Дункан Кайл - Потайной ход
Она беспощадно продолжала:
— Шлиман писал, что все музеи мира, вместе взятые, не имеют одной пятой того, что имеет он.
— И он был прав?
— Думаю, что да. Позволь рассказать, что он нашел.
Из маленькой вечерней сумочки она достала листок бумаги.
— Итак, в первой могиле он нашел три скелета, и на каждом были диадемы из чистого золота — лавровые листья и кресты...
Я дерзко перебил ее:
— А те листья...
— Нет, — отрезала Джейн. — В другой могиле находились останки трех женщин, и вместе с ними захоронены различные украшения в виде животных, цветов, бабочек, золотых фигурок львов, зверей, воинов. О, Джон, список далеко не окончен. На одном из скелетов была корона. Разумеется — золотая, украшенная золотыми листьями.
— Это те...
— Нет. Голова с короной почти рассыпалась в прах.
— Со мной вскоре произойдет то же самое.
— И в этой могиле... — Она сделала паузу. — Может, забудем про остальное?
— Пожалуйста! — воскликнул я. — Ну, пожалуйста!
— В этой могиле были найдены толстые золотые листья.
— Наконец-то! — Я захлопал в ладони. — И те, которые были у Питеркина, тоже?
— Очень возможно. Трудно утверждать. Их было очень много.
— Ну, у Питеркина было несколько. А сколько их было всего?
Джейн весело рассмеялась.
— Семьсот один. Представляешь, какая ценность!
Я с минуту прикидывал их стоимость: четыреста долларов за унцию.
— Так у нас семьсот первый?
Она покачала своей каштановой головкой.
— Ничего у нас нет, но это один из них. Я проверила. Ходила в Британский музей к женщине-эксперту, которая с нами сотрудничает. С ней консультируются, когда возникает необходимость. Она лишь взглянула и начала подпрыгивать. От волнения заговорила шепотом.
— Говорила: «Стукните меня!» Да?
— Говорила: «О Боже, это Микены!» Затем еще раз шесть подпрыгнула и произнесла: «Шлиман!» И еще немного попрыгала. А потом сказала...
— Откуда вы это раздобыли?
— Нет. Не ее забота задавать вопросы. Она должна давать ответы.
— Что же еще она сказала?
— Следующее слово было «Берлин».
— Свои находки Шлиман привез туда? Собираешься рассказать мне еще одну маленькую историю, не так ли?
— Совсем короткую. Разреши налить тебе еще чашечку кофе?
— Продолжай о Берлине.
— Коллекция Шлимана отправилась в музеи Берлина. В основном в один — древней истории. Итак, что произошло с Берлином?
— Разрушили стену.
— А до этого?
— Гитлер... — сказал я.
— Да. А что потом?
— Война, бомбардировки.
— Продолжаю. В связи с бомбежками важные материалы, ценности, сокровища для сохранности были переправлены из музеев и галерей в Тиргартен.
— Это зоопарк, не так ли? Не положили же они все это ко львам?
— Нет, — возразила Джейн, — но там была огромная цитадель, ощетинившаяся пушками. Предположительно неразрушаемая и неприступная. Догадываешься?
— Она оказалась не такой уж неприступной.
— Правильно. Она была разрушена. Большая часть содержимого похоронена в развалинах. Кое-что уцелело. Весь Берлин был в развалинах в результате длительных бомбардировок...
— Снарядами Красной Армии, если мне не изменяет память, — продолжил я.
— Не изменяет, Джон. Понимаешь, что это значит?
— Да, — ответил я. — Все ясно. Красная Армия пришла первой, не так ли? Раньше, чем англичане и янки?
Она кивнула.
— У нас есть лист или три листа, которые нам достались от Питеркина, который заполучил их... Ты понимаешь, о чем я думаю?
Глава 16
Мы молча вымыли тарелки в ручье неподалеку от нашей стоянки. Я даже не побрился: уверенность, что нас разыскивают, навела на мысль: усы, выросшие за несколько дней, будут не бесполезны. Джейн смотрела на мою щетину, как старший сержант на рядового: бровь приподнята и губы сжаты. Мы оседлали лошадей, упаковали пожитки и тронулись в путь.
Было чудесное утро: голубое небо, прохладный воздух, зеленая трава, красивейшие рощи, какие могут быть только в Австралии. В загонах паслись овцы, лошади... И никто не обращал на нас никакого внимания. В одном из загонов находился огромный рыжий бык. Джейн сказала:
— Он мне напоминает...
— Что?
— Сталина, — сказала Джейн. — Большой и красный.
— Наверное, ты правильно его представляешь, — ответил я.
В этот момент мы были так далеко от Сталина, как только возможно: сорок лет, шестнадцать тысяч километров, два океана и два или три поколения.
— Боже мой, ведь можно прочертить прямую линию от короля Приама и осады Трои к Гитлеру в Берлине и Сталину в Москве, а из Москвы — к Питеркину в Олбани, а потом — ко мне!
— К нам, — твердо возразила Джейн. — У меня есть лист.
— Где он?
— В безопасности в аэропорту Перта.
— Хорошо. Итак, все произошло следующим образом: поправь меня, если что-нибудь не так. Господин Шлиман сокровища выкопал. Он — немец. После того, как совершил этот пиратский поступок и вывез все из Турции...
— Греции...
— Микены в Греции? Ну, хорошо. Найденные сокровища отправляются в музей или музеи, где остаются до прихода Гитлера, а потом переносятся в надежное место, но его разрушают. Согласна?
— Продолжай.
— Пришел миллион русских, с ними — пушки, танки, самолеты. С тех пор прошло сорок лет. До нас. Мы знаем о Шлимане и его открытиях, так? Мы знаем о берлинских музеях?
— Да.
— Следовательно, все это факты. Мне кажется безумием, что все эти бесценные сокровища перенесли в Тиргартен, ведь каким бы это место ни казалось неприступным, город день и ночь бомбили. Я имею в виду, что эта мера предосторожности не была разумной.
— Гитлер не имел дела со страховыми компаниями, — сказала Джейн.
— Но я имел с ними дело, Джейн. Я знаю.
Она вздохнула.
— Думаю, государство отвечало за это. Как с кораблями или банками.
— А кто сообщил тебе об этой цитадели?
— Дама из Британского музея.
— Как факт?
— Я спросила. Это установлено точно, вот что она сказала. В той цитадели глубокие подвалы, но верхняя часть была полностью разрушена.
Я сказал:
— Послушай. Во время бомбежек начались пожары и разрушения, охотники за сувенирами воспользовались этим. Потом пришли русские друзья, и среди тех, кто разыскивал специалистов по ракетам и военных преступников, был некто, охотившийся за сокровищами Шлимана.
— И нашел их и доставил своему боссу! — Глаза Джейн сверкали. — И это был человек, у которого Питеркин украл их.
— Подожди, Джейн. Красная Армия в Берлине. Этот человек знает, где искать, и находит древние сокровища. Или их часть. Что он делает? Летит первым самолетом к Сталину? Или не к нему? Это твой мир, ты лучше его знаешь. «Пожалуйста, сэр, могу ли я поговорить с полковником или с кем-нибудь еще?»
Джейн сказала:
— Может быть, это и был полковник.
— Как я понимаю, это был даже генерал. Железный человек. Маршал Конев. Он брал Берлин. Он знал, он должен был так или иначе знать об этом.
— Почему?
— Потому что ему важно угодить кровавому тирану.
Джейн покачала головой:
— Это не выдерживает никакой критики, Джон. Везде были политические комиссары. Один из них мог сам решить так, как считал нужным, вместе с маршалом или без него.
— Я хочу понять, каким образом листья попали в Кремль, поскольку очевидно, что они оказались там. Если Сталин послал специального комиссара, о котором ты говоришь, тогда справедливо предположить, что он разбирался в археологии. Если бы ему понадобилось просто золото, он и так мог бы иметь его сколько угодно. Потому что Россия — крупный производитель золота.
— Что ты хочешь этим сказать, Джон?
— Листья найдены в руинах, доставлены маршалу Коневу или кому-нибудь другому того же ранга, а затем подарены Сталину, который хранил их не потому, что они золотые или древние, а как напоминание о том, что он сделал с Берлином, с Германией, с Гитлером.
— Ну, хорошо. Ты выслушал меня, теперь я слушаю тебя. Но какое это имеет значение?
— Я читал о Кремле. Я видел фильм. Кремль набит сокровищами царей и Бог знает чем еще. Но эти листья хранились в особом месте, не так ли? Питеркин ночью, когда убегал, не набил себе полные карманы листьями, зная, что Сталин убьет его за одно то, что ему известно о мокрой шинели.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь?
— Когда Питеркин поехал экскурсантом в Россию, он знал, как проникнуть в бывшее жилище Сталина.
— Думаешь, его сохранили таким, каким оно было при жизни вождя?
— Сохранили же квартиру Ленина! Почему не сделать то же для Сталина? Нет, черт побери, она должна быть сохранена! Нелепо думать иначе. Несколько лет назад Питеркин был в России, разыскал вход, через который когда-то вошел, и проник туда, а когда вышел, в его карманах было несколько безделушек. По крайней мере, один лист, потому что пока найден лишь один, но возможно, он вынес несколько.
Мы ехали молча. Немного погодя Джейн сказала:
