Патрик Грэхам - Евангелие от Сатаны
В трубке раздался такой сильный треск, что Карцо был вынужден отодвинуть телефон от уха. Затем шум исчез так же внезапно, как возник, и на линии наступила мертвая тишина. В этот момент ледяной ветер нагнул вершины деревьев, и в горло экзорциста проник запах фиалки. Карцо знал этот запах лучше, чем кто-либо другой.
— Ваше преосвященство?
— Не вмешивайся в это дело, Карцо. Продолжай кормить своих голубей, или я съем твою душу.
У Карцо волосы на голове встали дыбом, когда он услышал в трубке этот мертвый голос.
— Кто вы? — спросил он.
— Ты знаешь, кто я, Карцо.
— Я хочу услышать, как вы сами скажете мне это.
Окаменевший от ужаса экзорцист услышал в ответ целый хор воплей. Крики тех одержимых, о которых говорил Камано. Привязанные к кроватям, они кричали его имя, чтобы привлечь его к себе. В этом океане криков Карцо услышал голоса, которые призывали на латыни, древнееврейском и арабском языках имена демонов всех трех религий Книги. Старые экзорцисты, дремавшие на скамьях парка, подняли головы. Из их неподвижных губ вырвались другие голоса, которые были хорошо знакомы Карцо.
— Мое имя Ганеш.
— Я Странник.
— Локи, Мастема, Абраэль и Альринах.
— Я Адрамелех, великий канцлер Ада.
— Адаг народ аббадон! Я Разрушитель!
— А я Астарот! Ты помнишь меня, Карцо?
— Белиал, я Белиал.
— Мое имя Легион.
— Мы Алу, Муту и Хумтаба.
— А мы Сет, Люцифер, Мамон, Вельзевул и Левиафан.
— Азазель, Асмуг, Ариман, Дурга, Тиамат и Кингу. Мы здесь. Мы все здесь.
Потом их подбородки снова упали на грудь, и старые священники, как ему показалось, снова уснули. В телефонном канале раздался щелчок. Карцо приготовился выключить телефон — и вдруг заметил, что небо покрывается странными черными облаками и вместо тех голубей, которых он кормил несколько минут назад, перед ним целая армия птиц той же породы. Сотни голубей разместились на траве и деревьях парка. Они роняли помет, яростно били крыльями и постепенно окружали Карцо.
— Бегите, отец! Бегите! — закричала старая монахиня.
Ее вопль вывел отца Карцо из оцепенения. Экзорцист поднял взгляд к небу и понял, что то, что он принимал за грозовой фронт, на самом деле туча скворцов, летящих тесным строем. Их передние ряды уже пикировали на парк и монастырь. Монахиня, эта святая женщина, закрывала Карцо от птиц своим телом, пока он взбегал на крыльцо.
В то же мгновение армия голубей налетела на спящих стариков и на монахиню, которая отбивалась от них руками. Укрытый стенами здания, Карцо видел сквозь окна, как эта крутящаяся масса перьев и клювов обрушилась на свою жертву, и слышал вопли несчастной монахини, которой птицы выклевывали глаза. Она кричала, пока перья не забили ей горло, потом упала на колени, и крики оборвались.
Карцо собирался прийти ей на помощь, но в этот момент по оконным стеклам застучал дождь из каких-то летящих предметов. Сначала экзорцист принял эти глухие удары за стук градин, но потом разглядел, что это было. Неподвижными от ужаса глазами Карцо смотрел, как парк чернеет от птичьих трупов: это скворцы бросались на окна и разбивались, стуча как градины. После каждого удара на стекло брызгал фонтан крови. Горло Карцо снова наполнилось отвратительным запахом фиалки, и он понял: двери Ада открываются.
62
Миссия Сан-Хоакин была крошечной черной точкой среди огромного девственного леса. Отец Карцо пришел сюда по следу, который ему указали одержимые, о которых говорил Камано. Все они назвали местом высшего одержания именно эту часть мира.
Карцо вышел из самолета в сырую ночь Манауса. Здесь его ждала пирога, на которой его повезли вверх по Рио-Негро. Об этом плавании у экзорциста остались лишь смутные воспоминания: удушливый туман над рекой, плеск весел, которые были похожи на лопаты, полчища комаров, лихорадка и страх, от которых дрожало его тело… И еще крики — громкие крики, долетавшие с берега. По мере того как они приближались к территории миссии, лес затихал и наконец совсем умолк. Как будто все животные умерли или покинули эти места, спасаясь от неизвестной угрозы.
На закате Карцо увидел кучку индейцев яномани. Они следили за его приближением с понтонного моста, соединявшего топкие берега Рио-Негро. Вот куда в конце концов привела его дорога — от небоскребов Сан-Франциско к этой пристани, где его ждал Зверь.
Карцо не в первый раз приехал к яномани: он и раньше бывал у них, чтобы посоветоваться с их шаманами насчет лесных и речных демонов. И насчет наркотических снадобий, которые они жевали, чтобы увидеть, как души умерших бродят во мраке. И насчет дьявольских способностей Бога-Ягуара, и насчет ядовитых пауков и ночных птиц. Здешние злые силы были очень похожи на те, которые экзорцист выслеживал в «мире без деревьев». Сходство было так велико, что иногда Карцо применял заклинания и напитки яномани для изгнания своих противников — демонов.
Именно шаманы сообщили в пернамбукскую миссию, что у девочки-подростка из их племени проявляются признаки высшего одержания. Это была принцесса народа яномани, и звали ее Малуна. Когда луна пошла на ущерб, голос и тело Малуны начали изменяться.
За несколько дней до этого лес поразила странная болезнь, от которой портилась вода в родниках и умирали звери. Воины яномани, которые возвращались с границы земель своего народа, сообщали, что на стволах огромных деревьев появилась какая-то сероватая тошнотворная гниль, разъедающая, словно проказа, кору растительных великанов и отравляющая их сок.
Потом болезнь перешла на обезьян и птиц. Их окаменевшие трупы стали падать с деревьев. После этого у беременных женщин племени начались выкидыши. Шаманам пришлось хоронить уродливые маленькие трупы, извергнутые раньше срока больными утробами этих женщин. Именно в это время принцесса Малуна стала превращаться и громко выкрикивать омерзительные слова на языке миссионеров. Тогда шаманы пошли предупредить белых отцов, что в лес проникли неизвестные демоны и принесли с собой великое зло, от которого страдает «мир без деревьев».
63
— Проснитесь, ваше преподобие!
Отец Альфонсо Карцо, обливаясь потом, открывает глаза и видит над собой красное лицо отца Аламеды, настоятеля миссии. Карцо чувствует запах его дыхания и морщится: опять Аламеда глушил свой страх пальмовым вином. Экзорцист снова закрывает глаза, и у него вырывается тяжелый вздох обессилевшего человека. Каждая клетка его тела умоляет его не вставать, просит снова уснуть и спать до самой смерти. Карцо уже готов поддаться этому сладкому соблазну, но большие руки отца Аламеды снова встряхивают его.
— Отец, вы должны бороться! Это Зверь насылает на вас сон.
Отец Карцо с огромным трудом снова открывает глаза и поворачивается лицом к стене хижины. Углы разошлись, и стена, по сути дела, стоит отдельно от остальной постройки. Мрак за стеной светлеет. Туман, наползающий с реки Рио-Негро, затопил поляну, на которой стоят здания миссии — бревенчатая часовня и ряд саманных хижин. Ни лечебницы, ни врача, ни электрогенератора, ни даже противомоскитной сетки. Колючий куст райского сада — вот что такое эта миссия Сан-Хоакин.
Отец Карцо с трудом садится в гамаке и прислушивается. Обычно перед рассветом просыпаются попугаи и обезьяны-ревуны и как по команде начинают в глубине леса свой концерт. Но сейчас, сколько отец Карцо ни напрягает слух, он слышит только тишину.
Экзорцист встает и окунает ладони в тазик с теплой водой, которую поставил перед ним Аламеда. Когда он ополаскивает лицо, вода кажется ему сухой. Ласковое прикосновение этой воды, которая когда-то так хорошо успокаивала его, теперь уже не может смыть оцепенение с его сонного мозга.
Отец Карцо вытирается подкладкой своей рясы, и Аламеда подает ему корзинку с фруктами. Карцо рассматривает ее содержимое — четвертушки папайи и диких ананасов, с которых миссионер срезал верхний слой до самой мякоти, чтобы снять слой серой гнили, которая покрывает все. Карцо откусывает немного от волокнистой дольки и без удовольствия жует безвкусный кусок. Похоже, что здешние плоды, раньше такие сочные, сейчас так же, как вода, утратили свою суть. Лес умирает.
64
Отец Карцо осматривает жалкое литургическое оружие, которое он привез с собой для приближающегося сражения: четки, флягу с водой из Фатимы и свою книгу экзорциста. Потом он идет вслед за отцом Аламедой среди безлюдных построек миссии. У подножия огромных деревьев, на громадном кладбище из ветвей и мха, по-прежнему темно и пропитанный запахами земли и гнили воздух остается неподвижным. Никакой ветерок не шевелит ветки. Даже треск листьев под сандалиями почти не нарушает величавой тишины леса.
В большинстве хижин, мимо которых проходят два монаха, лежат в гамаках распухшие трупы. Позы мертвецов ясно указывают, что смерть была мгновенной. Полусумасшедший алкоголик Аламеда — единственный, кто выжил.
