Джон Гришэм - Время прощать
– Доброе утро, Гарри Рекс, – произнес Джейк, наблюдая, как друг, рухнув в кресло, старается восстановить дыхание: каждый новый вдох звучал чуть тише предыдущего, а каждый выдох свидетельствовал о том, что остановка сердца пока откладывается.
– Она всех так отшивает? – спросил Гарри.
– Боюсь, выглядит именно так. Хотите кофе?
– А «Бад лайт» есть?
– В девять часов утра?
– Ну и что? Я сегодня в суд не собираюсь, а в свои выходные начинаю пораньше.
– Вам не кажется, что вы многовато пьете?
– Нет, конечно, черт возьми. С такими клиентами, как у меня, я еще недостаточно пью. Вы, кстати, тоже.
– Я не держу в конторе пиво. И дома не держу.
– Ну и жизнь у вас! – Гарри Рекс вдруг наклонился вперед, схватил газету, поднял ее над головой и указал на фотографию Летти. – Вот скажите мне, Джейк, что подумает среднестатистический белый житель округа, увидев такую фотографию? Черная экономка, недурная на вид, каким-то образом втерлась в завещание старика, а теперь наняла ушлых адвокатов африканцев из большого города, чтобы они приехали сюда и огребли деньги. Как вам такие разговорчики в кофейне за чашкой кофе?
– Думаю, вы сами знаете ответ.
– Она что, тупая?
– Нет, но на нее насели. У Симеона родня в Мемфисе, она-то их и свела. Сама Летти понятия не имеет, что делает, а советчики у нее плохие.
– Вы на ее стороне, Джейк. Разве вы не можете с ней поговорить? – Он бросил газету обратно на стол.
– Нет. Думал, могу, пока она не наняла Систранка. Вчера пытался побеседовать с ней в суде, но они стерегут ее как цепные псы. С детьми Хаббарда тоже пытался поговорить, но они, мягко выражаясь, не проявили дружелюбия.
– Вы теперь очень популярны, Джейк.
– Вчера я себя популярным не чувствовал. Но судья Этли мне благоволит.
– Я слышал, Систранк не произвел на него впечатления.
– Не произвел. И на жюри не произведет.
– Вы собираетесь требовать суда присяжных?
– Да. Его честь тоже так хочет, но узнали вы это не от меня.
– Конечно, не от вас. Вам нужно найти способ добраться до нее. Систранк настроит против себя всех в этом штате, и она останется на бобах.
– Вы так думаете?
– Черт возьми, да! Это деньги Сета. Пожелай он оставить их коммунистической партии – его дело. Он заработал их сам и, будь я проклят, имеет полное право отдать кому захочет. Подождите, вот столкнетесь в деле с его детишками, с этой парой мешков с дерьмом – сами поймете, почему Сет предпочел оставить деньги кому-то другому.
– Я думал, вы ненавидели Сета.
– Ненавидел. Десять лет назад. Я всегда ненавидел тех, кто на другой стороне. Именно это меня раззадоривало. Но в конце концов все прошло. Люблю я его или ненавижу, он перед смертью написал завещание, и закон велит это завещание исполнить, если оно в самом деле юридически правомочно.
– А оно правомочно?
– Ну, это уж как жюри решит. При этом атаковать его будут со всех сторон.
– Как бы вы атаковали такое завещание?
Гарри Рекс откинулся на спинку кресла и скрестил ноги.
– Я думал об этом. Во-первых, нанял бы экспертов, каких-нибудь лекарей, которые подтвердили бы, что Сет находился под действием болеутоляющих, что его организм был разрушен раком легких и что из-за химии, облучения и медикаментов, которыми был напичкан до отказа в последний год, он не мог здраво мыслить. Он испытывал чудовищные боли – я бы нанял еще одного эксперта, который описал бы, как боль влияет на мыслительный процесс. Не знаю, где искать таких экспертов, но, черт подери, всегда можно найти того, кто скажет все, что нужно. Не забывайте, Джейк: не каждый среднестатистический присяжный в этом округе закончил даже среднюю школу, они совсем неискушенные. Стоит нанять одного хитроумного эксперта – лучше, конечно, целую команду, – и он с легкостью запудрит мозги всему жюри. Да что там, я сам могу заставить их поверить, что Сет Хаббард был пускающим слюни идиотом, когда совал голову в петлю. Кто станет вешаться, не будучи сумасшедшим?
– На этот вопрос я не могу ответить.
– Второе. Сет был охоч до женского пола, не мог держать ширинку на застежке. Не знаю, преступал ли он когда-нибудь расовые границы, но это не исключено. Так вот, стоит посеять среди белых присяжных хотя бы малейшее подозрение, что домоправительница не только готовила ему еду и крахмалила сорочки, и их враждебное отношение к ней обеспечено.
– Они не могут вытащить на свет божий интимную жизнь покойника.
– Это правда. Но они могут покопаться в интимной жизни Летти, что-то придумать, выстроить догадки, какие-то моменты раздуть и дать волю языкам. Если она окажется на свидетельском месте, а это неизбежно, то станет легкой добычей.
– Ей придется давать показания.
– Конечно, придется. И здесь таится ловушка, Джейк. Не важно, кто и что скажет в суде. Правда заключается в том, что, если Букер Систранк станет молоть языком и вертеть своей черной задницей перед белым жюри, ваши шансы равны нулю.
– Не уверен, что меня это так уж волнует.
– Придется поволноваться. Это ваша работа, Джейк. И это Большой процесс. И жирный гонорар. Вы теперь на почасовой оплате, причем вам будут исправно платить, это большая редкость в наше время. По окончании суда в любом случае начнутся апелляции, потом апелляции на апелляции, вы заработаете в ближайшие три года с полмиллиона. Сколько УАНСов[6] вам понадобится, чтобы скопить такие деньги?
– О гонораре я не думал.
– А любому охотнику за пострадавшими от несчастных случаев приходится думать. Гонорар будет щедрым. Для такого адвоката, как вы, – настоящая удача, манна небесная. Но вы должны победить, Джейк. А чтобы победить, вам нужно избавиться от Систранка.
– Как?
– Об этом я тоже думаю. Дайте мне время. К сожалению, некоторый урон уже нанесен этой чертовой фотографией в газете, и, можете не сомневаться, Дубас подложит новую свинью после очередных слушаний. Нам необходимо всеми правдами и неправдами избавиться от Систранка как можно скорее.
«Знаменательно, что Гарри Рекс сказал «нам», – отметил Джейк.
Более верного сторонника, другого человека, с которым он не побоялся бы пойти в разведку, Джейк не знал. Не знал он и другого юриста с умом, столь же хитрым и изобретательным.
– Дайте мне день-два, – сказал Гарри Рекс, с трудом вставая. – Мне нужно выпить пива.
Спустя час, когда Джейк еще сидел за столом у себя в кабинете, ситуация с Букером Систранком приняла еще более неприятный оборот.
– Вас спрашивает какой-то адвокат Руфус Бакли, – сообщила по интеркому Рокси.
Джейк глубоко вздохнул:
– Хорошо, соедините.
Глядя на мигающий индикатор, он ломал голову, зачем Бакли понадобилось звонить ему. Они не разговаривали со времени суда над Карлом Ли Хейли, и оба были бы рады, если бы их пути больше никогда не пересеклись. Годом раньше, во время кампании по переизбранию Бакли, Джейк, не афишируя этого, голосовал за его оппонента, как и большинство юристов Клэнтона, если не всего Двадцать второго судебного округа.
За одиннадцатилетнюю карьеру Бакли сумел восстановить против себя весь судебный округ, включающий пять территориальных округов. Его поражение было сладкой местью. Теперь бывший всемогущий окружной прокурор с его никчемными амбициями торчал у себя в Смитфилде, в часе езды от Клэнтона, где, по слухам, томился в своей маленькой юридической конторе на Главной улице, составляя завещания, оформляя сделки и разводы без взаимных претензий.
– Привет, Губернатор. – Джейк намеренно не пытался скрыть неприязнь. За три года его отношение к этому человеку не улучшилось.
– Ну, привет, Джейк, – вежливо ответил Бакли. – Я надеялся, мы обойдемся без дешевых подначек.
– Простите, Руфус, я ничего не имел в виду, – ответил Джейк, хотя конечно же имел. Не так давно многие стали называть Бакли Губернатором. – Чем занимаетесь?
– Просто держу свою юридическую практику и отношусь к этому легко. Главным образом занимаюсь нефтью и газом.
Да уж, конечно. Бо́льшую часть сознательной жизни Бакли старался убедить окружающих, что арендованные семьей его жены газовые разработки приносят несметные богатства. Это было не так, и жизненный уровень семейства Бакли сильно не дотягивал до уровня их претензий.
– Замечательно. Что у вас ко мне?
– Мне только что звонил мемфисский адвокат Букер Систранк. Думаю, вы с ним уже встречались. Производит впечатление славного парня. Так вот, он предложил мне быть его миссисипским представителем в деле Сета Хаббарда.
У Джейка опустились плечи, и он невольно выпалил:
– А почему он выбрал именно вас, Руфус?
– Наверное, благодаря моей репутации, – ответил тот.
Нет, Систранк добросовестно проделал домашнюю работу и вычислил единственного адвоката во всем штате, который страстно ненавидел Джейка. Можно было только догадываться, каких гадостей Бакли наговорил о нем Систранку.
