Виктор Каннинг - Проходная пешка
Рейкс отвернулся от окна, улыбнулся, подошел к ней, запустив руку под волны каштановых волос, ласково взял за шею.
— Не надо ни о чем беспокоиться. — Он заглянул ей в глаза. — Но скажи, почему ты не выбросила рекламу?
— О, Энди, ты не очень сердишься?
Рейкс почувствовал, как заходили желваки, но сдержался, успокаивающе протянул руку к ее колену.
— Нет, я просто хочу знать, почему. Ты ее читала?
— Пролистала.
— Ты поняла, чего Сарлинг от меня хотел? Ограбить «Королеву Елизавету 2»?
— Да.
— Так зачем ты ее оставила, да еще склеила?
Поколебавшись секунду, Белла ответила:
— Ну, я думаю… а ты и впрямь хочешь знать?
— Конечно, хочу. Иначе зачем спрашивать, черт побери!
— Ну, я думала, ты просто разозлился. Разорвал проспект только потому, что он напоминал тебе о Сарлинге. Но теперь его нет, и я посчитала, что ты снова начнешь думать о золоте… О, я знаю, это глупо, но я хотела, чтобы ты занялся им, ведь тогда я, наверно, тебе бы понадобилась, и мы еще побыли бы вместе… Я не хотела тебя терять, хотела быть рядом с тобой как можно дольше… Вот и все, мне больше нечего сказать.
— Белла… — Рейкс знал — ей не нужно ничего, только его слова, прикосновения. Он поцеловал ее и сказал: — Ты лучше переоденься.
Белла ушла в спальню. Рейкс снял трубку и набрал номер. После нескольких гудков мужской голос произнес:
— Да.
— Вернулся Тони и хочет встретиться, — объявил Рейкс.
— Какой Тони?
— Эпплгейт.
— Я позвоню вам до полудня.
Рейкс снова сел в кресло, вынул газету, купленную на вокзале. Пролистал несколько страниц, и вдруг его внимание привлек заголовок:
«„КЕ-2“ будет готова к отплытию в марте. От нашего шотландского корреспондента. Глазго, 5 февраля…»
Без всяких чувств, двигаясь в мыслях навстречу грядущему разговору с Бенсоном, обдумывая его, Рейкс прочитал:
«Неисправности турбин, из-за которых был отменен новогодний рейс „Королевы Елизаветы 2“, обнаружили инженеры в Клайдбэнке. Они надеются подготовить корабль к плаванию в следующем месяце.
Мистер Грэм Стрэкен, генеральный директор фирмы „Джон Браун Инжиниринг Лтд“, заявил сегодня на пресс-конференции в Глазго, что к седьмому марта ожидается возвращение исправленных роторов турбин на корабль в Саутгемптон. Их установят и подготовят к новым испытаниям в море через две недели.
Он сказал, что ошибку в конструкции допустила фирма „Паметада“, организация, призванная нейтрализовать разработку и проектирование турбин. Эта фирма распалась два года назад.
„Паметада“ проектировала типовые турбины мощностью 35 тыс. л.с., а „КЕ-2“ понадобились турбины мощностью 55 тыс. л.с.
…Мистер Стрэкен надеется, что кораблю дадут 9-10 дней на испытания в море, после чего инженеры разберут турбины и осмотрят лопасти.
Представитель „Аппер Клайд Шипбилдерс“ сказал сегодня вечером, что дату нового рейса они не огласят, пока не подготовят судно полностью».[1]
Телефон зазвонил через два часа.
Мужской голос сказал:
— Бенсон, номер 97 отеля «Риц». Завтра, в десять утра.
В номере ничего не изменилось. Лишь вместо хризантем в вазе стояли фрезии. Их красные, лиловые, белые и золотистые бутоны напомнили Рейксу шапочки цветных фей из детской книжки с картинками. Бенсон сидел один — высокий, темноволосый, собранный. В его движениях, жестах чувствовалась грация, присущая людям, знающим себе цену. Он вел себя так, словно знал Рейкса давным-давно. Он сказал:
— Ваша мисс Виккерс — преданная женщина, хотя, как мне показалось, она вряд ли вам ровня.
Решив подыгрывать ему, обходить острые углы, пока дело не потребует прямоты, Рейкс ответил:
— Ну нельзя же иметь в женщине все сразу. Почему вы не позвонили мне? Ворвавшись в квартиру, вы напугали Беллу.
— Да, сначала я был против этого. Но потом решил, что неожиданность окупится.
— Ну и как?
— Я был, пожалуй, прав с точки зрения психологии. Ее психологии, а не вашей. Хотя мы застали мисс Виккерс врасплох, она оказалась на высоте. А уж если подготовить ее заранее — она наверняка не подведет.
— Ее не нужно готовить. Да и встретились мы отнюдь не для того, чтобы рассуждать о ней. Больше всего вас, как я понял, заботит золото.
— Естественно. Вы приходите ко мне с заманчивым предложением, а потом исчезаете без следа. Плох тот бизнесмен, который после этого оставил бы вас в покое. Может, вы собрались перекинуться к конкуренту, пытаясь заключить более выгодный контракт? Или у вас возникли такие затруднения, которые, как вам подсказывает чутье, в одиночку не преодолеть, а вы и не подозреваете, что мы всегда рады помочь. Было ли что-нибудь подобное?
— Нет. Просто я решил бросить это дело, и все.
— Жаль. Могу я спросить, почему?
— Слишком велик риск. Человек должен знать свои способности и не выходить за их пределы.
— Вы имеет в виду это? — Бенсон бросил на стол проспект.
— Да.
— Слишком велик риск, говорите… Однако вы зашли так далеко, что связались с нами. К тому времени вы уже все взвесили. Что же так внезапно изменило ваши планы? Не выдерживает сердце?
— Со мной такого не бывает, — улыбнулся Рейкс. — Я просто понял: это дело не по мне.
— Напротив, я считаю, оно как раз для вас, — вдруг раздался голос за спиной у Рейкса.
Рейкс обернулся, а Бенсон встал со словами:
— Это, скажем так, председатель нашей компании, мистер Мандель.
С порога на Рейкса неотрывно смотрел высокий, светловолосый человек с большим горбатым носом, немного сутулящийся. Его поза вдруг напомнила Рейксу готового взмыть ввысь сокола — прикрытые от дневного света глаза не пропускают ни одной мелочи вокруг.
Слегка рассерженный несколько вычурным появлением этого человека и его замечанием, Рейкс возразил:
— Я не согласен. Идти на риск или нет — это уж решать мне.
Мандель прошел к столу, взглянул на Бенсона и сказал:
— Оставьте нас…
Бенсон ушел в спальню. Мандель развалился в кресле напротив Рейкса. Чтобы лучше видеть собеседника, отодвинул вазу с цветами.
— В обычных условиях я не стал бы с вами спорить. Но это необычные условия, как я вскоре объясню. Однако давайте перейдем к делу, а потом станем обсуждать все «за» и «против». — Мандель говорил без всяких эмоций: слова ему были необходимы лишь как средство выражения мыслей. — Вы это сделаете.
— Нет.
— Вы сделаете это по двум причинам. Во-первых, потому что у вас хватит ума. И еще потому, что вас заставлю я.
Рейкса так и подмывало встать и уйти. Будь на месте Манделя другой, Рейкс, может, так и сделал бы. Но он почувствовал: чтобы добиться своего, этот человек давно уже перестал блефовать. Он подразумевал именно то, о чем говорил, и мог подкрепить свои слова фактами. На мгновение Рейкса захлестнула усталость, память услужливо подсказала: Сарлинг, Белла, Мери и Альвертон — все против него. Сдерживая желание уйти, он закурил, откинулся на спинку кресла и сказал себе: «Ладно, ты пока еще не свободен. Но знаешь, чего хочешь, знаешь, что у тебя будет, — так потрудись ради этого еще чуточку, не дай никому сломить твое терпение. Думай, думай и еще раз думай. Пусть этот девиз висит у тебя на стене».
И он с легким сердцем сказал:
— Хорошо, мистер Мандель, вы сделали весьма внушительное заявление. Теперь подтвердите его.
Мандель потер переносицу указательным пальцем.
— Вас с нами связал Сарлинг…
— Неужели?
— Да. Он часто пользовался нашей конторой для своих незаконных дел. Не один год он называл кодовым именем «Эпплгейт» и себя, и своих сотрудников. Итак, вы работали на мистера Сарлинга.
— Допустим.
— Вы читали эти записки? — Мандель указал на проспект, откуда торчали бумажки Сарлинга.
— Нет.
— Они написаны Сарлингом. Я знаю его почерк, потому что переписывался с ним. Сарлинг хотел, чтобы вы ограбили «Королеву Елизавету 2».
— Верно.
— Если он заставлял именно вас, значит, считал вас способным на такое. В некоторых кругах его методы известны. В своих сверхсложных делах он пользовался людьми, в которых верил и которых цепко держал в руках. Их обычно выуживал ему человек по имени Вюртер. Его теперь нет в живых.
— Как и самого Сарлинга. Хорошо, я допускаю это. Но после его смерти я стал свободным. И сделал свой выбор, мистер Мандель.
— Вы сделали его слишком опрометчиво. Выбора у вас нет.
— Почему же?
— Потому что, умри Сарлинг своей смертью, вы бы забеспокоились. Но что-то не похоже, чтоб вы волновались. По вашим собственным словам, вы стали свободны. Так ли это? Сарлинг действовал последовательно. У него были досье на всех, кем он пользовался, досье со всеми их промахами, секретами людей… всем, что можно обратить против них. После смерти Сарлинга эти документы — по его собственным указаниям — нужно было уничтожить, не обнародовав. Но завещания не всегда выполняются. А вы не из тех, кто рискует понапрасну. Хотите что-нибудь сказать на этот счет?
