Скотт Смит - Простой план
— Что ты собираешься делать? — спросила она. Я пожал плечами.
— Ничего.
— Ничего?
— Буду пока держать деньги у себя. Выжидать.
Она отстранилась от меня. Я чувствовал на себе ее взгляд. Сам же я сидел, уставившись на входную дверь.
— Ты не можешь так поступить, — заявила Сара. Хотя она и не повысила голоса, в нем прозвучала еле уловимая настойчивость. — Если ты не отдашь ему деньги, он тебя выдаст.
— Значит, придется отдать.
— Но это тоже невозможно. Из-за него и мы попадемся. Он же начнет сорить деньгами везде и всюду, привлекая к себе внимание.
— Хорошо, тогда не отдам. Буду водить его за нос.
— А он все расскажет.
— Но что мне еще остается, Сара?! — воскликнул я, начиная злиться. — Передо мной лишь эти два варианта.
— Сожги деньги.
— Не могу. Лу тогда расскажет про Педерсона. И для меня все закончится обвинением в убийстве.
— Свали все на Джекоба. Если ты выдашь его властям и пообещаешь выступить свидетелем обвинения против него, тебе будет гарантирована неприкосновенность.
— Я не могу поступить так с Джекобом.
— Ты лучше посмотри, как он обошелся с тобой, Хэнк. В том, что произошло, виноват только он.
— Я не собираюсь доносить на собственного брата. Дыхание Сары было учащенным и прерывистым. Я сжал ее руку.
— Не думаю, что Лу меня выдаст, — проговорил я. — Я уверен, что, если мы будем твердо стоять на своем, он подождет до лета.
— А если нет?
— Тогда дело дрянь. Мы рискуем.
— Но нельзя же вот так просто сидеть и ждать, пока он тебя выдаст.
— Что ты от меня хочешь? Чтобы я убил его? Как предлагал Джекоб?
Нахмурившись, она отмахнулась от моих слов.
— Я хочу сказать лишь одно: мы должны что-то делать. Нужно найти способ припугнуть его.
— Припугнуть?
— Да, страх — это огромная сила, Хэнк. Мы контролировали его тем, что держали у себя его деньги, но теперь он контролирует нас. Надо подумать, как восстановить свое преимущество.
— Если мы начнем угрожать ему, все только осложнится. Это все равно что бесконечно взвинчивать ставки в игре.
— Так ты хочешь сказать, что готов сдаться?
Я убрал от нее свою руку и устало потер лоб. В доме царила звенящая тишина.
— Я хочу одного: следовать своему плану, — проговорил я. — Дожидаться лета.
— Но тогда Лу тебя выдаст!
— Он ничего от этого не выиграет. И он это прекрасно знает. Если мы отправимся в тюрьму, деньги уплывут.
— Он сделает это назло. Просто потому, что ты ему не подчинился.
Я закрыл глаза. Тело начинало ломить от усталости. Мне хотелось вернуться в постель.
— Мне кажется, ты не совсем понимаешь, насколько все серьезно, Хэнк.
— Будет лучше, если мы ляжем, — сказал я, но Сара не шелохнулась.
— Теперь ты полностью в его власти. Тебе придется беспрекословно подчиняться ему.
— Но деньги-то все-таки у меня. И он не знает, где они спрятаны.
— Твоя сила была в том, что ты мог пригрозить сжечь их. Теперь ты лишился своего главного козыря.
— Не нужно мне было откровенничать с Джекобом.
— Ты знаешь, что из себя представляет этот Лу. Он теперь всю жизнь будет шантажировать тебя.
— Мне до сих пор не верится, что Джекоб мог так обойтись со мной.
— Если даже мы дотянем до лета и поделим деньги, Лу все равно от тебя не отстанет. Он выждет хоть и десять лет, не важно сколько, пока не истратит свою долю, и пойдет по нашим следам. Он будет нас шантажировать. Из-за него тебя посадят за решетку.
Я ничего не сказал в ответ. Я думал сейчас не о Лу; мысли мои были обращены к Джекобу. Сара снова взяла мою руку.
— Ты не можешь позволить ему одержать над тобой верх. Ты должен обуздать его.
— Но мы бессильны что-либо сделать. Ты без конца твердишь об угрозах, но чем мы можем ему пригрозить? Нам даже не за что зацепиться.
Сара промолчала.
— Что ты хочешь, чтобы я сделал? — спросил я. — У тебя есть какой-нибудь план?
Сара в упор посмотрела на меня — я даже подумал, что сейчас она предложит мне убить его, но она, покачав головой, лишь проговорила:
— Нет. Никакого плана у меня нет.
Я понимающе кивнул и уже собирался встать, чтобы отправиться в спальню, когда она вдруг схватила мою руку и приложила ее к своему животу. Ребенок брыкался. Я чувствовал, как бьется о мою ладонь эта мягкая плоть, скрывающая в своих темных глубинах загадочное существо. Толчки продолжались несколько секунд.
— Все будет хорошо, — прошептал я, когда ребенок наконец успокоился. — Доверься мне. Мы со всем справимся.
Я давно заметил, что эту фразу обычно произносят в самых безнадежных ситуациях; уже начав говорить, я спохватился, но слишком поздно. То же самое сказала мне мать, когда я виделся с ней в последний раз. Это была фальшивая бравада, попытка закрыть глаза и уши, избавиться от ощущения близости трагического финала. То, что меня потянуло на эти избитые заверения, само по себе являлось плохим знаком, и по тому, как крепко и настойчиво прижимала мою руку к своему животу Сара, я мог догадываться, что и она это понимала. Мы были в беде; мы сообща включились в опасную игру, наивно самоуверенные и неустрашимые. И сейчас лишь беспомощно наблюдали, как ситуация выходит из-под контроля.
— Я боюсь, Хэнк, — проговорила Сара, и я, соглашаясь с ней, кивнул.
— Все будет в порядке, — снова прошептал я, сознавая, насколько глупо звучат эти слова. Но больше мне сказать было нечего.
Утром я проснулся рано. Чтобы не будить Сару, одевался я в коридоре и там же, внизу, в ванной, почистил зубы. Потом сварил себе кофе и, пока пил его, просмотрел вчерашнюю газету.
После этого я отправился к Джекобу.
Стояло прекрасное утро — холодное, морозное, безоблачное. Вокруг все выглядело вычищенным и выстиранным: виниловый полосатый навес над бакалейной лавкой, серебристые столбики, разграничивающие места для парковки, флаг над городской ратушей. Час был ранний — еще не было восьми, но Ашенвиль уже проснулся, по улицам сновали прохожие с газетами под мышками и дымящимися чашками кофе в руках. Казалось, что все улыбаются друг другу.
Джекоб, как я и ожидал, еще спал. Мне пришлось стучать не один раз, прежде чем я наконец расслышал за дверью его неторопливые шаркающие шаги. Когда он открыл дверь, я не заметил на его лице особой радости от моего появления. Он стоял, оперевшись о косяк, щурясь от света, что горел в коридоре, и всем своим видом выражал глубокое разочарование. Потом что-то буркнул, развернулся и поплелся обратно, в свое мерзкое жилище.
Я вошел, захлопнув за собой дверь. Глаза не сразу привыкли к полумраку. В квартире было тесно и Душно. Впрочем, квартира представляла собой лишь одну большую квадратную комнату с дощатым голым полом. Слева дверь вела в крохотную ванную, а рядом с ней, во всю длину комнаты, тянулась ниша в стене глубиной фута в два. Это была кухня. В комнате стоял стол с двумя стульями, кровать, старая сломанная кушетка и телевизор. На кушетке валялась грязная одежда, пол был заставлен пустыми пивными бутылками.
И на всем лежал отпечаток бедности. Каждый раз, когда я видел это убожество, мне становилось дурно.
Джекоб вернулся к кровати и завалился на спину. Пружины жалобно скрипнули под тяжестью его туши. Одет он был в спортивное трико и рубашку. Теплое нижнее белье смешно топорщилось на бедрах. Из-под рубашки выглядывало голое тело — толстое, белое, дряблое. Зрелище было отвратительное. Я бы предпочел, чтобы он прикрылся одеялом.
Пройдя к окнам, я открыл ставни — в комнату хлынул солнечный свет. Джекоб зажмурился. Воздух был густым от пыли; в лучах солнца она кружилась, словно падающий снег. Я собрался было присесть, но, с отвращением взглянув на кушетку, передумал. Я прислонился к подоконнику и скрестил на груди руки.
— Что ты делал вчера ночью? — обратился я к Джекобу.
Мэри-Бет тоже устроился на кровати и, уложив морду на лапы и прикрыв один глаз, наблюдал за мной.
Джекоб, продолжая лежать с закрытыми глазами, пожал плечами.
— Ничего. — Голос у него был полусонный.
— Ты выходил из дома?
Он опять пожал плечами.
— С Лу?
— Нет. — Он закашлялся. — Я простудился. И никуда не выходил.
— Я виделся с Лу.
Джекоб натянул на себя одеяло и перевалился на бок, по-прежнему не открывая глаз.
— Он приходил ко мне домой.
Джекоб наконец открыл глаза.
— Ну, и?..
— С ним была Ненси и кто-то еще. Я подумал, что это мог быть ты.
Он ничего не сказал.
— Так ты там был? В машине?
— Я тебе только что объяснил. — Голос его прозвучал так, словно я уже успел надоесть ему своими расспросами. — Я не видел Лу вчера ночью. Мне нездоровится.
— Это правда?
— Перестань, Хэнк. — Он приподнялся на локте. — Какой мне смысл врать тебе?
— Значит, это был Сонни?
