Клэр Фрэнсис - Обман
– Нет.
Интересно, он намеренно уходит от этой проблемы или мне только кажется?
Я отворачиваюсь. Геометрические линии на модных обоях прыгают у меня перед глазами. Несколько раз моргнув, я снова взглядываю на Гиллеспи. У него спокойное, равнодушное выражение лица.
– Мне кажется, что Тим Шварц считает… – Я в нерешительности делаю паузу. Хотя Гиллеспи должен быть на моей стороне, и следовательно, я могу быть с ним откровенной, мне не удается отделаться от ощущения, что его интересы не полностью совпадают с моими. Но с кем же мне еще говорить в открытую? – Он считает, что некоторая финансовая и юридическая ответственность за ситуацию с благотворительным обществом может быть возложена на Гарри.
– Что? Это чепуха.
– Ну… Тим намекает, что аудиторы покажут пальцем на Гарри. Может создаться впечатление, будто он совершил это осознанно.
– Совершил что? Шварц не понимает, о чем говорит. В конце концов, бухгалтерию ведь вели в самом обществе.
– Ах вот как… – Мне трудно понять значение его слов. – Вы имеете в виду…
– Если там возникли проблемы, то решать их должны они.
– Значит, переложить вину на Гарри им не удастся?
Как бы мне хотелось, чтобы это было именно так!
Гиллеспи делает неопределенный жест рукой. Неожиданно выражение лица у него становится обеспокоенным.
– Послушайте, это благотворительное общество получило от концерта хорошие деньги. Больше миллиона. Чего они ноют?
– По словам Тима Шварца, аудиторы не могут сейчас подписать акт проверки, или что там они должны подписать. А общество не может воспользоваться своими деньгами.
– Но вы-то здесь при чем? – отрывисто спрашивает Гиллеспи.
Я решаюсь.
– Вы не считаете, мистер Гиллеспи, что в этой ситуации было бы целесообразно… Ну, обратиться к юристам?
– К юристам? С какой стати? – Гиллеспи подается вперед и упирает в меня свой взгляд. – Послушайте, миссис Ричмонд, благотворительное общество поднимать шума не станет. Поверьте мне. Это не в их интересах. Они накажут кого-то там внутри, замнут дело с концертом, но огласки не допустят. Они не смогут отказаться от того, что сами должны были вести бухгалтерские учеты. Им не удастся свалить все на первого попавшегося козла отпущения. – Он иронически усмехается. – И им нужны деньги. Где бы еще взяли они этот миллион? Поверьте, они уговорят аудиторов подписать мягкий вариант заключения и утвердят его на попечительском совете. Затем заберут этот миллион и будут довольны. Поднимать сейчас шум вовсе не в их интересах.
У меня возникает ощущение, что я прикоснулась к чему-то холодному и склизкому.
– Что касается вас, – торопливо продолжает Гиллеспи, – то вам сейчас ничего не надо делать. Ничего. Пропускайте их Обращения мимо ушей. В конце концов они отвяжутся. Но будьте с ними вежливы. Говорите, что хотели бы им помочь, но ничего не можете сделать.
В течение нескольких секунд я смотрю Гиллеспи прямо в глаза и хочу спросить его: «Значит, поступать, как поступаете вы?» Но я ничего не спрашиваю, я вообще ничего не говорю. Просто молча собираю свои вещи и поднимаюсь.
Гиллеспи тоже встает.
– Вы меня поняли? – спрашивает он.
– Да, – отвечаю я после небольшой паузы.
Он одаривает меня почти довольным взглядом. Судя по всему, не ожидал, что я окажусь такой понятливой.
Гиллеспи провожает меня до лифта. Мы говорим о погоде. Я думаю, что он забывает обо мне еще до того, как закрываются двери кабины лифта.
Я еле успеваю на поезд, который отправляется в 12.48. Едва прикрыв глаза, чтобы немного вздремнуть, проваливаюсь в тяжелый сон и сплю почти до конечной станции. Просыпаюсь я от толчка уже где-то в окрестностях Инсвича. Усталость не прошла. Этой ночью я спала не больше трех часов. Энн с Чарльзом ушли только в десять. Потом я долго лежала в спальне Джоша на кровати рядом с ним, прислушиваясь к его ровному дыханию и изредка приподнимая голову, чтобы взглянуть на сына. В голове у меня роились бесконечные мысли.
Им не нужно задавать направления, они движутся сами по себе. Сначала прошлое. В малейших деталях. Когда я устаю от воспоминаний, то переключаюсь на настоящее. Я анализирую свои поступки, стараюсь посмотреть на себя глазами других людей. Обдумываю ситуации. Определяю серьезность подстерегающих меня опасностей.
Гоняю и гоняю мысли по кругу. Я хорошо умею делать это.
Добравшись до места, забираю от станции машину и еду в школу Джоша. На парковке я забиваюсь в самый угол и жду сына в автомобиле, стараясь не привлечь к себе внимания других родителей. Но мне это не удается. Очень быстро меня находит Рут, которая тоже приехала за своим сыном пораньше. Скоро к нам присоединяются еще две-три мамы. Они всячески демонстрируют мне сочувствие, и в то же время в их глазах я читаю любопытство. Они говорят, что их сыновья тоже доставляют им неприятные минуты. Сообщают о своей радости в связи с тем, что с Джошем ничего не случилось. Я благодарю их. Стараюсь свести все к шутке: дескать, после долгого приятного времяпрепровождения на пляже Джош, разумеется, не рвался в школу.
Когда мой сын вылетает на крыльцо, прошедшие десять минут кажутся мне вечностью. Джош рассеянно целует меня в щеку. Он выглядит усталым. Судя по всему, у него нет настроения разговаривать. Я не обращаю на это внимания и начинаю оживленно обсуждать планы на уик-энд. Как мы будем с Джошем играть в пинг-понг, а может, съездим в кино в Инсвич. О вчерашнем я не упоминаю. Думаю, сейчас не следует спрашивать Джоша, почему он убежал. Мальчик и так испугался, когда обнаружил дома полицию и понял, какой вызвал переполох. А чего стоили долгие и слезливые просьбы Энн, без конца умолявшей племянника больше ее так не пугать! Я вообще считаю, что не надо излишне наказывать детей за ошибки. Жизнь и так преподносит им тяжелые уроки.
Я болтаю и не замечаю, что подавленное настроение Джоша не рассеивается. Это доходит до меня только на нашей аллее, уже в полумиле от дома. Я осторожно спрашиваю сына, что случилось. Несколько секунд сижу молча, потом мягко говорю:
– Джош, пойми, дети бывают иногда глупыми. Они просто завидуют тому вниманию, которым ты сейчас окружен. Это нужно перетерпеть.
Джош смотрит на свои колени и теребит манжеты на шортах. Он горестно поводит головой, не соглашаясь со мной.
Я жду.
– Я хочу куда-нибудь перейти. Подальше, – наконец говорит он.
– Подальше? Что ты имеешь в виду? – Я прекрасно знаю, что он имеет в виду, и внутри у меня холодеет. Джошу, видимо, трудно выразить словами свои мысли, и я это делаю за него: – Ты имеешь в виду интернат?
Он кивает, избегая моего взгляда. Я издаю короткий смешок.
– Но, дорогой, это ведь ничего не решит. Я поговорю с миссис Ротсэй и…
– Мам! – Джош смотрит мне прямо в глаза. Лицо у него напряжено, он взволнован. – Со школой все в порядке, просто я хочу куда-нибудь уехать, и все. – Он снова опускает голову вниз.
Я подавляю в себе боль. Несколько секунд я молчу.
– Но почему, дорогой? Ты должен сказать мне.
Он судорожно подыскивает слова. И уже было найдя их, останавливает себя. Снова открывает рот… Наконец произносит:
– Просто в другом месте будет веселее.
«Веселее». Это застигает меня врасплох. «Веселее». В последнее время я вспоминала это слово нечасто. И при мыслях о детях оно не приходит мне в голову. Я много думала о том, что нам необходимо быть вместе, поддерживать друг друга, но, чтобы нам было весело? А ведь в словах Джоша есть рациональное зерно. В последние месяцы ни я, ни Кэти особым весельем не блистали.
– Ну, хорошо. Я хочу сказать, мы обсудим это.
Сын бросает на меня весьма скептический взгляд.
– Обещаю, – добавляю я поспешно. – Мы подумаем об этом. Так вот на ходу вопросы не решают. – Тут я дерзко шучу: – Надеюсь, ты не задумал удрать от своей старой мамочки? А?
Это уже шантаж. Так похоже на методы моей матери. Лучше бы я не говорила этого. Но прежде, чем успеваю что-либо добавить, Джош сильно мотает головой из стороны в сторону, хватает свой портфель, выпрыгивает из машины и бежит по направлению к кухонной двери.
Я устало выбираюсь из машины, стараясь понять, в чем же состояла моя ошибка?
Из гостиной доносятся голоса героев мультфильмов. Я начинаю готовить Джошу бутерброды с огурцом, и тут на кухню входит Маргарет, чтобы заварить себе чай. Рассказываю ей, что встреча с Гиллеспи прошла в целом неплохо, в детали не вдаюсь. В свою очередь, Маргарет сообщает о том, что ей, кажется, удалось расшифровать аббревиатуру «С и М» из старой записной книжки Гарри.
– Оказывается существует такая фирма «Симмондс Митчел». Раньше между этими фамилиями стояло «и», а теперь они просто «Симмондс Митчел». Разумеется, фирм с таким названием много, но что-то подсказывает мне: эта может оказаться именно той, которая нам нужна. А я перерыла не один справочник.
Я наливаю сок для Джоша.
– Чем они занимаются?
