Хавьер Сьерра - Тайная вечеря

— Тебе спасет жизнь не твоя молодость, а мое милосердие, — прорычал лысый.

— Выбери себе место для падения поудобнее, Джакаранда!

Но надменность Форцетты оказалась недолговечной. Три последующих мощных удара полностью сломили его сопротивление, вынудив упасть на колени и упереться руками в помост. Противник торжествующе улыбнулся, а зрители шумно зааплодировали. Юноша уже выронил из рук шпагу — оставалось лишь завершить ритуал. И вот клинок победителя с хирургической точностью рассек щеку молодого художника, тут же окрасившуюся в алый цвет.

Первая кровь.

— Получил? — удовлетворенно пробормотал лысый. — Господь воздал тебе за твою ложь. Теперь ты никогда более не осмелишься подсовывать мне фальшивый антиквариат.

Никогда. — Затем, повернувшись в мою сторону и с удовлетворением увидев в толпе мою белую рясу и черную шапочку, отвесил мне поклон и добавил так, чтобы все слышали: — Правосудие над этим мошенником уже свершилось... Однако я полагаю, что такая важная персона с подобным еще не сталкивалась, не так ли, падре Лейр?

Я не ответил ему. Дьявольский блеск его глаз заставил меня насторожиться. Кто этот человек, которому известно мое имя? Какое правосудие он имеет в виду?

— Для проповедников двери этого дома всегда открыты. Хотя вас я велел позвать для того, чтобы вернуть честное имя одному нашему общему другу.

— У нас есть общий друг? — пробормотал я.

— Был, — уточнил он. — Или вы не входите в число тех, кто считает, что за смертью нашего брата Александра кроется нечто странное?

Победитель, которого, как я вскоре узнал, звали Оливерио Джакаранда, спрыгнул с помоста и, приблизившись ко мне, в знак дружбы слегка похлопал меня по плечу. После этого он скрылся в глубине своего особняка. Сопровождавшая меня девушка попросила дождаться его возвращения. Тем временем небольшая армия слуг Джакаранды пришла в движение. Менее чем за десять минут они разобрали помост, на котором происходила дуэль, и отвели раненого Форцетту куда-то в полуподвал особняка. Когда он проходил мимо меня, я рассмотрел его еще по-мальчишески круглое лицо. Во взгляде изумрудно-зеленых глаз читалась мольба о помощи.

— Испанцы — люди чести, — дружелюбно обратилась ко мне стоящая рядом женщина с пышной белокурой шевелюрой и шпагой на поясе. — Оливерио родом из Валенсии, как и Папа. Кроме того, он его любимый поставщик.

— Поставщик?

— Антиквар, падре. Это новое и очень прибыльное занятие, позволяющее отвоевать у прошлого сокровища, которые наши предки оставили под землей. Вы не представляете, что можно найти в Риме, всего лишь проведя ладонью по верхнему слою почвы на семи холмах.

— А вы, девушка, кто будете?

— Его дочь. Мария Джакаранда к вашим услугам.

— Но почему ваш отец хотел, чтобы я стал свидетелем его драки с этим Форцеттой? Какое отношение все это имеет к памяти падре Тривулцио?

— Сейчас вы все поймете. Всему виной торговля древними книгами. Я не знаю, известно ли вам, что в этих местах имеют хождение тома, которые стоят дороже золота. При этом находится достаточно мошенников, вроде Форцетты, желающих нагреть на них руки, или, хуже того, выдать за древние вполне современные книги, заломив за них несоразмерную цену.

— Вы полагаете, что это входит в мою компетенцию?

— Будет входить, — загадочно пообещала она.

28

Вскоре хозяин дома вновь появился во дворе. Слуги заканчивали устранять следы дуэли, и постепенно все вокруг приобретало небрежный вид обычного жилища.

Отец Марии и не пытался скрыть самодовольства. Он принарядился и благоухал дорогим парфюмом. Мантия из новой шерсти спадала с плеч почти до щиколоток. Учтиво поприветствовав свою дочь, он пригласил меня проследовать за ним в кабинет, поскольку хотел побеседовать со мной наедине.

— Я знаю, что служители веры вроде вас, падре Лейр, не одобряют того, чем я занимаюсь.

Первая же его фраза привела меня в замешательство. Речь этого субъекта представляла собой какую-то смесь испанского языка и миланского диалекта, придававшую ему своеобразный колорит. Речь его была такой же странной, как и кабинет — до отказа забитый музыкальными инструментами, картинами и обломками античных капителей.

— Разве вас не восхищает все это? — Его вопрос вывел меня из состояния задумчивости. — Позвольте мне кое- что объяснить вам, падре. Моя работа заключается в том, чтобы извлечь из забвения то, что наши предки оставили под землей. Иногда это монеты или просто останки тел. Однако часто попадаются изваяния языческих богов, ко-торые, по мнению таких, как вы, не следует вновь извлекать на свет Божий. Я безумно люблю эти скульптуры времен Римской империи. Они красивы, пропорциональны... совершенны. И дороги. Очень дороги. Мой бизнес, чего греха таить, процветает как никогда. — Джакаранда разлил вино в серебряные бокалы, не переставая хвастаться: — Полагаю, Мария вам уже сообщила, что Его Святейшество благословляет мою деятельность. Много лет назад, еще будучи кардиналом, он закрепил за собой привилегированное право первым осматривать мои находки. И щедро со мной расплачивается.

— Понятно. Хотя, — я недовольно поморщился, — полагаю, вы распорядились меня позвать не только для того, чтобы ввести в курс своих дел. Или я ошибаюсь?

Хозяин дома натянуто улыбнулся.

— Я очень хорошо знаю, кто вы такой, падре Лейр. Несколько дней назад вы отрекомендовались как инквизитор секретарю герцога под предлогом намерения засвидетельствовать иль Моро свое почтение в связи со смертью донны Беатриче. Вы приехали из Рима, поселились в монастыре Санта Мария делле Грацие и проводите большую часть времени, разгадывая загадки на латыни. Как видите, я знаю о вас почти все, падре.

Антиквар с наслаждением отпил красной жидкости из бокала и повторил:

— Почти...

— Я вас не понимаю.

— Позвольте, я сразу перейду к сути вопроса. Вы, похоже, человек умный и, возможно, поможете мне решить нашу общую проблему. Речь идет о брате Александре Тривулцио.

Наконец-то он заговорил о смерти библиотекаря.

— Он был моим близким другом еще задолго до вашего приезда в Милан. Можно даже сказать, он был моим компаньоном. Тривулцио выступал посредником между некоторыми влиятельными миланскими семьями и мной. Через него я мог предлагать им антиквариат, не возбуждая подозрений курии. Конечно, за свои услуги брат Александр получал некоторую компенсацию.

Я сделал шаг назад.

— Вам это кажется странным, падре Лейр? Другие монахи в Болонье, Ферраре или Сиене тоже помогают мне при заключении такого рода сделок. Мы никого не убиваем, всего лишь обходим запреты, насмехаясь над абсурдной щепетильностью, которую, я уверен, со временем мы будем вспоминать как нечто смехотворное, присущее лишь закоснелым умам. Что плохого в том, чтобы восстановить фрагменты нашего утраченного прошлого и передать их состоятельным людям? Разве не возвышается египетский обелиск на площади Святого Петра в Риме?

— Вы лезете в пасть льву, синьор, — сурово произнес я. — Позвольте напомнить, что я являюсь представителем курии, от которой вы прячетесь.

— Да, разумеется, но позвольте мне продолжить. К сожалению, не только ваша грозная курия чинит препятствия нашей работе. Как вы можете предположить, я продаю произведения искусства и старинные вещи богатым придворным дамам за спиной у их мужей, которые тоже не одобряют подобной деятельности. Брат Александр играл ключевую роль в некоторых наиболее важных моих операциях. Он обладал уникальной способностью проникнуть в любой особняк в Милане под предлогом исповеди, а затем заключить сделку под самым носом у благородных ломбардийцев.

— А что он получал взамен? Деньги?.. Позвольте мне усомниться в этом.

— Книги, падре Лейр. Он получал книги, печатные или написанные от руки, по цене, не соответствующей их настоящей стоимости. Я расплачивался с ним тщательно переписанными или изготовленными на печатных станках Франции или Германской империи произведениями. Он получал натурой, если хотите. Его единственной страстью было приобретать все новые и новые тома для библиотеки Санта Мария. Хотя, мне кажется, это вам должно быть известно.

— Я по-прежнему не могу понять, почему вы все это мне рассказываете. Если брат Александр был вашим другом, зачем вам пятнать его память подобными откровениями?

— Что вы, у меня и в мыслях этого не было, — нервно рассмеялся Оливерио. — Позвольте мне еще кое-что объяснить, падре. Незадолго до смерти ваш библиотекарь выполнял совершенно особое поручение. Он был знаком с одной из моих лучших клиенток, поэтому я, ни минуты не колеблясь, поручил ему это дело. Честно говоря, это был первый случай, чтобы дама благородного происхождения просила меня достать ей не статую какого-нибудь фавна, чтобы украсить свою виллу. Ее просьба, как ни странно, взволновала нас обоих.