Дэвид Балдаччи - Абсолютная власть
Несколько раз Бертон поднимал телефонную трубку, чтобы позвонить директору секретной службы. Рассказать ему, как все было на самом деле, очистить совесть. Но каждый раз клал трубку обратно, будучи не в состоянии произнести слова, которые положат конец его карьере и, в конечном счете, его жизни. С каждым новым днем его надежды на то, что все обойдется, росли, хотя здравый смысл подсказывал ему, что это вряд ли случится. Теперь поздно говорить правду, чувствовал он. Звонок через день-два еще можно объяснить, но теперь – нет.
Он задумался о полицейском расследовании смерти Кристины Салливан. Бертон с большим интересом прочитал о результатах вскрытия, переданных в прессу местной полицией по просьбе президента, который был очень, очень потрясен этой трагедией. Провались он тоже ко всем чертям...
Поврежденная челюсть и следы удушения. Эти травмы не были вызваны выстрелами, произведенными им и Коллином. У нее были все основания желать его смерти. Но Бертон не мог этого допустить. Ни при каких обстоятельствах. Абсолютных убеждений у него осталось мало, но это, черт возьми, было одно из оставшихся.
Он поступил правильно. Бертон в тысячный раз убеждал себя в этом. Тот самый случай, к которому он готовился в течение всей своей сознательной жизни. Обычному человеку не понять, что чувствует телохранитель, когда с охраняемым им лицом происходит несчастье.
Несколько лет назад он беседовал с одним из охранников президента Кеннеди. Этот человек так и не смог избавиться от далласского синдрома. Он шел рядом с лимузином президента и не смог ничего сделать. Президент погиб. Прямо на его глазах президент был расстрелян. Но ведь была какая-то возможность не допустить этого. Следовало принять дополнительные меры безопасности. Повернуть не направо, а налево, тщательнее следить за зданиями. Внимательнее наблюдать за толпой. Жизнь этого парня покатилась под гору. Уволен из секретной службы, развелся с женой, жил теперь в какой-то крысиной норе в штате Миссисипи и последние двадцать лет не переставая переживал события того рокового дня.
С Биллом Бертоном такого никогда не случится. Именно поэтому он закрыл своим телом предшественника Алана Ричмонда шестью годами раньше, поймав две пули 38-го калибра в стальной оболочке, несмотря на надетый бронежилет. Одна прошила ему плечо, другая – предплечье. По счастью, ни одна из них не задела жизненно важных артерий, оставив после себя лишь несколько шрамов и принеся ему сердечную признательность всей страны. И, что важнее, преклонение коллег-агентов.
Именно поэтому он выстрелил в Кристину Салливан. Сегодня он поступил бы точно так же. Он убил бы ее, убил столько раз, сколько понадобилось бы. Нажал бы на спусковой крючок, увидел бы, как пуля весом в 1б0 гран впилась в ее череп со скоростью 1200 футов в секунду, оборвав молодую жизнь. Это ее выбор, а не его. Смерть. Он вернулся к работе.
* * *Глава администрации Глория Рассел быстро шла по коридору. Она только что закончила инструктировать пресс-секретаря президента по поводу российско-украинского конфликта. Чисто политические соображения подсказывали необходимость поддержки России, но чисто политические соображения редко играли решающую роль в процессе принятия решений в администрации Ричмонда. Русский Медведь теперь имел в своем распоряжении все межконтинентальные ядерные вооружения, но Украина занимала гораздо более лояльную позицию для того, чтобы стать крупным партнером западных стран. В пользу Украины окончательно перевешивал чашу весов тот факт, что у Уолтера Салливана, хорошего друга президента, ныне переживающего большое горе, в этой стране были свои интересы. Салливан со своими друзьями, пользуясь различными каналами, внесли в фонд предвыборной кампании Ричмонда около двенадцати миллионов долларов и практически обеспечили ему место в Овальном кабинете. Он, несомненно, должен был оказать ответную услугу. Следовательно, Соединенные Штаты поддержат Украину.
Рассел взглянула на часы, подсчитывая аргументы в пользу того, что следует оказать помощь не Москве, а Киеву, хотя была уверена, что Ричмонд самостоятельно прилет к такому выводу и заявит об этом. Он умел ценить лояльность. За услуги нужно платить услугами. Президент оказался в положении, когда он может вернуть долги с гигантскими процентами. Что ж, одной проблемой будет меньше. Она села за стол и занялась все удлиняющимся списком неотложных вопросов.
После пятнадцати минут обдумывания политических игр Рассел поднялась и медленно подошла к окну. Жизнь в Вашингтоне текла своим чередом, почти так же, как и двести лет тому назад. Везде действовали разнообразные фракции и кланы, направляя деньги, умы и авторитеты в политический бизнес, суть которого – свернуть голову другому, пока ее не свернули тебе. Рассел лучше других понимала правила игры. Она любила эту игру и преуспела в ней. Она стала сутью ее жизни, и Рассел чувствовала себя счастливой. Но Рассел начинало беспокоить отсутствие у нее семьи, детей. Бесконечные обряды профессионального “посвящения” стали казаться нудными и выхолощенными. А затем в ее жизни появился Алан Ричмонд. Он дал ей шанс ощутить возможность перехода на следующий, более высокий уровень. Возможно, на такой уровень, где не была еще ни одна женщина. Эта мысль настолько овладела всем ее существом, что она иногда дрожала от неясных предчувствий.
Вдруг словно бомба разорвалась у нее в мозгу. Где он? Почему не дал о себе знать? Он не может не знать, чем обладает. Если он хочет денег, она ему заплатит. Тайные банковские счета, находившиеся в ее распоряжении, могли удовлетворить самые непомерные запросы, а Рассел ожидала самого худшего. Это была одна из замечательных особенностей Белого дома. Никто не знал, сколько в действительности денег уходит на содержание заведения. Причина была в том, что множество учреждений отряжали часть своего бюджета и персонала на поддержку функционирования Белого дома. Из-за этой финансовой неразберихи в президентской администрации редко задумывались о том, как изыскать средства даже для финансирования самых безрассудных проектов. Нет, решила Рассел, о деньгах ей придется беспокоиться меньше всего. Однако оставалось множество других проблем, требовавших решения.
Знает ли этот человек, что президент напрочь забыл о том происшествии? Эта мысль не давала ей покоя. А что если он решит связаться с президентом напрямую, а не через нее? Ее начало трясти, и она рухнула на стул около окна. Ричмонд сразу же поймет намерения Рассел, это несомненно. Он самоуверен, но не дурак. А затем он уничтожит ее. Только и всего. И она будет беззащитна. Если выдать его, ничего хорошего из этого не выйдет. Она не сможет ничего доказать. Ее слово против его власти. А затем она будет сброшена в ядовитую сточную политическую канаву, приговорена и, что хуже всего, забыта.
Она должна найти его. Любым способом дать ему знать, что он должен действовать через нее. Есть лишь один человек, способный ей в этом помочь. Она вновь села за стол, собралась с мыслями и опять принялась за работу. Времени для паники не было. Теперь ей нужно было стать сильнее, чем когда-либо раньше. Она чувствовала, что справится, сможет контролировать ситуацию, если не даст воли своим нервам и будет руководствоваться незаурядным умом, которым ее наградил Бог. Она выберется из этой заварухи. Она знает, с чего начать.
План действий, которым она решила воспользоваться, удивил бы любого, даже того, кто замечал за Глорией Рассел некоторые странности. Но в характере главы администрации была черта, которая поразила бы тех немногих, кто утверждал, что хорошо ее изучил. Профессиональная карьера всегда была для нее на первом месте, в ущерб всем другим сторонам жизни, включая личную, а также связанным с ней сексуальным отношениям. Но Глория Рассел считала себя очень сексуально привлекательной женщиной; ее женственность резко контрастировала с ее официальным неприступным внешним видом. То, что годы быстро пролетали, лишь усиливало дурные предчувствия, которые она начинала испытывать в отношении этой диспропорции в ее жизни. Не то чтобы она по необходимости что-то планировала, особенно в свете грозящей ей катастрофы, но не сомневалась, что знает наилучший способ защиты от нее и одновременно подтверждения своей сексуальной привлекательности. Она не могла убежать от своих чувств, так же как и от своей тени. Тогда к чему все усилия? В любом случае, она чувствовала, что намеченную ею цель не достичь с помощью простой хитрости.
Несколько часов спустя она выключила настольную лампу и вызвала свою машину. Затем посмотрела список дежурных сотрудников секретной службы и подняла телефонную трубку. Через три минуты перед ней с сомкнутыми перед собой руками – стандартная поза для всех агентов – стоял агент Коллин. Знаком она предложила ему подождать минутку. Она проверила макияж и подкрасила губы. Краем глаза она изучала высокого, худощавого мужчину, который стоял около ее стола. Любой женщине было бы трудно устоять перед парнем, как будто сошедшим с обложки журнала мод. То, что в силу своей профессии он постоянно находился на грани опасности и, естественно, сам мог быть опасным, лишь прибавляло ему привлекательности. Подобно хулиганам-студентам, женщины всегда чувствуют потребность хотя бы на короткое время разорвать замкнутый круг своего обыденного существования. Тим Коллин, не без оснований заключила она, должно быть, за свою короткую жизнь разбил немало женских сердец.
