Патрисия Корнуэлл - Реестр убийцы
Марони сидит перед открытым окном и пьет чудесное «бароло», вкус которого портит разговор с Бентоном. От Мэрилин Селф не спрячешься. Она вторглась в госпиталь. Потом последовала за ним в Рим. Теперь вот настигла в Венеции.
— Мне нужно знать, могу ли я исключить доктора Селф из проекта. У меня нет ни малейшего желания сканировать ее.
— Разумеется, я не стану говорить вам, что делать, — отвечает доктор Марони. — Исследование ваше, вам и решать. Хотите услышать мое мнение? Не раздражайте ее без серьезной причины. Проведите сканирование. Организуйте все как приятный для обеих сторон опыт и настройтесь на то, что данные для работы не годятся. А потом ее не будет.
— Что вы имеете в виду? Как это «не будет»?
— Вижу, вас еще не проинформировали. Ее уже выпустили, так что сразу после сканирования она уедет. — Доктор Марони смотрит вниз, на зеленый, как оливки, и гладкий, как стекло, канал. — Вы разговаривали с Отто?
— С Отто?
— Капитаном Помой.
— Да, я знаю, кто он такой. Но с какой стати мне говорить с ним об этом?
— Мы обедали вчера в Риме. Я даже удивлен, что он еще не связался с вами. Отто сейчас летит в Штаты.
— Боже!
— Хочет побеседовать с доктором Селф о Дрю Мартин. Уверен, что у нее есть какая-то информация, которую она скрывает.
— Только не говорите, пожалуйста, что это вы его направили.
— Не я. Однако он знает.
— Не представляю, откуда он мог узнать. Представляете, какой поднимается шум, если она решит, что это мы допустили утечку?
Внизу медленно проходит водное такси. Вода плещется о камень.
— Я решил, что он узнал от вас. Или Кей. Вы ведь оба расследуете убийство Дрю Мартин.
— От меня он определенно никакой информации не получал.
— А от Люси?
— Ни Кей, ни Люси не знают, что доктор Селф в Маклине.
— У Люси есть хороший друг — Джош.
— Господи! Она видится с ним, когда приезжает на сканирование. Они говорят о компьютерах. С чего бы ему рассказывать ей о пациентах?
По другую сторону канала на крыше кричит чайка. Кричит громко и пронзительно, как кот. Какой-то турист бросает ей хлеба, и птица кричит еще громче.
— То, что я собираюсь сказать, следует принимать лишь как гипотезу, — продолжает доктор Марони. — Джош ведь часто звонит ей, когда ломается компьютер или возникает иная проблема, справиться с которой ему самостоятельно не по силам, так? Джош ведь не может быть специалистом по магнитно-резонансной визуализации и информационным технологиям.
— Что?
— Вопрос стоит так: куда она отправится и какие еще неприятности нас ожидают?
— Отправится, думаю, в Нью-Йорк, — говорит Бентон.
— Скажете мне, когда узнаете. — Доктор Марони отпивает вина. — Разумеется, все это лишь предположения. Я имею в виду насчет Люси.
— Даже если Джош и сказал что-то, с чего бы ей передавать слухи капитану Поме, которого она даже не знает?
— Нам нельзя терять из виду доктора Селф после выхода из клиники. От нее следует ждать неприятностей.
— Что за секреты, Пауло? Я не совсем понимаю, — говорит Бентон.
— Я и вижу. А жаль. Ну да не важно. Она скоро уйдет, а вы сообщите мне, куда направится.
— Не важно? Если она выяснит, кто сообщил капитану Поме, что она находилась в клинике в качестве пациента, проблем у нас будет выше крыши, а она только этого и хочет. Это же прямое нарушение статуса конфиденциальности.
— Я не могу указывать ему, что и когда говорить. Расследование ведут карабинеры.
— Не понимаю, что здесь происходит, Пауло. Во время интервью она рассказала о пациенте, которого направила к вам. — В голосе Бентона усталость и разочарование. — Не понимаю, почему вы ничего мне не сказали.
Фасады вытянувшихся вдоль канала домов приглушенных пастельных оттенков. Там, где штукатурка осыпалась, проступает кирпичная кладка. Лодка из полированного тика проходит под выгнутым каменным мостиком. Капитан стоит, и голова его едва не касается моста.
— Да, она направила ко мне одного пациента, Отто тоже о нем спрашивал. Вчера вечером я рассказал ему все, что знаю. По крайней мере все, что имею право сообщить.
— Могли бы и со мной поделиться.
— Вот и делюсь. Я бы в любом случае рассказал, даже если бы вы и не затронули эту тему. Я видел его несколько раз на протяжении трех-четырех недель. В прошлом ноябре.
— Он называет себя Сэндменом. Знакомо?
— Нет, о таком не слышал.
— По словам доктора Селф, так он подписывает электронные письма.
— Она позвонила мне в офис в прошлом октябре и попросила встретиться с этим человеком в Риме. Никаких писем она не представила. О том, что он называет себя Сэндменом, не упомянула. Он, приходя ко мне, Сэндменом себя не называл. Встречались мы, по-моему, дважды. В Риме. У меня нет информации, из которой следовало бы, что он кого-то убил. То же самое я и Отто сказал. Так что допустить вас к его файлу не могу и надеюсь, что вы это понимаете.
Доктор Марони поднимает графин и подливает вина в бокал. Солнце опускается в канал. Ветерок несет прохладу в открытое окно, и неприятный запах канала слабеет.
— Ну хоть какую-то информацию вы можете дать? — спрашивает Бентон. — Что-то из биографии? Физическое описание? Я знаю, что он воевал в Ираке, но больше ничего.
— Если бы и хотел, не мог бы. И записей у меня нет.
— То есть в них могла бы содержаться какая-то важная информация?
— Гипотетически.
— А вы не думаете, что надо бы проверить?
— У меня их нет, — повторяет доктор Марони.
— У вас их нет?
— Я имею в виду: у меня нет их в Риме, — говорит доктор Марони из тонущего города.
Несколькими часами позже. Бар «Кик’н’Хорс» в двадцати милях к северу от Чарльстона.
Марино сидит за столиком напротив Шэнди Снук. Оба едят чикен-стейк с бисквитом, соусом и гритсом. У Марино звонит сотовый. Он смотрит на дисплей.
— Кто? — спрашивает Шэнди, потягивая через соломинку «Кровавую Мэри».
— Ну почему они не могут оставить меня в покое?
— Надеюсь, это не то, что я думаю, — говорит Шэнди. — Черт, уже семь часов, и у нас ужин.
— Меня здесь нет.
Марино нажимает кнопку, делая вид, что звонок его нисколько не беспокоит. Телефон умолкает.
— Ага. — Она шумно высасывает остатки. — Никого нет дома.
В динамиках грохочет музыка, мигают неоновые огни рекламы «Будвайзера», под потолком медленно вращаются лопасти вентилятора. На стенах — седла и автографы, модели мотоциклов, керамические лошади и змеи украшают подоконники. За столами — байкеры. Еще больше их на веранде. Все пьют и едят — готовятся к концерту «Хед шоп бойз».
— Сукин сын! — бормочет Марино, глядя на сотовый и лежащую рядом гарнитуру «Bluetooth».
Не ответить невозможно. Это она. На дисплее высвечивается «номер не определен», но он знает, что это она. Увидела, должно быть, то, что у него на рабочем столе компьютера. Но почему так поздно? То, что ей потребовалось столько времени, удивляет его и раздражает. Но еще сильнее восторг — наконец-то поквитался. Он представляет, что доктор Селф хочет его так же, как Шэнди. Выматывает его так же, как Шэнди. За целую неделю — ни одной спокойной ночи.
— Я всегда говорю: «Мертвец мертвее не станет», верно? — подает голос Шэнди. — Пусть шефиня хоть раз сама обо всем позаботится.
Это она. Только Шэнди не знает. Думает, звонят из похоронного бюро. Марино тянется к бурбону, невольно кося глаз на телефон.
— Пусть хоть раз сама обо всем позаботится, — долдонит Шэнди. — Да пошла она в задницу!
Марино молчит и вертит в пальцах стакан. Напряжение нарастает. Он не ответил Скарпетте, не перезвонил, и теперь грудь сжимается от беспокойства. Марино думает о том, что сказала доктор Селф, и чувствует себя обманутым и униженным. Лицо горит. Большую часть последних двадцати лет Скарпетта вызывала у него ощущение собственной неполноценности, но, может быть, проблема в ней самой. Вот именно. Проблема в ней. Ей просто не нравятся мужики. Черт! И все эти годы она умышленно делала так, чтобы он думал, будто проблема в нем.
— Пусть сама обслужит последнего мертвяка. Ей все равно делать больше нечего, — нудит Шэнди.
— Ты совсем ее не знаешь. И что она делает, тоже не знаешь.
— О, я знаю о ней вполне достаточно. А вот ты будь осторожен. — Шэнди машет рукой, требуя еще выпивки. — Вечно ее защищаешь, а мне это уже на нервы действует. Не забудь, кто я в твоей жизни, а кто она.
— Ну да, мы же целую неделю вместе.
— Просто помни, малыш. Ты не на побегушках у нее. С какой стати? Получается, она только пальцами щелкнет, а ты прыгать должен? — Шэнди щелкает пальцами и смеется. — Давай! Скачи!
— Заткнись.
— Скачи! Скачи!
Она подается к нему через стол, дразня его тем, что под шелковой жилеткой.
Марино берет телефон, тянется за наушником.
