Майкл Смит - Слуга смерти

— Это, случайно, не Лиз Дженкинс?

Мелисса слегка смутилась.

— Да.

— Знаю, она хороший специалист по травам. Кстати, если у вас будет такая возможность, намекните ей, чтобы она не особо распространялась о том, как именно она использует одну из них. И ее приятель тоже.

— Хорошо, — сказала Мелисса. — Собственно, я про все это знаю и отчасти именно поэтому к ней и пошла.

— Вот как?

Она покраснела.

— Да. Я подумала, что она обязательно узнает то, что некоторые любят курить.

Коннелли улыбнулся.

— Тогда как вы в этом полный профан.

— Именно. — Мелисса наклонила голову и улыбнулась в ответ, не в первый раз уже подумав, что Коннелли намного умнее, чем полагают многие. — Мне продолжать?

— Сгораю от любопытства. Она узнала, что это?

— На самом деле тут даже два растения.

Мелисса положила на стол листок бумаги и разгладила его так, чтобы можно было разобрать вычурный почерк Лиз.

— Если посмотрите внимательнее, то увидите, что на одном из стеблей есть остатки крошечных цветов.

Я их сперва не заметила. Это Scutellaria laterifolia, или шлемник бокоцветный.

Наклонившись, она отделила еще один тонкий стебель, для Коннелли ничем не отличавшийся от остальных.

— А это Valeriana officinalis, или валериана. Так вот, Scutellaria растет по всей территории США и Южной Канады. Она достаточно распространена, но самое интересное, что, по словам Лиз, в девятнадцатом веке некая группа, называвшая себя эклектиками, использовала ее в качестве успокоительного, от бессонницы и нервов.

Коннелли кивнул, чувствуя, что это еще не все.

— Что же касается валерианы, то ее упоминает ботаник времен до Гражданской войны, по фамилии Томпсон. По его словам, первые колонисты обнаружили, что ее применяли некоторые индейские племена, и он назвал ее — Лиз показала мне цитату — «лучшим известным средством от нервов», то есть транквилизатором. В наше время ее используют как успокоительное, против головной боли и опять-таки от бессонницы, и Лиз утверждает, что от нее практически нет побочных эффектов, в отличие от валиума.

— В самом деле интересно, — сказал Коннелли. — На что только не наткнешься в лесу.

— Да, действительно.

— Значит, вы хотите сказать, что все это — всего лишь местная флора и попала к парню в рюкзак, пока он ночью шатался по лесу?

— Нет, Эл, этого я вовсе не хочу сказать. По трем причинам.

Она поставила чашку и начала загибать пальцы.

— Во-первых, слишком маловероятно, чтобы в рюкзак попали сразу две известные лечебные травы, особенно те, что вполне соответствуют психическому состоянию его обладателя в то время. Во-вторых, если посмотреть на нижние концы стеблей, то похоже, будто с помощью одного из них все они были связаны вместе.

— На самом деле я ничего такого не вижу, — сказал Коннелли. — Может быть, просто перепутались в рюкзаке.

— Ладно, — кивнула Мелисса, — пусть так. Но есть еще кое-что. Scutellaria laterifolia — многолетнее растение. Зимой она отмирает.

Коннелли промолчал.

— Эл, этот парень мог протащить свой рюкзак отсюда до Ванкувера, но внутри его эти растения никак оказаться не могли. Значит, они были положены туда преднамеренно.

Коннелли долгим взглядом посмотрел на нее, затем поднял со стола кофейник, но она покачала головой. Он не спеша налил себе еще одну чашку, тихо сожалея, что не ушел домой чуть пораньше.

— Я все же не вполне понимаю, к чему вы клоните, — наконец сказал он. — Ладно, допустим, он недавно побывал у травника. И что в этом такого?

— Возможно, и ничего, — ответила Мелисса. — Но зачем ему были нужны эти травы, если он собирался покончить с собой? Какой в этом смысл?

— Думаю, никакого.

Коннелли мог бы предположить, что растительность осталась в рюкзаке с прежних времен или походов, но он уже успел заметить, что точно такие же рюкзаки, какой был у Козелека, продавались здесь, в Шеффере.

— И к чему мы приходим в итоге, миссис Флетчер?

Мелисса добродушно рассмеялась.

— Ни к чему. Просто хотела вам рассказать. В любом случае, мы сегодня собирались поужинать с Уилсонами, так что мне все равно было по пути. Я оставила Джеффа в баре у Фрэнка, и на самом деле, если я хочу сохранить дружеские отношения с Уилсонами, мне следует его оттуда вытащить, пока он не пошел по второму кругу.

Коннелли проводил ее до выхода и некоторое время стоял на пороге, глядя, как она идет по мокрой дороге к светящемуся неоном зданию бара «У Фрэнка», осторожно ступая, чтобы не запачкать вечерние туфли. Она была хорошим врачом, и для него не имело особого значения, в чем заключались ее общие интересы с Лиз Дженкинс. И вряд ли этот разговор о растениях имел какой-то смысл.

Однако он все же вернулся к себе в кабинет, сел за стол и задумался.

Том и журналист едва успели приняться за вторую кружку пива в баре «У Фрэнка», когда вошла женщина-врач, чтобы забрать мужчину, который, вероятно, был ее мужем. Тот сидел у стойки в другом конце зала, дружески беседуя с барменом. Она спокойно, но твердо заставила его оставить свой стакан на стойке и повела к выходу. Повернувшись, Том увидел, как они идут через автостоянку и как женщина рассмеялась в ответ на какие-то слова мужчины. Иногда над словами Тома женщины тоже смеялись. Внезапно он почувствовал, что ему очень не хватает женского смеха.

— Ваша знакомая? — спросил журналист.

Том покачал головой.

— Местный врач. Полицейские вызвали ее, чтобы она меня осмотрела.

— Симпатичная.

— Вполне, — кивнул Том. — Впрочем, она уже занята.

— В наше время никто не свободен, Том. Включая вас, судя по обручальному кольцу. Могу я спросить, как вы оказались здесь один?

— Дома были некоторые проблемы, — сказал Том. — И я приехал сюда, чтобы немного развеяться.

— Спасибо. Мне этого вполне достаточно.

Том подумал о том, сколько пройдет времени, прежде чем его собеседник захочет узнать больше, и каким образом не дать ему к этому повода. Поставив пиво на стол, он посмотрел на журналиста. Уже по аккуратно отглаженной рубашке и костюму можно было сказать, что человек этот только что приехал прямо из города и что он, возможно, вовсе не столь сообразителен, как могло показаться на первый взгляд. Как обычно, он улыбался, и Том предположил, что это вошло у него в привычку, чтобы располагать людей к разговору. Журналист, которого звали Джим Хенриксон, работал в журнале «Фронт пейдж», красно-белый логотип которого Том узнал с расстояния в двадцать ярдов. Мода, знаменитости, тайны — включая «Убежище Гитлера в Антарктике», «Инопланетяне похитили мою зарплату» и «У королевы красоты Айдахо родился мальчик-рыба». А теперь… «Несостоявшийся самоубийца встречает снежного человека».

Разница заключалась в том, что заголовки во «Фронт пейдж» на самом деле были не столь кричащими, а авторы старались подходить к своей работе достаточно профессионально. Даже если некоторые из историй и выходили порой за рамки общепринятого, написаны они были достаточно трезво и беспристрастно. К тому же журнал пользовался популярностью в среде шоу-бизнеса, и авторов статей о кино и моде приглашали на все крупные мероприятия. Журнал старался высоко держать марку и этим отличался от многих других. Если бы Хенриксон был из «Инкуайрера» или «Уорлд ньюс», Том вряд ли сейчас был бы здесь — скорее всего, просто бы где-нибудь ужинал. Но с чего-то нужно было начинать, и за последние полчаса Тому все больше и больше казалось, что он в конце концов нашел благодарного слушателя.

— Вы ведь мне верите, — сказал он.

— Да, конечно.

Том неожиданно ощутил странную усталость, и на глазах у него выступили слезы. Журналист заметил это и мягко похлопал его по плечу.

— Все в порядке, друг мой.

— Но почему? — спросил Том. — Никто мне больше не верит.

— Главным образом потому, что вы просто не похожи на лжеца, а большая часть чуши, которую мне приходится слышать, — скорее ложь, чем искреннее заблуждение. Кроме того, я уже не в первый раз слышу подобную историю в здешних краях. Девять месяцев назад трое охотников рассказывали об очень похожем случае в пятидесяти милях к северо-востоку отсюда, в районе Мазамы. Странное существо, появившееся ночью в их лагере. Отвратительный запах. И странные звуки вроде тихого стона. Вы ничего такого не слышали?

— Нет. Но я… очень крепко спал, прежде чем проснулся.

— Верно. В общем, они основательно перепугались. Трое взрослых мужчин, с детства бывавших в лесу, в страхе бежали прочь.

— Что-то я ничего про это не помню.

— Вы ведь читаете нас каждую неделю, не так ли?

— Нет, — признался Том. — В основном в приемных у дантистов. Прошу прощения.

— Ваши выводы огорчают меня, Том. Как раз в приемных мы помогаем людям преодолеть страх перед зубным врачом, и это для нас не менее важно. Нет, скорее всего, вы ничего не слышали про охотников, потому что мы о них не писали. Слухов, распространяемых тремя бородатыми мужиками в клетчатых куртках, может быть, и хватило бы для наших конкурентов, но просвещенным читателям нашего журнала подобное просто неинтересно. Наш подход заключается в том, что, хотя мы пишем в том числе и о странном и загадочном, но даже не рассматриваем материал, пока не сочтем его достаточно достоверным.