Франк Тилье - Проект «Феникс»
«Да уж, не особенно она меня просветила», — подумал Шарко. Заметив в этот самый момент Леваллуа, поспешно поднимавшегося по лестнице, он задал приматологу последний вопрос:
— Есть еще что-нибудь, что мне обязательно надо знать о диссертации Евы?
— Не думаю. Но вы могли бы прочесть ее работу, как в интересах дела, так и для расширения кругозора — за исключением математических моделей и нескольких сложных формул, там все должно быть понятно. Ева написала истинно новаторскую диссертацию. Диссертацию, которая, безусловно, наделала бы шуму в научных кругах. Да и наделает, если все-таки выйдет в свет.
На верхней ступеньке молодой полицейский остановился, чтобы перевести дыхание, огляделся, увидел комиссара, помахал ему рукой, после чего уставился на огромный плакат, где разъяснялись способы воздействия вирусов на организм.
Шарко тепло простился с Клементиной, но сказал напоследок:
— Надеюсь, вы понимаете, что, пока идет следствие, надо держать язык за зубами?
— Можете не беспокоиться. Пожалуйста, держите меня в курсе вашего расследования, комиссар. Вы можете звонить как угодно поздно, даже ночью — я очень мало сплю. Мне хотелось бы и самой получше во всем разобраться, и вам помочь по мере возможности. Всего хорошего, а я поброжу тут еще немножко.
— Всего хорошего. Обязательно вам позвоню.
Жаспар мягко улыбнулась комиссару, пожала ему руку и ушла. Шарко, проводив ее взглядом, двинулся к коллеге.
— Ну и что там с ископаемыми?
— Я до них не добрался по той простой причине, что в этой коллекции нет ископаемых шимпанзе нужной нам эпохи.
— То есть мы остались ни с чем?
— Наоборот, у нас появился отличный след. Директор галереи сказал, что завтра в аукционном доме Друо открывается выставка, посвященная минералам и окаменелостям, и что эта выставка закроется только через неделю. И что на следующий четверг назначены торги: будут продаваться скелеты млекопитающих, живших много тысяч лет назад. И что среди лотов обязательно будут обезьяны. Больше того, мне известно даже, какой аукционер займется четверговыми торгами. Его можно будет найти сегодня в девять вечера на авеню Монтеня, где состоятся другие торги.
— А прямо сейчас мы можем с ним встретиться?
— Сколько ни звоню в аукционный дом, никто не берет трубку. Говорят, этот аукционер приходит перед началом торгов — как минимум за полчаса.
Шарко направился к лестнице.
— В таком случае — кто знает, чем для нас обернется сегодняшний вечер.
— М-да… у меня было что-то вроде предчувствия…
— Ты уже на этой неделе много чего напредчувствовал, может, не стоит этим злоупотреблять, а?
Когда они вышли из галереи, Шарко сунул папку с диссертацией студентки в руки спутника:
— Можешь положить ко мне на стол? Хочу все-таки и сам глянуть, что там написано.
Он свернул влево и пошел по направлению к садам.
— Скутер с другой стороны, Франк, — напомнил Леваллуа.
Комиссар обернулся:
— Я помню, но хочу пройтись пешком и заодно завернуть к парикмахеру. Ну и потом, я вроде бы хорошо разобрался в принципах эволюции. Ноги, они, скорее всего, созданы для того, чтобы мы ходили. Так что, постоянно передвигаясь в машине или другом транспорте, мы рискуем в конце концов остаться без них.
19
Люси снова отправилась в путь после полудня. Симпатичный итальянец, владелец «Десяти сурков», приготовил для нее на прощание замечательно вкусное ризотто, и теперь ей казалось, что продержаться до вечера она сумеет. Ее ничуть не тяготило длительное сидение за рулем. А вот спуск с ледника сопровождался дикими болями, икры свело такой судорогой, что добрых пять минут она просто не могла двинуться с места, но при этом чувствовала, что не зря туда поднималась, ведь именно там она напала на след чего-то, какой-то доисторической странности, и от этого внутри сладко задрожало и дрожит до сих пор.
Горная дорога, выходя из ущелий, становилась шире, потом Альпы отодвинулись на задний план, уступив место долинам, полям, разбитым на склонах, бурным речкам. А на закате показался Лион — черной скалой среди искрящихся вод. Город вечного кипения, необузданный, порывистый. Рабочие и служащие возвращались домой, шоссе было забито машинами. Жизнь тут строго расписана, у каждого, когда он наконец-то окажется дома, будет пара часов на жену, детей, Интернет, прежде чем он отправится в постель, думая уже о завтрашнем дне.
Люси набралась терпения: ждать, пока вереница автомобилей сдвинется с места, судя по всему, предстояло долго, и, воспользовавшись вынужденной паузой, она позвонила матери. Жюльетта в это время должна была находиться на уроке музыки, девочка уже второй год занималась сольфеджио, и Люси попросила мать, чтобы та поцеловала за нее дочку и передала, что мама ее очень любит. А все ли в порядке с Кларком? О себе она сказала лишь, что надо было разобраться со старыми проблемами, и быстро отключилась. Пробка рассосалась только через полчаса, и Люси добралась наконец до седьмого округа Лиона.
Когда она подъезжала, снова запищал мобильник — опять эсэмэска от Шарко и опять с вопросом о том, как у нее дела. По меньшей мере четвертый раз за время пути. Слегка раздражившись, она быстро ответила, что все-в-порядке-поиски-продолжаются.
Обогнув знаменитый «Стад де Жерлан», где уже собирались болельщики, размахивавшие флажками с логотипами любимых команд, Люси сообразила, что сегодня среда, а значит, предстоит матч между командами первой лиги, и что ближайшие бары, равно как и улицы, будут брать приступом. Она отыскала местечко на авеню Тони Гарнье, неподалеку от лионской Высшей школы, и поставила там машину. Слева от нее в месте слияния Роны с Соной высился Прескиль. Убегающие в перспективу улицы с красивыми зданиями кишели студентами.
Еще из машины Люси дозвонилась до секретариата Европейского института функциональной геномики и, снова представившись сотрудником уголовного розыска, договорилась о встрече с Арно Фекампом, одним из специалистов НЦНИ,[15] исследовавших найденные в альпийских льдах мумии. Ученый работал на единственном в Европе палеонтологическом испытательном стенде «Пальжен», специализировавшемся на анализах ДНК ископаемых объектов. Когда ему передали трубку, он подтвердил то, о чем Люси догадывалась и сама: Ева Лутц приходила в лабораторию десять дней назад. Дальше Люси двинулась пешком и довольно скоро оказалась у цели. Внушительное четырехэтажное здание из бетона и стекла населяли ученые, специализировавшиеся в науках о живом: биологии, молекулярном филогенезе, проблемах постнатального развития… Скульптура справа от входа — двойная красно-синяя спираль высотой в несколько метров — символизировала структуру ДНК. Люси сразу вспомнила уроки биологии в выпускном классе и даже названия четырех ступенек этой гигантской винтовой лестницы, обозначаемых буквами Г, А, Т и Ц: гуанин, аденин, тимин, цитозин. Четыре ступеньки, общие для всех живых существ, четыре нуклеотида, запутанные комбинации которых образуют гены и хромосомы, а те передают нам пол, цвет глаз, наследственные заболевания. На постаменте странной конструкции Люси прочитала надпись: «Миллионы лет ДНК скрывается в наших клетках. Мы сейчас ее разматываем».
Все здесь было чистенькое, новенькое, в идеальном состоянии, и Люси подумала, что так могла бы выглядеть декорация научно-фантастического фильма, в котором все персонажи — роботы. Арно Фекамп, к счастью, оказался вполне живым, вполне упитанным (во всяком случае, халат на нем выглядел тесным), ростом поменьше Люси, с огненно-рыжими, очень коротко подстриженными волосами. Круглое гладкое лицо, только на лбу морщинки. Пухлые руки в рыжих веснушках. Сколько ему лет, понять было трудно, но Люси решила, что где-то в районе сорока.
— Амели Куртуа?
— Да, это я.
Ученый пожал Люси руку.
— Моя начальница на совещании, так что я сам с вами поговорю. Если я правильно понял, вы собираете сведения о студентке, которая недавно к нам приезжала?
Пока они поднимались на ультрасовременном лифте, где этажи объявлял приятный женский голос, Люси объяснила Фекампу, зачем приехала, подробнее. Рассказала об убийстве Евы Лутц, о том, что прежде чем появиться здесь, девушка поднималась на ледник… Фекамп разволновался. Его толстые красные щеки подрагивали в такт движению лифта.
— Всей душой надеюсь, что вы найдете убийцу. Я почти не знал эту девушку, но никто не имеет права делать такое!
— Да, мы тоже на это надеемся.
— Я часто смотрю сериалы по телевизору — старые, знаете, про Мегрэ и все такое. Если этим делом занимаются на набережной Орфевр, значит, дело очень серьезное.
— Да, так и есть.
Люси сознательно держалась строго, отвечала уклончиво: ей не хотелось говорить лишнего, впрочем, она и сама знала немногое, но главное — на сегодняшний день она была таким же полицейским, как ее собеседник.
