Дин Кунц - Чейз (Погоня)
— Нет, все-таки я сама.
— Ну, давай.
— Алло! — Гленда улыбнулась и прикрыла трубку рукой. Улыбка ее выглядела так, будто она отчеканена молотком на куске жести, твердом и начавшем ржаветь. — Мама, — прошептала она.
Чейз вернулся к книжным полкам и в конце концов выбрал иллюстрированную историю эротического искусства. Он не думал, что это возбудит его прямо сейчас, но там по крайней мере хоть читать было почти нечего.
Мать Гленды продержала ее у телефона минут пятнадцать. Положив трубку, Гленда сказала:
— Мама спрашивала, не слишком ли серьезно я заболела.
— А откуда она знает, что ты сказалась больной?
— Позвонила на работу, чтобы что-то мне рассказать, там ей и сообщили. — Она вернулась в свое кресло, взялась было за книжку, но тут же предложила:
— Может, позвоним этим субъектам?
Он посмотрел на стенные часы в коридоре:
— Еще немного подождем.
— Пожалуй, ты прав, — согласилась Гленда. В следующие полчаса она зажгла и погасила четыре сигареты, хотя не сделала ни одной затяжки.
В полдень, когда они позвонили, ни одного из мужчин по-прежнему не было дома.
— Следующая попытка в три, — заявил Чейз.
Они немного поиграли в карты, вместе приняли ванну, что не привело ни к каким эротическим последствиям, немного посмотрели телевизор и снова попытались читать.
Но и в три ни один из абонентов не ответил.
В половине шестого — тоже.
— Я просто лопну от нетерпения, если мы не доберемся до них как можно скорее, — сказала Гленда. — Мне уже приходят на ум бредовые идеи, вроде того, что они оба Судьи.
— Я тебя понимаю, — признался Чейз. — Сам недавно искал в твоем книжном шкафу стеклянных собачек.
— Стеклянных собачек?
Прежде чем он успел объяснить, зазвонил телефон.
— Твоя мама уже звонила, а для сослуживцев поздновато. — Он снял трубку и сказал: “Алло”.
— Не можете же вы вечно сидеть взаперти, — произнес Судья. — Рано или поздно придется выйти.
— Почему бы тебе не подняться к нам? — спросил Чейз. — Это бы решило твои проблемы.
Судья засмеялся:
— Ты все время недооцениваешь меня — или это такая шутка? В общем, я позвонил только сказать, что на время покидаю свой пост — иду домой, чтобы поесть и поспать. Так что вы совершенно спокойно можете выйти за хлебом и молоком. — Он снова принялся смеяться и долго не мог остановиться.
— А ты здорово уверен в себе, правда? — спросил Чейз.
— Почему бы и нет? Времени у меня хватит: я могу неделями ждать подходящего момента.
За долгие часы ожидания у Чейза хватило времени обдумать, что сказать Судье, если тот снова позвонит. Так что теперь все шло точно по готовому сценарию.
— А ты тщательно исследовал прошлое Эрика Бренца, прежде чем убить его?
Судья несколько секунд молчал, а потом резко и нервно заговорил:
— Я знал его так хорошо, что этого не потребовалось. Он уже многие годы заслуживает смерти.
— Но в особенности теперь, когда узнал про твои дела.
— Я убил его не по личным причинам, — сказал Судья. — Ты должен понять. Он был грешником, заслужил смерть — и, убив его, я облагодетельствовал общество. — От избытка эмоций речь Судьи стала нечленораздельной. Он повесил трубку.
Чейз сказал:
* * *— Давай снова попробуем обзвонить номера.
— Думаешь, он звонил из дому?
— Думаю. Сейчас этот выродок уже не принимает никаких мер предосторожности.
Он позвонил Монро Каллинзу. Никто не ответил. Колеблясь, набрал номер Ричарда Лински; ответили после шести гудков. Чейз заставил человека на другом конце провода сказать “алло” несколько раз, но сам не отвечал. Когда Лински дал отбой, Чейз повесил трубку.
— Ну, что? — спросила Гленда.
— Это он, — сказал Чейз. — Настоящее имя Судьи — Ричард Лински. Известный репетитор по физике. Мы поймали его.
Чейз отнес сумку с вещами Гленды в комнату мотеля и поставил у изножия двуспальной кровати, Затем вернулся к двери, запер ее, проверил замок, накинул цепочку. Комната оказалась маленькой, но чистой и удобной. В ванной окна не было вовсе, а в единственном окне комнаты стоял кондиционер.
— Если никуда не высунешься, будешь здесь в безопасности, — сказал он.
— А если высунусь?
— Гленда...
Девушка стояла в дверях ванной, уперев руки в бедра, очень привлекательная в гневе. Она уже больше часа была такой привлекательной, потому что именно столько времени злилась на него.
— Я знаю адрес Лински не хуже тебя и могу добраться туда прямо вслед за тобой, если возьму такси, как только ты уйдешь.
Он подошел к ней и положил руки ей на плечи. Она не сопротивлялась, но и не поощряла его.
— Гленда, ты же знаешь, как это опасно: он убил двух человек и грозился убить нас. Я обучен самообороне, а ты нет. Я был на войне, а ты нет. Все очень просто.
— Нет, все может быть еще проще, — сказала она. — Пойди в полицию.
— Я же сказал тебе, что пока не хочу.
— Но почему?
— Я должен удостовериться, что это Судья, что я ни в чем не ошибся. Не хочу, чтобы надо мной снова смеялись.
Она вся сжалась, отпрянула от него, потерпев поражение, но продолжала спорить, хотя уже и не так настойчиво:
— Бен, ты же можешь позвонить по телефону и высказать ему все на расстоянии, правда? Ты бы и так все быстро узнал.
— Я должен, — твердо сказал он.
Хотя он изо всех сил пытался убедить ее, что рассуждает здраво, но и сам толком не понимал мотивов своих поступков. Она совершенно права, но Чейз ощущал необъяснимую потребность увидеть Судью лично и сделать развязку всей этой истории как можно более острой и внезапной.
— Если Лински виновен, его отпечатки совпадут с отпечатками на ноже, которым убили Майкла Карнса. Дать анонимную взятку полиции...
— Я должен так поступить, — повторил он, когда она иссякла, как старый фонограф.
Гленда, устав, всей тяжестью тела оперлась на него.
— Ну ладно, ладно. Но я бы предпочла, по крайней мере, сидеть у себя дома. Ждать здесь, в незнакомом месте, просто невыносимо.
— Я уже объяснил тебе, почему так надо, — сказал Чейз, обнимая ее и нежно поглаживая ей затылок. — Может быть, он все наврал, сказав, что намерен ужинать и спать. Может быть, он только и ждет того, что я выйду из квартиры, чтобы добраться до тебя.
— Но когда мы вышли, его не было, и по пути сюда нас никто не преследовал.
— И все же я не могу рисковать, когда речь идет о тебе. Теперь же он никак не может знать, где ты. — Он поцеловал ее, чуть-чуть небрежно, и выпустил из объятий. — Я должен идти, а то он уйдет из дому, и я упущу его.
— Я буду тебя ждать, — неохотно произнесла Гленда, наконец садясь.
— Никуда не денешься, а то я позвоню в “Пресс диспатч” и скажу, что ты вовсе не больна.
Она не улыбнулась его шутке, и Чейз счел это вполне естественным.
Он отпер дверь, снял цепочку и вышел на бетонную дорожку. Подождал, пока Гленда закроет дверь, запрет оба замка, и выехал из мотеля в своем “мустанге”.
Впервые за много дней оставшись в полном одиночестве, он обнаружил, что его мысль блуждает по путям, которых он старался избежать. Однако спор с Глендой заставил его определить для себя, что, собственно, она для него значит и что с ним будет, если он ее потеряет. До этого он интуитивно чувствовал, что такой потери он просто не перенесет, но в этот момент должен был осмыслить причины, по которым ее смерть погубит его. Конечно, есть простая истина: он любит ее так, как еще не любил ни одной женщины, но случается, человек теряет возлюбленную, а потом все-таки находит счастье.
Дело не только в этом. Он должен был осознать и принять вторую причину, по которой ее смерть нужно предотвратить любой ценой: если она погибнет из-за Судьи, в этом будет косвенная вина Чейза. Не появись он в жизни Гленды, Судья не узнал бы о ее существовании. Он, Чейз, навлек на нее опасность, и если не сможет оградить от нее возлюбленную, то вина, которая уже лежит на нем, во сто крат возрастет.
И тогда он сойдет с ума.
Глава 14
Без четверти восемь вечера Чейз припарковал машину в двух квартала от дома Ричарда Лински и прошел остальной путь пешком, по противоположной стороне улицы. На углу, полускрытый за телефонной будкой, он оглядел местность, стараясь хорошенько запомнить ее при свете, чтобы, когда он будет возвращаться сюда в темноте, можно было свободно ориентироваться. Это было чистенькое небольшое бунгало, второе от угла, в хорошем состоянии, недавно покрашенное: белое с изумрудно-зеленой отделкой и темно-зеленой черепичной крышей. Оно стояло на небольшом участке, тоже ухоженном, обсаженном низкой живой изгородью, такой ровной, что казалось, будто ее подстригают по линейке.
Он повернулся и двинулся по улице, перпендикулярной той, на которой стояло бунгало, нашел узкий проулок и прошел вдоль него достаточно далеко, чтобы увидеть заднюю часть дома Лински. Заднее крыльцо, не такое большое, как широкая, крытая передняя веранда, вело к глухой, без окна, двери черного хода. Окна располагались по сторонам двери, оба занавешенные веселенькими, красными с оранжевым, шторами.
