Линкольн Чайлд - Танец смерти
– А чем вы занимаетесь, Эдвард? – спросил Фрокмортон. – Чем зарабатываете на жизнь?
Смитбек вспомнил инструкцию Пендергаста.
– Мой отец – банкир с Уолл-стрит. Я работаю у него.
– Моя семья тоже с Уолл-стрит.
В голове Смитбека вспыхнула лампочка.
– Вы случайно не тот Фрокмортон?
Молодой человек улыбнулся.
– Боюсь, что да. По крайней мере, один из них. Семья у нас довольно большая.
Официант вернулся с их заказами – речной форелью для Фрокмортона и двумя блюдами – камбалой и ягненком – для Смитбека. Фрокмортон взглянул на большие порции Билла.
– Терпеть не могу людей с плохим аппетитом.
Смитбек рассмеялся. Да этот человек совершенно нормален.
– Никогда не упускаю бесплатную еду.
Взяв нож и вилку, принялся за камбалу. Теперь он чувствовал себя чуть лучше. Еда превосходна. И Роджер Фрокмортон вроде бы приятный парень. Возможно, переживет в Ривер Оукс денек-другой, раз есть с кем поговорить. Конечно, следует быть осторожным, не проговориться, кто он на самом деле.
– А чем здесь целый день занимаются? – спросил он, набив рот рыбой.
– Прошу прощения?
Смитбек проглотил пищу.
– Как вы проводите время?
Фрокмортон рассмеялся.
– Я веду дневник, пишу стихи. Пытаюсь время от времени следить за рынком. В хорошую погоду гуляю по окрестностям.
Смитбек кивнул, подцепил еще один кусок рыбы.
– А по вечерам?
– На первом этаже имеются бильярдные столы, в библиотеке играют в бридж и вист. Есть и шахматы. Я доволен, когда нахожу партнера. Но большую часть времени читаю. Недавно прочел много стихов. Вчера начал «Кентерберийские рассказы».
Смитбек одобрительно кивнул.
– Моя любимая глава – «Рассказ мельника».
– А моя – «Общий пролог». В ней так много надежд на обновление, возрождение. – Фрокмортон откинулся на спинку стула и процитировал вступительные строки:
Когда апрель обильными дождямиРазрыхлил землю, взрытую ростками...
Смитбек тоже обратился мыслями к прологу. Ему удалось вспомнить несколько строк.
– А как насчет этого:
Случилось мне в ту пору завернутьВ харчевню «Табард», в Соуерке, свой путьСвершая[16]...
– Или еще:
– Я сидел у каналаИ удил, за спиною – безводная пустошь[17].
Смитбек, принявшийся к тому моменту за ягненка, заметил перемену.
– Постойте. Это не Чосер, это...
– Погасите свечу! – Фрокмортон сел очень прямо, словно прислушиваясь.
Смитбек не донес до рта кусок. Улыбка замерла на его лице.
– Прошу прощения?
– Вы разве ничего не слышали?
Фрокмортон сидел, все так же прислушиваясь, склонив набокголову.
– А... нет.
Фрокмортон снова наклонил голову.
– Да, я сейчас же об этом позабочусь.
– О чем позаботитесь?
Фрокмортон обратил на него раздраженней взгляд.
– Я говорю не с вами.
– О, извините.
Фрокмортон поднялся из-за стола, промокнул рот, аккуратно сложил салфетку.
– Надеюсь, вы простите меня, Эдвард, но у меня срочное дело.
– Хорошо, – сказал Смитбек, осознав, что улыбка намертво приклеилась к лицу.
– Да. – Фрокмортон перегнулся через стол и заговорщицки прошептал: – А это ужасная ответственность, скажу я вам. Но когда Он зовет, кто мы такие, чтобы отказать Ему?
– Он?
– Господь Бог. – Фрокмортон выпрямился, пожал Смитбеку руку. – Мне было очень приятно. Надеюсь на скорую встречу.
И пружинистой походкой вышел из комнаты.
Глава 25
Д'Агоста медленно и смущенно шел по помещениям убойного отдела. Будучи лейтенантом нью-йоркской полиции, он имел, так сказать, карт-бланш на посещение управления в любое время. Сейчас же чувствовал себя разведчиком, засланным на вражескую территорию.
«Я должен знать больше», – сказал ему Пендергаст. Даже крошечная, вроде бы незначительная подробность может иметь решающее значение. Д'Агоста отлично понимал, что тот имел в виду: ему был нужен файл Чарльза Дучэмпа. И он ждал, что Д'Агоста его добудет.
Однако сделать это оказалось не так легко, как поначалу предполагал Д'Агоста. На работу он вернулся два дня назад, и ему пришлось уделять много времени делу Хулигана. Придурок с каждым разом все больше наглел: за два дня, пока Д'Агоста отсутствовал, он обчистил еще три банкомата. В связи с убийством Дучэмпа стало не хватать полицейских для выставления наблюдательных постов. Д'Агоста координировал действия постов, беседовал с менеджерами пострадавших банков. Все это съедало много времени. Получалось, что работе он уделял больше внимания, чем рассчитывал, а ему еще следовало опросить потенциальных очевидцев. Однако Д'Агоста не забыл, как требовательно звучал голос Пендергаста. «Мы должны не допустить нового убийства, Винсент».
И хотя он потратил драгоценные часы на просмотр отчетов по убийству Дучэмпа, в базе данных не обнаружил того, чего до сих пор не знал или чего сам Пендергаст не нашел с помощью ноутбука. Ничего не оставалось, как добраться до файла.
В левой руке он держал небольшую пачку бумаг – вчерашние интервью с возможными очевидцами проделок Хулигана. Они нужны были в качестве камуфляжа: не с пустыми же руками ходить по коридорам! Д'Агоста взглянул на часы. Без десяти шесть. В огромной комнате стоял шум – офицеры, собравшись в небольшие группы, о чем-то беседовали, кто-то говорил по телефону, кто-то набирал текст на компьютере. Полиция всегда работала двадцать четыре часа в сутки, без выходных. На любом участке, в любое время дня и ночи всегда кто-то сидел за столом, занимаясь нескончаемой бумажной работой. Большая часть времени копа уходила на писанину. Убойный отдел по этому показателю неизменно удерживал первое место.
Д'Агоста ничего не имел против этой активности. Он даже приветствовал ее: в таком муравейнике на тебя не обратят внимания. Главное, что Лауры Хейворд он сейчас здесь не встретит. Сегодня четверг, и комиссар Рокер проводит собрание. Лаура непременно будет там в связи с делом Дучэмпа.
Д'Агоста немного виновато посмотрел в дальний конец коридора. Там был ее кабинет. В открытую настежь дверь увидел заваленный бумагами стол. В поясницу словно ударило током. Несколько месяцев назад стол Лауры использован был совсем не для писанины. Он вздохнул. Но, конечно же, тогда ее кабинет был этажом выше. И с тех пор чего только не случилось, по большей части невеселого.
Д'Агоста оглянулся по сторонам. Справа от него – несколько пустых столов. К фасадам прикреплены таблички с именами владельцев. Выстроились в ряд компьютеры. Впереди, по левой стене, по меньшей мере дюжина шкафов с файлами – от пола до потолка. Здесь хранились дела о расследуемых на данный момент убийствах.
Хорошо, что дело Дучэмпа пока не закончено. Все закрытые дела уходили в архив, и для того, чтобы с ними ознакомиться, требовалось пройти бюрократическую процедуру. Была в этом и плохая сторона: поскольку дело не закончено, ему придется изучать его на виду у всех.
Снова оглянулся – ну прямо как на блюде. «Будешь мямлить да озираться, тут тебя и засекут, приятель», – сказал он себе. С выражением деловой озабоченности на лице Д'Агоста приблизился к шкафам с файлами. В отличие от других отделов, сортировавших дела в порядке возрастания номеров, убойный отдел расставлял файлы по фамилиям жертв. Д'Агоста пригляделся к табличкам: ДА – ДЕ. ДЕ – ДО. ДО – ЕВ.
Ну, вот. Остановился возле нужного шкафа, выдвинул ящик. Увидел на вешалках десятки зеленых папок. Господи, неужели они расследуют столько убийств?
Теперь надо действовать поживее. Отвернувшись от столов, Д'Агоста принялся просматривать папки слева направо, проводя указательным пальцем по табличкам с именами. Донателли, Донато, Донацци... уж не мафиозная ли у них сейчас неделя? Доусон, Дублиавитц.
Дуггинс.
Черт!
Палец Д'Агосты замер на папке с делом Рэндалла Дуггинса.
Единственное, чего он не предусмотрел, так это вероятности, что файла с делом Дучэмпа в шкафу не окажется.
Может, оно у Лауры? Может, она оставила его на столе, когда пошла на собрание Рокера? А что, если оно сейчас у одного из следователей?
Как бы там ни было, он оплошал. Придется прийти в другой раз, в другую смену, чтобы не вызвать подозрений у той же группы. Но когда же явиться так, чтобы Лауры не было? Она ведь трудоголик, торчит здесь до потери пульса. Особенно сейчас, когда у нее нет причин спешить домой.
У Д'Агосты опустились плечи. Он вздохнул и хотел было закрыть шкаф.
В этот момент взгляд его упал на папку, висевшую за файлом Рэндалла Дуггинса. На табличке было написано: «Чарльз Дучэмп».
Должно быть, в спешке кто-то повесил ее не на место.
