Крис Павон - Экспаты
— Откуда ты знаешь?
— Я видела этот пистолет.
— У меня тоже есть пистолет. Возможно, и у тебя. И мы с тобой никого убивать не собираемся.
Кейт бросила на него недоверчивый взгляд:
— Не собираемся?
— Перестань. Ты же понимаешь, о чем я. Ну хорошо, допустим, наличие оружия оправдывает некоторые подозрения. Но на свете есть сотни причин, в силу которых люди обзаводятся…
— Американец? В Европе?
— …и только одна из них — подготовка убийства.
— Да, но очень немногие из этих причин можно оправдать.
Хайден пожал плечами, состроил гримасу, долженствующую продемонстрировать, что у него имеется собственное мнение на этот счет, которое он не намерен высказывать.
— А как тогда насчет их фальшивых имен? — спросила Кейт.
— Да ладно тебе… Кто это нынче не живет по фальшивым документам?
— Обычные банковские деятели, перебравшиеся в Люксембург, вот кто. — Кейт уже теряла терпение; Хайден, кажется, не желал признать вероятность, что эти люди — потенциальные убийцы. — Я знавала в свое время некоторых ассасинов.
— Я тоже.
— И тебе отлично известно, что они именно так и действуют; именно таким образом.
По сути дела, они и сами так действовали, когда Кейт подобрала команду, чтобы убрать одного сальвадорского генерала. Они сняли дом на Барбадосе, на берегу, где, как им было известно, генерал рано или поздно должен объявиться — рядом располагалась вилла крупного торговца оружием, основного поставщика генерала. Получилось так, что команде наемников пришлось ждать почти два месяца, и за это время они отлично, дочерна загорели и здорово улучшили свои показатели в гольфе. И даже научились серфингу.
В итоге однажды вечером, в час коктейлей, женщина просунула дуло своей винтовки в окошко ванной комнаты на втором этаже и сделала совсем нетрудный выстрел с трех сотен ярдов — а могла бы попасть в цель и с расстояния в два раза больше, может, даже в три, — и пуля прошла над соседней крышей прямо в тщательно ухоженный садик на берегу моря, где генерал удобно расположился в шезлонге с бутылкой пива «Бэнкс», — и у него вдруг образовалась здоровенная дыра прямо посредине лба. Другая часть команды уже сидела в машине, мотор работал, вещи были уложены в багажник, а на взлетной полосе в восточной части острова, всего в тридцати минутах езды от места только что совершившегося преступления, в Пэйнс-Бэй, уже ждал частный реактивный самолет.
Кейт снова краем глаза заметила того мужчину в соседней галерее. И теперь не выпускала его из виду.
— И еще кое-что произошло в Париже. На нас напали, поздно ночью, и он справился с налетчиками, прогнал их… и его действия были слишком… ну, я не знаю… слишком…
— Профессиональными?
— Да!
— О’кей, предположим, я с тобой согласен. Но если они ассасины, то какова их цель?
— Не имею понятия. Но во дворце все время появляются разные важные лица.
— И это отнюдь не сужает круг наших поисков, не так ли?
Кейт покачала головой.
— Послушай, я не… как бы это сказать? Не думаю, что правдоподобно выглядит, будто кто-то нанял в качестве ассасинов команду из мужа и жены и они действуют уже — сколько времени это тянется?
— Около трех месяцев.
— Целый квартал! И при хлипком шансе, что подобная затея в конечном итоге позволит сделать приемлемый выстрел. Никто на такое не пойдет, честно говорю, никто. И не важно, насколько бездарной, по твоим словам, кажется система безопасности в этом дворце; совершенно иной, гораздо более высокий уровень защиты можно обеспечить в любом месте, в любое время — и всего за сорок восемь часов.
Она заметила, что мужчина в соседнем зале передвинулся ближе к ним.
— Извини, — продолжал Хайден, — я согласен, что эти типы выглядят подозрительно. Но, как мне представляется, ты неверно оцениваешь ситуацию. Они не ассасины.
Кейт внезапно осознала, что он, конечно же, прав. Она уже не понимала, как это ее угораздило сочинить подобную идиотскую теорию, с таким усердием разработать сценарий, явно противоречащий фактическому положению дел. Идиоткой она была, вот что.
Ну ладно. А все же, зачем Маклейны заявились в Люксембург? Сознание пыталось ухватить какую-то зацепку, спрятавшуюся в укромном уголке мозга, в самом темном уголке, про который она всегда старалась забыть, но ей это редко удавалось.
— И если ты не против, я хотел бы задать тебе еще один вопрос.
— Да?
— Тебе-то что до этого?
Кейт не находила разумного ответа, разве что сказать правду, которую она не могла принять: она опасалась, что охотятся за ней из-за ее провала в деле Торреса.
— Возможно, тебе следует просто забыть об этом, — посоветовал Хайден.
Повернувшись к нему, она увидела предостережение на его лице.
— Почему это?
— Тебе может совсем не понравиться то, что ты в итоге выяснишь.
Кейт внимательно смотрела на него в надежде обнаружить какие-то знаки, но ничего не вышло. А она не могла больше спрашивать, не объяснив своего интереса.
— Я должна это сделать.
Он уставился на нее, ожидая продолжения, объяснения. Но она молчала.
— О’кей. — Хайден сунул руку в карман, вытащил фото и вернул его ей. — Извини. Ничем не могу помочь. Уверен, ты все понимаешь.
Кейт ожидала такого исхода. Хайден стал важной персоной в Европе и уже не мог себе позволить разгуливать по темным переулкам.
Мужчина в шляпе стоял теперь в другой галерее и по-прежнему спиной к ним. Кейт сделала пару шагов вдоль стены, стараясь заглянуть ему в лицо.
— Сколько времени вы уже в Мюнхене?
Они прошли в соседний зал, миновав семейство с детьми и их эскорт в виде охранника. Хайден остановился напротив еще одной картины Рембрандта. Кейт оглянулась по сторонам и не увидела того типа в шляпе. Но потом заметила его в соседнем зале.
— Мы уезжаем послезавтра, — ответила она. — На день съездим в Бамберг, а потом домой. Обратно в Люкс.
— Прелестный маленький городок. Вам понравится Бамберг. Однако…
Она обернулась к нему:
— Да-да?
— Вместо этого вы могли бы поехать в Берлин. Увидеться с одним парнем.
Мужчина в соседнем зале опять приблизился и, похоже, пытался подслушать их разговор.
Кейт подмигнула Хайдену и чуть наклонила голову в сторону прилегающей галереи. Хайден понял, кивнул ей и быстро скользнул к стене — его подошвы неслышно касались пола, тело напряглось как пружина в полностью контролируемом, изящном движении. Стоя неподвижно, в своей пижонской одежде, с взъерошенными волосами, Хайден выглядел как любой мужчина среднего возраста. Но в его походке, во взмахе руки, когда он указывал на очередную картину, просматривалось кое-что еще. Как Джон Траволта в «Криминальном чтиве», он двигался, словно танцуя, и под внешним спокойствием угадывалась затаенная энергия. И теперь, отпустив сжатую пружину, Хайден стал необычайно подвижен. Он скользнул в следующий большой зал, а Кейт прошла в другой, поменьше.
И ничего не увидела. Оглядела длинный коридор — по одной стороне окна, по другой — невидимые отсюда галереи.
Никого.
Она пошла дальше. В следующей галерее заметила Хайдена, в соседнем, большом, зале — они шли параллельными курсами, преследуя, настигая.
Но по-прежнему никого не видели.
Кейт прибавила шагу, услышала голоса французских школьников и заметила промельк пальто, метнувшегося в двери, а японцы уставились на Хайдена, вдруг рванувшего мимо них, но пальто исчезло из вида, и Кейт пошла быстрее. Зал кончился, впереди была лестница, Кейт повернула за угол и посмотрела вниз…
Вот он! Сбегает по последним ступеням, сворачивает за угол, пальто развевается.
Кейт и Хайден сбежали вниз, охранник закричал им вслед: «Halt!» — они свернули за угол, преодолев еще несколько ступеней, вновь повернули, внизу перед ними открылся просторный вестибюль, и они замерли на месте, тяжело дыша.
Стояли и смотрели на этот огромный вестибюль, который совсем недавно видели пустым. Теперь он полнился народом, сюда высыпали пассажиры нескольких туристических автобусов, сотни людей в пальто и шляпах, они покупали билеты, занимали очередь в гардероб, сидели на скамейках и стояли.
Кейт внимательно изучала толпу, медленно двигаясь по вестибюлю, меняя угол зрения. Хайден неспешно шел в противоположном направлении. Они спустились по ступеням в разных концах зала и пробрались сквозь толпу — сплошные немецкие пенсионеры из провинции, шерстяные пальто в клетку, толстые, тяжелые, водонепроницаемые штаны и мощные шарфы, напоминающие нестриженных овец, все дышат пивным перегаром, громко, от души смеются — румяные розовые щеки и редкие тонкие разлетающиеся волосы.
Кейт углядела нечто в конце толпы и стремительно рванула туда через плотную людскую массу: «Простите меня, bitte, простите», — пока не выбралась к стеклянным входным дверям и не увидела мужчину в разлетающемся пальто и мягкой коричневой федоре на дальней стороне площади, но тут возле него остановилась машина. Он забрался на заднее сиденье за водителем, его лица по-прежнему не было видно.
