Мэри Кларк - Помни меня
— Конечно, я мог бы просто дать тебе на машину, — часто говорил отец, — но вспомни, что говорила мама: «Ценишь только то, что заработал сам».
Эми помнила. Она помнила все, что говорила мать. Мама была совсем не похожа на Элейн, думала Эми. Большинство людей назвали бы ее некрасивой: без макияжа, без модных нарядов, без манерности. Но она была настоящей. Эми вспоминала, что когда папа рассказывал свои закрученные истории, она всегда огорченно говорила: «Джон, дорогой, ближе к сути». Она не смеялась, как Элейн, как будто он был знаменитым комиком или кем-то вроде этого.
Вчера Эми поняла, что миссис Николс рассердилась на нее. Теперь она понимала, что ей не следовало рассказывать отцу о том, что она видела миссис Николс на вдовьей дорожке, и о том, что Менли отрицала, что была там. Конечно, отец рассказал все Элейн, а та рассказала мистеру Николсу, — она была в комнате, когда Элейн звонила ему.
Но Эми беспокоила одна вещь. Когда вчера она была в доме, миссис Николс была одета в шорты и белую рубашку. Но у нее было впечатление, что на вдовьей дорожке Менли была в длинном платье.
Это озадачило Эми и заставило внезапно засомневаться в миссис Николс. Она слышала, как Элейн говорила отцу, что миссис Николс, возможно, на грани нервного срыва.
Но что, если миссис Николс права и это только оптический мираж из-за металла на трубе камина? Когда она подумала об этом, то вспомнила, что всего через несколько минут после того, как она увидела ту фигуру, миссис Николс вышла из дома, одетая в шорты и рубашку.
Вся эта история какая-то жуткая и таинственная, подумала Эми. Или я, может быть, слишком наслушалась историй о Ремембер-Хаус, и мне, как и Керри Белл кажется, что я вижу всякую всячину.
Эми хотелось объясниться с миссис Николс. Она посмотрела на часы. Четыре часа. Да, она позвонит.
Миссис Николс ответила на первый же звонок. Она была запыхавшейся и очень торопилась.
— Эми, извини, сейчас не могу разговаривать. Я еду в аэропорт и Ханна уже в Машине.
— Мне так неловко, вы подумали, что я болтаю о вас, — мялась Эми. — Я не думала это делать. Что я хочу сказать, видите ли…
Она попыталась рассказать о платье.
— Вы вышли из дома прямо сразу.
Потом она замолчала. Перед тем как миссис Николс заговорила, прошла долгая пауза.
— Эми, я рада, что ты позвонила. Спасибо.
— Мне действительно не хватает работы у вас. Извините меня.
— Все в порядке, Эми. Ты сможешь прийти завтра? Я должна поработать с данными, которые взяла у миссис Спрэгью, и ты мне понадобишься, чтобы присмотреть за Ханной.
52
Генри Спрэгью повел жену на прогулку вдоль их любимого пляжа, того, что в конце проходит перед Ремембер-Хаус. Было четверть седьмого, когда они увидели Адама и Менли с ребенком у кромки воды. Спрэгью остановились.
После обмена приветствиями, Адам предложил всем зайти в дом и выпить по стаканчику вина.
У Фоби был плохой день. После того, как она с Генри и Джен Палей вернулись от Скотта Ковея, Фоби была очень возбуждена. Она пошла в кабинет и стала искать свои папки, обвиняя Генри и Джен, что они украли их. Генри решил, что лучше показать их ей, чем снова объяснять, зачем они нужны Менли. И ему хотелось рассказать Адаму о разговоре со Скоттом.
Он принял предложение и они следом за Николсами прошли с пляжа в дом. Пока они шли по газону, Генри объяснил Менли, что хочет сделать.
Менли слушала с упавшим сердцем, молясь, чтобы Фоби не стала настаивать на возвращении своих материалов.
Но Фоби казалась лишь польщенной, увидев аккуратные стопки книг, папок и записей. Она любовно провела по ним пальцами, и ее муж и Николсы увидели, как проясняется ее лицо. Из глаз пропало рассеянное выражение.
— Я хотела рассказать вам историю, — пробормотала она, открывая папку с рисунками.
Менли увидела, что Фоби намерена посмотреть все рисунки. Когда Фоби дошла до нарисованных Менли, она подняла их и воскликнула:
— О, вы скопировали их с картины, которая была у меня, где Мегитабель вместе с Эндрью на корабле! Я никак не могла найти ее, думала, что потеряла.
Слава Богу, подумала Менли. Существует картина, которую я могла скопировать. С этим чертовым лечением я стала все забывать.
Фоби постояла минутку, изучая лицо Мегитабель. Она чувствовала, что ее снова затягивает темнота, что она снова потеряется в ней. Она страстно желала, чтобы рассудок не покидал ее. Ее муж любил ее, думала она, но не верил ей. Вот почему она умерла. Я должна предупредить жену Адама. Тот же план и для нее.
План! План! Она постаралась зацепиться за мысль, но это было бесполезно.
Мегитабель. Эндрью. Кто еще? Перед тем, как ее поглотила серая пелена, Фоби успела шепнуть Менли:
— Мегитабель невинна. Тобиас Найт. Ответ в папке «Мункусы».
53
В среду днем Карпентерам позвонил окружной прокурор. Они начали играть в гольф, но ушли после девятой лунки. Анна неважно себя чувствовала.
Грехем понимал, что было бы ошибкой давить на власти, открыто обвиняя Скотта Ковея в ответственности за смерть Вивиан. Пресса была в восторге от такой пикантной новости и выкладывала мельчайшие детали из жизни Вивиан, которые они могли раскопать.
Теперь бульварные листки описывали ее как «бедную богатую малышку», «отверженную», «бунтовщицу, курящую травку». Все мелочи частной жизни были извлечены и опубликованы на потеху и развлечение публики.
Анна была потрясена, унижена и ожесточена.
— Может, нам следовало оставить все как есть, Грехем? Мы не смогли бы вернуть ее, а теперь они разрушают память о ней.
По крайней мере, слушание прояснит дело, подумал Грехем, готовя пятичасовой мартини и вынося поднос в солярий, где отдыхала жена.
— Не рановато ли? — спросила она.
— Немного, — согласился он. — Только что позвонил окружной прокурор. Судья из Орлеана созывает слушание в понедельник днем.
Увидев ее беспокойство, он добавил:
— По крайней мере, тогда обстоятельства прояснятся. Слушание будет открытым и после всех представленных фактов судья примет решение: есть или нет доказательства убийства; доказательства небрежности; доказательства преступной небрежности.
— Предположим, что судья решит, что нет доказательств небрежности или убийства? — спросила Анна. — Значит мы напрасно прошли через все эту отвратительную огласку?
— Не напрасно, дорогая. Ты же знаешь.
Где-то в доме звонил телефон. Через минуту к двери подошла экономка с сотовым телефоном.
— Мистер Стивенс, сэр. Он сказал, что это важно.
— Это следователь страховой компании, работающий по делу Ковея, — сказал Грехем. — Я настаивал, чтобы меня немедленно информировали обо всем, что он выяснит.
Анна Карпентер наблюдала, как внимательно муж слушал и потом быстро задавал вопросы. Когда он положил трубку, то выглядел повеселевшим.
— Стивенс во Флориде, в Бока Ретон. Там, где Скотт провел последнюю зиму. Очевидно, его навещала там несколько раз яркая брюнетка по имени Тина. В последний раз она приезжала к нему за неделю до его свадьбы с Вивиан.
54
Как только Менли встретила Адама в аэропорту, у нее создалось впечатление, что его что-то беспокоит. Она поняла в чем дело, когда они ложились спать и он передал ей пакетик с лекарством от доктора Кауфман.
— Кто из вас позвонил? — спокойно поинтересовалась она.
— Я позвонил доктору, когда она пыталась решить, звонить ли мне.
— Мне кажется, что лучше поговорить об этом утром.
— Как хочешь.
Вот так же они ложились спать в течение года после смерти Бобби и перед ее беременностью Ханной, подумала Менли. Равнодушный поцелуй, а потом чувство отчаяния, разделяющее их лучше разделительной доски.
Она повернулась на бок и уткнулась лицом в ладонь. Разделительная доска. Странно, что ей пришло на ум это сравнение. Она только что наткнулась на описание этой черты быта времен первых колонистов. Зимой, когда молодые люди встречались, в доме бывало так холодно, что парочке разрешалось спать одетыми в одной постели, закутанными в одеяла и с длинной доской, укрепленной между ними.
Что сказала доктор Кауфман Адаму, мучилась Менли. Не решила ли она своим долгом рассказать ему о приступе, когда мне показалось, что я слышу поезд и зов Бобби?
Потом Менли замерла. Не сказала ли доктор Адаму, что плач Ханны беспокоил меня так, что я не доверяла себе прикоснуться к ребенку? Рассказал ли Адам доктору о вдовьей дорожке? Я не рассказывала ей о ней.
Доктор и Адам могут бояться, что я причиню вред Ханне, подумала Менли. Что они решили предпринять? Будут настаивать на постоянном присутствии няни, когда Адама нет дома?
Нет, подумала она, есть еще один ужасный вариант. С упавшим сердцем Менли осознала, что нащупала верный ответ. Адам отвезет ее в Нью-Йорк и доктор положит ее в психиатрическую больницу. Я не могу позволить, чтобы это случилось. Я не могу существовать без Ханны. Это убьет меня.
