Кукла из вечной тьмы - Артур Гедеон
– Тсс!
Но она решила не церемониться:
– Что «тсс»? Подозрительный – Злыдень, верно? А вы так просто параноик, я вам скажу.
– Мне говорили, что вы можете оказаться дерзкой. – И добавил: – Молодой дерзкой девчонкой.
– Какой уж родилась. А кого вы боитесь, кстати? Ведь кого-то вы боитесь, правда?
Он был искренне удивлен ее непонятливости.
– Боюсь, правда. Этих, с белыми крыльями, которые летают повсюду и выслеживают нас. А вы нет? Клюнет такой в темечко – мало не покажется.
– Пока нет, – не совсем уверенно ответила Лиза. – Прецедента не было.
– А-а, вы же новенькая. А братец не предупредил? – Он рассмеялся. – А зря. Вам тоже следует их опасаться. Ему-то в родном доме ничто не угрожает. А мы круглые сутки на линии огня. В пылу битвы. Ну так что вы мне принесли? Покажите.
Девушка достала из сумочки круглую деревянную шкатулку, расписанную под хохлому, открыла тугую крышку и поставила шкатулку перед директором конторы.
Каким же огнем вспыхнули его глаза! Золотисто-огненным! Он тотчас схватил и закрыл шкатулку крышкой, процедил:
– Идемте за мной! – и встал из-за стола. – Выходим так, как будто ничего не случилось.
– А что случилось?
– Ничего не случилось!
Они вышли из кабинета так, будто отправились на дружеский обед, прошли один коридор, затем второй, оказались в большой лаборатории, где сверкали колбы и трудилось с пяток человек, пересекли и ее, попали еще в один коридор и уже там приблизились к двери, где было написано: «Технический кабинет». Белоглазов отпер его собственным ключом. И едва они зашли, включил свет и запер дверь изнутри на солидную щеколду. В предбанничке стояли швабры и ведра, прочая санитарная дребедень. Перед ними был плакат в человеческий рост: «Здоровый образ жизни – залог долголетия» с рисунком, на котором изображался очень здоровый телом румяный мальчуган с рдяным яблоком в одной руке и бутылкой молока в другой. За спиной мальчика стоял веселый старик, как видно, его дедушка, кстати очень похожий на Альберта Эйнштейна. Он с особой теплотой прижимал мальчика к себе.
– Милый мальчик, – заметила Лиза. – Обжора, наверное. Его не пронесет от молока и яблока?
– Не думаю, – переставляя плакат, за которым обнаружилась еще одна дверь, процедил директор. – И вообще, не мешайте и не язвите – меня это раздражает.
– А меня бодрит, знаете. Дедушка не педофил, случайно? Как-то он слишком нежно обжимает мальчугана.
Белоглазов оглянулся, с усмешкой мотнул головой:
– Браво, путешественница. – Он уже отпирал новую дверь. – Впрочем, эта ваша черта характера – самоуверенная наглость – может оказать нам большую услугу.
– Нам?
– Именно – нам. – Дверь подалась вперед. – Входите, болтушка.
Он зажег свет, запер изнутри и эту дверь. Лиза огляделась: они стояли в настоящей химической лаборатории. Но эта была особой – она напоминала настоящую средневековую лабораторию с ретортами и колбами. Да еще книги на стеллажах по стенам, да с толстыми корешками. Так и веяло седой средневековой древностью.
– Ого, – сказала Лиза. – Да это просто логово алхимика.
Белоглазов усмехнулся:
– А это и есть логово алхимика – моя мастерская. Раз лет в сорок-пятьдесят мне приходится переносить ее с одного места в другое. А я помню разные времена, девушка, и места тоже. Помню Александрию в Древнем Египте, помню Афины и Рим, Флоренцию при Борджиа, у которого я служил, и весьма успешно, хорошо помню Париж при Людовике Красивом… Многое видел, сударыня, многое знаю. Поэтому будьте так любезны, не лезьте со своими плоскими шуточками – не доросли еще вот так выпендриваться.
Лиза вдруг поняла, что этот странный и напуганный на первый взгляд человечек с копной диких волос и смешными бачками «а-ля семидесятые» и впрямь знает и понимает в тысячи раз больше ее и, несомненно, будет нужен ей, как и она ему.
А директор конторы уже достал сотовый и набирал номер.
– Алло, Анастас Прокопович? – Даже голос его изменился, зазвучал интригующе и грозно. – Она у нас, да, эта девчонка. – Он с усмешкой оглянулся на нее. – Дерзкая, наглая, но с дорогим подарком от братца. Да, от того самого, что в семье не без урода. Ага. Приезжай немедленно, я будут готовить посуду. – Он дал отбой. – Йогурт хотите, у меня есть свежий в холодильнике? Нам тут долго тереться боками друг о друга. Так будете?
– Может быть, позже, – куда скромнее ответила Лиза. – Но спасибо.
– Как скажете, – усмехнулся Белоглазов и устремился вдоль столов с химическими приборами.
– А мне что делать? – спросила Лиза.
– Садитесь в кресло и сидите. Журналы полистайте, там про моду есть. Вы же, как я понимаю, немного из другого времени, не так ли?
– Да, – повысив голос, поскольку он ушел в другую часть лаборатории, ответила Лиза. – Но моих воспоминаний от той девчонки вполне достаточно, я так думаю.
– Кем она была?
– Лейтенант полиции, следователь. Милое создание. – Лиза шла мимо столов, рассматривая хитрую посуду и разноцветные химические составы в колбах. – Но совратить ее оказалось куда легче, чем я думала.
– И чем совратили?
Лиза усмехнулась:
– «Свет мой, зеркальце, скажи, да всю правду доложи: я ль на свете всех милее, всех румяней и белее?» И ей зеркальце в ответ: «Ты, конечно, спору нет: ты, царица, всех милее, всех румяней и белее». Ну и вечная жизнь в придачу, конечно.
– Ясно! Старый проверенный способ, на который покупались, покупаются и будут покупаться все бабенки.
– Да, мы такие, хотим всегда быть самыми красивыми, и желательно подольше. А кто это чудо обещает на веки вечные, тому в руки мы сами, как голодный котенок к сметане, и прыгнем.
Он оказался с двумя колбами перед ней нос к носу – вынырнул как из-под земли.
– Вот и я о том же: дуры!
И вновь куда-то улетел.
– У вас жены нет, конечно?
– Были жены – сейчас нет.
– И сколько их было, интересно?
– Двести пятьдесят четыре, – как ни в чем не бывало ответил он.
– Ого! – Она даже остановилась.
– Вот именно – «ого». Ну, это за всю историю моего несчастного пребывания под солнцем. Не считая связей на стороне, как вы понимаете.
– Ну разумеется, конечно, я понимаю. А сколько было связей на стороне?
И вновь он вынырнул перед ней как из-под земли, но уже не с колбами, а с ретортой, похожей на стеклянную прямую кишку.
– Не считал. – И вновь испарился. – Много чести!
Очень скоро ожил телефон.
– Алло? Да, сейчас открою…
