Терри Персонс - Темная зона
– И?..
– И, даже не сознавая того, я расположила заметки по стене так, что они образовали крест.
По последовавшему длительному молчанию было понятно, что своим рассказом она его встревожила. Не надо было ему это рассказывать, не надо было опять сюда приходить. Он еще ее примет за ненормальную. Вообще эта идея с церковью была не очень удачной.
Подтверждая ее опасения, монах следующие слова прошипел ей прямо в правое ухо:
– Бумажный крест? Обман, дочь моя. Ваши руки и ваше сердце направляли демоны.
– Да нет же ведь… никаких демонов, – вяло парировала она.
– Демоны являются во многих видах, дочь моя. Прочтите у Тимофея в Новом Завете: «Дух же ясно говорит, что в последние времена отступят некоторые от веры, внимая духам обольстителям и учениям бесовским, чрез лицемерие лжесловесников, сожженных в совести своей…»[24]
– Вы меня называете лжесловесницей или говорите, что я достаточно глупа, чтобы прислушиваться к лжецу? Я не знаю, что хуже, святой отец.
Тон монаха смягчился.
– Если бы вы могли рассказать мне о своих видениях…
Бернадетт сжала зубы и с трудом проглотила слюну. Ну вот, теперь он ее раздражает, а ей нужно держать себя в руках.
– Не могу. Текущее расследование.
– Как удобно… для дьявола.
Она стала подниматься.
– Прошу извинить, что отняла у вас время. Дурацкая была мысль – прийти сюда, свалить на вас свои беды, тем более что полной картины я дать вам не могу.
Внезапно изменив тон, францисканец мягко сказал:
– Разумеется, есть то, о чем вы мне можете рассказать, не подвергая опасности свое расследование. Мне нужно знать больше, прежде чем судить, не сбились ли вы с пути праведного. Вы можете – в общих чертах – сказать, кого вы подозреваете в этом деле? Что это за живая душа, которую могут подвергнуть аресту на основе ваших видений?
Она неохотно опустилась обратно на скамью.
– Он работает в больнице. Проводит время с пациентами.
– Что заставляет вас этому верить? Что привело к такому выводу?
– Он был в палате с больной женщиной. Думаю, он изучал книжку статистики по больным.
– Что, дочь моя? Я не понимаю. Книга о жизненно важных симптомах у больных?
– Я прибегла к своему видению: видеть глазами убийцы. Этот человек, убийца, читал какой-то справочник, в котором глава или страница называлась «Числа». Я решила, что это была…
– Книга в Библии, – выдохнул он.
– О чем вы говорите? Что я видела? – Бернадетт обернулась и уставилась на монаха. – Вы знаете, на что я смотрела?
– На «Числа», – донесся голос из-под капюшона. – Вы смотрели на «Числа». Четвертую книгу Пятикнижия.
– Это еще что?
– Это вам следовало бы знать, дочь моя. Пятикнижие – это первые пять книг Библии.
– И одна из этих книг, четвертая, называется…
– «Числа», – повторил он.
– А я-то думала, что он углубился в статистику по больным или еще что.
Францисканец встал с колен, сел на скамью и, отвечая, перебирал четки. Бернадетт заметила, что руки у него дрожали. Теперь он начинал верить в ее способности, и это напугало его.
– Строго говоря, книга имеет какое-то отношение к статистике, – сказал он. – В ней рассказывается о событиях во время блужданий израильтян по пустыне. Название – «Числа» – относится к переписям, которые Господь повелел Моисею сделать в начале и в конце пустынного периода.
– Вы не сокращаете для меня название? Не упрощаете его?
– Нет, – качнул он головой.
– Святой отец, вы уверены? «Числа»? Она так просто называется – «Числа»?
Он заговорил заученно, распевно:
– «И сказал Господь Моисею в пустыне Синайской, в скинии собрания, в первый день второго месяца, во второй год по выходе их из земли Египетской, говоря: Исчислите все сообщество сынов Израилевых по родам их, по семействам их, по числу имен, всех мужеского пола поголовно, от двадцати лет и выше, всех годных для войны у Израиля, по ополчениям их исчислите их – ты и Аарон».[25]
– Я приму это как «да». – Сказав так, Бернадетт отвернулась и уткнулась лицом в ладони.
– Что случилось? Это не тот ответ, которого вы хотели или ожидали?
– Он все меняет, – выговорила она сквозь пальцы. – Мои предположения были неверны. Мне придется начать сначала. Идти в ином направлении.
– Расскажите мне еще о том, что видели. Возможно, я смогу помочь вам…
Бернадетт резко выпрямилась.
– Вы уже помогли больше, чем можете себе представить.
Почувствовав руку на своем плече, она вздрогнула. Монах стоял на коленях прямо позади нее, и это ей не понравилось.
– Вы пришли сюда рассказать мне больше. Есть ведь и другое, что тревожит вас, дела помимо работы.
Она встала.
– Это уже не важно.
У нее за спиной он тоже встал.
– Дочь моя…
– Благодарю вас, святой отец. – Она не оглядываясь побежала по проходу, откинула засов, распахнула дверь и исчезла в ночи, ни слова больше не сказав своему исповеднику.
Торопливо шагая по тротуару к себе домой, Бернадетт дрожала, только дрожь вызывала в ней отнюдь не вечерняя прохлада. Поведение францисканца – запер дверь на засов, сел позади нее – было странным. Хотя она и поверила сведениям, которые получила от него, но ему самому она не верила. Инстинкты подсказывали держаться подальше от человека в одеянии монаха. Больше не будет утешительных встреч поздними вечерами. Пошли они ко всем чертям, эти проверки истинности.
Глава 27
В четверг утром она снова подошла к стене со стикерами.
Бернадетт сосредоточилась на квадратиках со сведениями, полученными ею с помощью видения. Теперь, после открытия, что мужчина читал Библию, а не медицинский справочник, собственное ее толкование увиденного вызывало большие сомнения.
Внешне убийца, по-видимому, выглядел так, как ей представлялось: крупный мужчина, белый, волосатые руки, темная сорочка с длинными рукавами, синие брюки. Что там о поведении убийцы в отношении больной? Она сделала движение, собираясь сорвать стикеры с надписями: «Потянулся к больной женщине», «Любовник женщины». Руки опустились. Это и сейчас годится, даже если гад и религиозен. По сути, святые голубки способны убеждать лучше любого артиста, живя двойной жизнью и содержа любовниц.
«Читает „Числа“. Читает другую книгу». Какой была вторая книга, она понятия не имела, зато насчет первой францисканец ее просветил. Бернадетт оторвала от стены и смяла этот листок. На новом торопливо нацарапала: «Читает по Библии отрывок из „Чисел“», – и прилепила его на гипсокартон.
Сделав шаг назад, она подбоченилась. Новое прибавление на стене жутко важно. Убийца не просто религиозен. Библию он читал долго и явно с охотой. Кто способен на такое? У Бернадетт похолодели руки, когда она нашла ответ. Но ведь он не мог быть тем, кто крался за ней к автостоянке похоронного дома… или мог?
Зачем понадобилось члену религиозного сообщества убивать людей и отсекать им руки? В голову откуда-то из девичьей памяти забрела мысль… что-то такое из воскресной школы. Стих, который узнает любой христианин. Не похоронено ли имя пастора в не читанных ею папках дела Олсона? Она что, пропустила упоминание о священнике, когда читала дело Арчера? Обернувшись, Бернадетт глянула в дальний конец комнаты на сложенные в кучу папки на кухонном столе. С помощью францисканца она теперь размышляла вполне отчетливо, чтобы найти ответ: один священник помогает ей пригвоздить другого.
– Благодарю вас, святой отец, – пробормотала она.
Телефонные звонки вывели ее из задумчивости. Пройдя на кухню, она взяла трубку и рассеянно произнесла:
– Да-а?
– Чем это вы все утро занимаетесь? – Гарсиа выдержал паузу, а потом сам же ответил на свой вопрос: – Стикеры. Хватит тратить время на…
Бернадетт перебила:
– Наш клиент в итоге оказался не медработником.
– Кто же он тогда?
Особой веры в его вопросе она не заметила и сама себя удивила, проронив два слова:
– Католический священник.
На том конце провода повисла мертвая тишина, а потом Гарсиа произнес:
– Я еду к вам.
Едва открыв входную дверь, она пожалела, что не переоделась в рабочий наряд, пока поджидала его приезда. Гарсиа был в темном костюме и красном галстуке. Его сорочка (такая белая, что даже слепила), похоже, была профессионально отглажена. Он вошел в квартиру, держа на согнутом локте переброшенное длинное черное пальто.
– Позвольте ваше пальто? – спросила Бернадетт.
– Нет, благодарю, – отказался он, скользнув взглядом по ее фигуре, и нахмурился, увидев джинсы.
– Я так увлеклась работой со своими записями…
– Хорошо, – сухо сказал он.
Бернадетт закрыла дверь и кивнула в сторону кухни:
– Давайте присядем.
