Кристофер Райх - Правила обмана
Однако, если предположить, что Рэнсом и Блитц работали вместе и, следовательно, знали друг друга, все вставало на свои места. Рэнсом получил багаж, по дороге его останавливает полиция, он впадает в панику, убивает одного из офицеров и сбивает его напарника, стремясь как можно скорее скрыться с места преступления. Рискуя жизнью, он приезжает в Аскону к своему координатору за инструкциями. То, что он не знал адрес Блитца, только подтверждало железное правило разведки — «принцип фрагментарности»: каждый знает только то, что ему положено знать. Отсюда и необходимость встречи с Орсини.
А жена? Англичанка, которая погибла во время странного несчастного случая в горах? Может, Рэнсом сам убил ее, после того как она случайно узнала, что он агент?
Фон Даникен нахмурился. Поднявшись, он направился к лестнице. Что такого было в багаже, за что можно убить? Выяснить это, особенно в кратчайшие сроки, конечно, не получится. Офицер, которого Рэнсом ранил, лежал в коме. И прогнозы его состояния оставляли мало надежды.
Размышления фон Даникена прервал телефонный звонок.
Звонил Майер, в его голосе звучала тревога.
— Иди в гараж. Срочно.
31
Гараж находился чуть в стороне от дома. Внутри с одной стороны стоял «мерседес» последней модели. Соседнее место пустовало, но свежие масляные пятна и отпечатки шин говорили о том, что другая машина — грузовой автомобиль или микроавтобус (судя по ширине оси) — была здесь совсем недавно.
Майер обогнул автомобиль и подошел к кладовке, встроенной в заднюю стенку. Открыв дверцы, он отступил в сторону, чтобы фон Даникен все увидел сам.
— Это то, что я думаю? — спросил инспектор.
На полках лежали брикеты, упакованные по пять штук в белую пленку и обмотанные липкой лентой.
— Двадцать килограммов «Семтекса» в фабричной упаковке. Откуда — выяснить, в общем-то, несложно.
Пластиковая взрывчатка помечается специальным реактивом, который идентифицирует не только производителя, но даже номер партии. Таким образом, взрывчатку можно проследить и, по крайней мере теоретически, защитить от нелегальной продажи и контрабанды.
— Возьми один брикет с собой, — сказал фон Даникен.
Майер помедлил лишь мгновение, потом взял брусок и передал Крайчеку, спрятавшему его под плащом. В качестве вещдока взрывчатка официально принадлежала полиции Тессина, но фон Даникену совершенно некогда было писать запрос, потом ждать неделю, пока вещдок будет описан и так далее. Пластиковая взрывчатка — не паспорт и требует быстрых действий.
— Машину проверили? — спросил фон Даникен.
— Только багажник. Все чисто.
Он сел в «мерседес» и обшарил все внутри. Автомобиль был зарегистрирован на Блитца. Его водительское удостоверение обнаружилось в отделении на левой передней дверце. Когда фон Даникен его доставал, ему на колени упал синий листок.
Конверт. Легкий, старомодный, с пометкой «авиа». Взглянув на адрес, фон Даникен замер. Он был написан по-арабски синими чернилами. На почтовом штемпеле можно было прочесть: «Дубаи, ОАЭ, 10.12.85».
Фон Даникен вскрыл конверт. Письмо тоже было написано по-арабски. Одна страница четким мелким почерком. У лазерного принтера вряд ли вышло бы лучше. Он не мог прочесть ни слова, но это не имело значения. Лежавшая внутри выцветшая фотография рассказала ему все.
В объектив фотоаппарата смотрел подтянутый молодой солдат в зеленой форме и офицерской фуражке не по размеру. Рядом с ним стояли его родители. Фон Даникен никогда не был в Иране, но он узнал изображение аятоллы Рухоллы Хомейни, заполнявшее собой весь фон фотографии, и он понял, что снимок можно было сделать только в Тегеране. Его внимание привлекло лицо военного, точнее, его странные голубые глаза. «Глаза фанатика», — подумал он.
Опять зазвонил его мобильный. Он посмотрел на экран: «Закрытый номер».
— Фон Даникен.
— Маркус, это ваш американский кузен.
Фон Даникен отдал письмо Майеру и велел найти кого-нибудь, кто знает арабский. Затем он вышел из гаража и продолжил разговор:
— Надеюсь, двигатель больше не барахлит?
— Все в порядке.
— Я рад.
— Мы поговорили с Валидом Гассаном.
— Я так и знал. — Фон Даникену было интересно, где именно они прятали его в самолете. — Где вы его «сняли»?
— Пять дней назад в Стокгольме. Один из наших информаторов узнал, что Гассан взялся за доставку пластида в Лейпциг. Мы послали группу захвата, но он успел избавиться от товара до ареста.
— «Семтекс»?
— Откуда знаете? Он получил его от этого украинского подонка Шевченко.
— Вы уверены?
— Скажем так, мы побеседовали с ним по душам, и он решил, что пора ему прийти к Иисусу.
Фон Даникену все стало ясно.
— Гассан выступал в качестве посредника, — продолжал Паламбо. — Он передал взрывчатку некоему Махмуду Китабу. Мы пробили его по базам данных Лэнгли и Интерпола, но ничего не нашли. В любом случае этот Китаб получил товар в белом микроавтобусе «фольксваген» со швейцарскими номерами, но номеров у нас нет.
Фон Даникен завернул за угол гаража. Здесь он заметил, что, когда машина проезжала, она немного задела столб и на нем остался небольшой след белой краски, видный даже невооруженным глазом.
— Белый микроавтобус? Точно?
— Он сказал — белый. Вам что-нибудь говорит имя Китаб?
— Нет. — Фон Даникен изо всех сил старался, чтобы его голос не выдал нетерпения. — Что еще у вас есть по этому Китабу… телефоны, адреса, внешность?
— Номер его телефона зарегистрирован во Франции. Мы уже попросили «Франс телеком» проверить все звонки. Такой же запрос сделан по телефону Гассана. Ни адреса, ни местонахождения Китаба у нас пока нет, но есть его описание. Около пятидесяти. Темноволосый. Подтянутый. Среднего роста. Утонченный. Хорошо одевается. Из этих, но голубоглазый.
«Из этих» значило «араб».
Фон Даникен посмотрел на фотографию Блитца. Темноволосый. Среднего роста. Выглядит утонченным. И без сомнения, голубоглазый.
Вернулся Майер, за ним следовал полицейский. Фон Даникен попросил Паламбо подождать и обратился к пришедшим:
— Прочли письмо?
Офицер кивнул и доложил, что это обычное письмо родителям с описанием бытовых условий, никаких упоминаний о незаконной деятельности в письме не содержится.
— А имя? Кому оно адресовано?
Полицейский назвал ему имя.
«Ну конечно, — подумал фон Даникен, — по-другому и быть не могло». В этой игре нет простых совпадений.
— Маркус, вы где? — спросил Паламбо.
— Я здесь. Продолжайте.
— Скорее всего, Китаб затаился где-то в ваших краях, — сказал Паламбо. — Я, собственно, позвонил, чтобы предупредить.
— Да, я в курсе.
— В каком смысле? Откуда вы в курсе? — В голосе Паламбо появилось раздражение. — Я так понял, что вы о нем никогда не слышали.
— По правде говоря, в данный момент я нахожусь в его доме.
— Вы хотите сказать, что знаете об этой операции?
— Все гораздо сложнее. Китаб мертв.
— Мертв? Китаб? Каким образом? То есть… отлично! Прекрасные новости. А я-то беспокоился за вас. Взрывчатку тоже нашли?
— Нашли.
— Все пятьдесят килограммов? Слава богу! Вы, ребята, увернулись от большой пули.
Фон Даникен побежал в гараж и пересчитал бруски взрывчатки. Четыре пачки по пять брикетов. Самое большее — двадцать килограммов.
— Что значит «увернулись от пули», Фил? Вы знаете, что планировал Китаб?
— Я думал, вы знаете… — Связь ухудшилась, и голос Паламбо исчез в сплошном треске. — …чертов психопат.
— Не слышу. Вы можете перезвонить по стационарному телефону?
— Нет. Я в пути.
Пытаясь поймать сигнал, фон Даникен вышел из гаража под дождь.
— Что вы имели в виду, когда сказали, что мы увернулись от пули?
— Гассан сказал, что этот сумасшедший иранец Китаб отправился в Швейцарию, чтобы сбить самолет.
32
Между Израилем и Швейцарией разница во времени три часа. Вместо снега и дождя в израильском небе царило яркое солнце. Восточное Средиземноморье изнемогало от необычной для ранней весны жары. Ртутный столбик подобрался к стоградусной — по Фаренгейту — отметке.[29]
В десяти милях к северу от Тель-Авива, в прибрежном городке Герцлия, на втором этаже Института разведки и специальных задач, более известного как «Моссад» — израильская служба внешней разведки, — проходило экстренное совещание, на котором присутствовали начальники самых важных подразделений организации: информационного отдела, который занимался сбором разведданных, отдела политических акций и связей, который отвечал за работу с иностранными разведслужбами, и отдела спецопераций, или «Мецады», который курировал теневую сторону разведдеятельности — заказные убийства, саботаж, похищения и прочее в том же роде.
