо, что подождал.
Дэвид опустил карандаш и слегка поддел им крышку.
— Интересно, что это за кость? — спросил он, осторожно манипулируя ластиком.
— Я почти не разбираюсь в таких вещах. Похоже на лучевые кости. Или на часть передней лапы. Только не спрашивай меня, какой твари она принадлежала. — Сьюзен подняла руку, прикинув размеры своего предплечья. — По крайней мере это существо было гораздо меньше человека.
— Может быть, ребенок, — мрачно предположил Дэвид, окончательно откинув крышку.
От того, что они увидели, у них перехватило дух. Драгоценная «метка» лежала на толстой подкладке из черного бархата, прикрепленная к ней множеством мелких колечек из слоновой кости. Замысловатый узор из кружевной платины напоминал что-то живое, одновременно и гармоничное и сложное, как произведение природы, наподобие прожилок зеленого листа. Она легко бы уместилась на ладони Дэвида.
— Какое чудо, — сказал Дэвид.
Сьюзен опустилась на колени, чтобы взглянуть поближе. Забрав у Дэвида карандаш, она подальше отодвинула крышку полуразложившейся коробки и взялась за первый ящик. Девушка наклонила палисандровый ларец к свету. Платина переливалась и блестела, как серебро. Почти не дыша, Сьюзен наклонила голову и стала рассматривать рисунок.
Он был соткан из тонкой платиновой проволоки, которая становилась тоньше по мере удаления от центра. Было не совсем понятно, как все держится вместе. Металл прихотливо ветвился и переплетался, расходился и стягивался в узлы, образуя одно целое. Если бы расплавленную платину заливали в форму, ею пришлось бы заполнить тысячи мельчайших капилляров без единого обрыва или пузырька, чтобы образовать столь сложную конструкцию. С другой стороны, на металле не было заметно никаких следов обработки инструментом.
Дэвид подошел к книжной полке и взял энциклопедию. Полистав ее, он сказал:
— Тысяча семьсот шестьдесят восемь градусов по Цельсию. Больше трех тысяч по Фаренгейту.
Сьюзен вопросительно взглянула на него.
— Температура плавления платины, — пояснил Дэвид. — Я просто пытаюсь понять, как можно было сделать такую вещь. — Он продолжал читать: — Послушай: «Уникальное свойство платины — способность повреждать инструменты по работе с металлом. Соприкосновение с платиной может сломать даже прочные карбидвольфрамовые резаки». Никогда о таком не слышал.
— Я тоже. Но зато я знаю, почему в «Макдоналдсе» используют ножи из пластмассы.
Дэвид пропустил ее слова мимо ушей.
— Не представляю, как такую штуку могли изготовить в древности, — пробормотал он. — Для ее создания понадобилась бы сварка, но это полный бред.
— А в чем проблема? — спросила Сьюзен.
Дэвид ответил:
— В институте я изучал инженерное дело и немного разбираюсь в металлообработке. Хорошая сталь появилась сравнительно недавно, так как ее нельзя сделать без очень сильного нагрева. Сварка — еще более позднее изобретение, поскольку для нее необходимо сосредоточивать исключительно высокую температуру на очень малой площади. По сравнению с этой безделушкой чистая сталь — детская забава. Речь идет о современных технологиях. «Метка» не могла быть создана позже, чем два столетия назад. Боюсь, нас одурачили.
