Кен Фоллетт - Крутой вираж
Карен на высоте трехсот метров пролетела над выбранным ею полем, развернулась против ветра и пошла на посадку. Самолет тряхануло — это шасси коснулись земли.
«Хорнет мот» остановился в нескольких метрах от тропинки, на которой стоял, раскрыв от изумления рот, парень с велосипедом.
— Привет! — крикнул ему по-английски Харальд. — Куда это мы залетели?
Парень несколько секунд молча взирал на него, а потом проговорил:
— Ну уж точно не на аэродром.
Эпилог
Через двадцать четыре часа после того, как Харальд и Карен приземлились в Англии, фотографии, сделанные Харальдом, были отпечатаны. Их повесили в одном из залов Вестминстера. Там собрались трое мужчин в форме Королевских военно-воздушных сил. Они рассматривали снимки и вполголоса что-то сосредоточенно обсуждали.
Дигби Хор ввел в зал Харальда и Карен. Высокий мужчина с седыми усами обернулся и сказал:
— А, Дигби! Привет!
— Доброе утро, Эндрю, — сказал Дигби. — Это маршал авиации сэр Эндрю Хогг. Сэр Эндрю, позвольте представить вам мисс Даквитц и мистера Олафсена.
Хогг пожал Карен левую руку — правая у нее висела на перевязи.
— Вы необыкновенно смелая девушка, — сказал он. — Даже опытный летчик вряд ли отважился бы пересечь Северное море на «Хорнет моте».
— Когда мы пускались в путь, я не предполагала, насколько это опасно, — призналась Карен.
Хогг повернулся к Харальду:
— Мы с Дигби старые приятели. Он в подробностях передал мне ваш отчет, и вы даже представить себе не можете, насколько важны добытые вами сведения. Но я бы хотел лично выслушать ваши соображения относительно того, как работает эта установка.
Харальд показал на фотографию, где все три элемента установки были сняты вместе.
— Большая антенна вращается равномерно — она просматривает все воздушное пространство. А те, что поменьше, меняют угол вращения и наклон. По-моему, они отслеживают самолеты. Я предположил, что большая антенна издали засекает бомбардировщики и предупреждает об этом. Одна из маленьких определяет точное местонахождение бомбардировщика, а вторая координирует путь высланного на перехват истребителя.
Хогг обернулся к коллегам:
— Думаю, он прав. А каково ваше мнение?
— Мне все же хотелось бы уточнить, что такое «химмельбет».
— Так по-немецки называется… — начал Харальд.
— Кровать с пологом, — закончил за него Хогг. — Мы слышали, что радарная установка действует по принципу «химмельбета», но не знаем, что это значит.
— А! — воскликнул Харальд. — Я все никак не мог понять, как они организуют работу. Теперь все ясно.
Наступила тишина.
— Что же вам ясно? — спросил Хогг.
— Если бы вы руководили противовоздушной обороной немцев, вы бы, наверное, разделили воздушное пространство на зоны и по границам каждой установили бы радарные установки, которые, как пологом, накрывали бы весь участок.
— Возможно, вы правы, — задумчиво произнес Хогг. — Это обеспечило бы практически стопроцентную защиту.
— Если бомбардировщики летят развернутым строем, то да, — сказал Харальд. — Но если самолеты выстроить в колонну один за другим и послать их на один участок, немцы засекут только первый, а у остальных будет гораздо больше шансов долететь до цели.
Хогг пристально посмотрел на Харальда.
— Вы понимаете, о чем я? — спросил Харальд.
— Да, — сказал наконец Хогг. — Отлично понимаю.
На следующее утро Дигби отвез Харальда и Карен за город, туда, где были расквартированы офицеры военно-воздушных сил. Каждому выделили по маленькой комнатке, а потом Дигби познакомил их со своим братом Бартлеттом.
Днем они с Бартом пошли на ближайшую авиабазу — там размещалась его эскадрилья. Они побывали на совещании, в ходе которого командир эскадрильи разъяснял летчикам, что в предстоящем налете на Гамбург им надо лететь вереницей.
То же самое происходило на многих аэродромах восточной Англии. Дигби сказал Харальду, что сегодня ночью в налете будет участвовать около шестисот бомбардировщиков.
Луна взошла в начале седьмого, а в восемь взревели моторы «веллингтонов». В диспетчерской на доске записывалось время вылета и кодовый знак каждого самолета. Барт сидел за штурвалом машины «Д» — «Джорджа».
Когда стемнело окончательно, радисты сообщили о местонахождении каждой машины, что было отмечено на карте.
Ведущий самолет, «Ч» — «Чарли», — доложил, что его атаковал истребитель, и связь прервалась. «А» — «Авель» — добрался до города, сообщил, что зенитная артиллерия открыла огонь, и сбросил зажигательные бомбы, чтобы следующим за ним бомбардировщикам лучше была видна цель.
Началась массированная бомбардировка. И тут к Дигби подошел один из офицеров и сообщил, что связь с самолетом Барта потеряна. Дигби закрыл лицо руками.
Один за другим бомбардировщики выходили на связь и сообщали, что возвращаются на базу. Все, кроме «Чарли» и «Джорджа».
Дигби позвонил в Лондон, после чего сказал Харальду:
— Новая схема сработала. Потери минимальные.
Самолеты начали приземляться на рассвете. Дигби вышел на летное поле, Харальд с Карен последовали за ним.
Приземлились все, кроме «Чарли» и «Джорджа».
Барт Хор домой не вернулся.
Харальдразделся и надел пижаму, которую одолжил ему Дигби. Ему бы радоваться — он перенес тяжелейший перелет, передал англичанам важнейшую информацию, которая спасла жизни сотен летчиков. Но гибель Барта и горе Дигби напомнили Харальду об Арне, о Поле Кирке и о других датчанах, которых посадили в тюрьму и, скорее всего, казнят за то, что они принимали посильное участие в борьбе с немцами.
Через некоторое время к нему зашла Карен. Вид у нее был строгий и торжественный. Она легла с ним рядом, и он обнял ее. Она расплакалась. Он не стал спрашивать, почему она плачет. Он знал, что думает она о том же, о чем он. Так, в слезах, она и заснула.
Он тоже задремал. А когда открыл глаза, сквозь занавески светило солнце. Харальд, затаив дыхание, смотрел на девушку, которую держал в объятиях. Сердце его готово было разорваться от любви и нежности.
Наконец и она проснулась. Улыбнулась, сказала:
— Доброе утро, милый! — и поцеловала его.
Через три дня объявилась Гермия Маунт.
Харальд с Карен зашли в паб неподалеку от Вестминстерского дворца, где у них была назначена встреча с Дигби, и увидели за столиком ее.
— Как же ты добралась до дома? — спросил Харальд. — В последний раз я тебя видел, когда ты била госпожу Йесперсен чемоданчиком по голове.
— В Кирстенслоте поднялась такая суматоха, что мне удалось ускользнуть незамеченной, — сказала Гермия. — За ночь я добралась до Копенгагена. А потом уехала тем же путем, каким попала туда: от Копенгагена до Борнхольма на пароме, потом на лодке до Швеции, а из Стокгольма самолетом.
— Наверняка все было не так просто, как вы рассказываете, — заметила Карен.
Гермия пожала плечами:
— Это не идет ни в какое сравнение с тем, что пришлось испытать вам.
— Я всеми вами горжусь, — сказал Дигби и взглянул на часы. — Нам пора на встречу с Уинстоном Черчиллем.
Премьер-министр ждал их в подземном бункере, в котором во время войны заседал кабинет министров.
— Так вы — та самая девушка, которая перелетела Северное море на «Тайгер моте»? — спросил Черчилль, пожимая Карен левую руку.
— На «Хорнет моте», — поправила она. — У «Тайгер мота» открытая кабина. В нем мы бы умерли от холода.
— Ах, да, извините. — Он повернулся к Харальду. — А вы — тот самый паренек, который придумал летать вереницей!
— Эта идея возникла в ходе обсуждения, — сказал Харальд смущенно.
— Я слышал другую версию, но ваша скромность делает вам честь. — Черчилль взглянул на Гермию: — А вы все организовали! Мадам, вы стоите десятка мужчин.
— Вы мне льстите, сэр, — ответила она.
— Благодаря вам мы вынудили Гитлера отозвать с русского фронта сотни самолетов. Это очень помогло нам заключить союзнический договор с Советским Союзом — я, к вашему сведению, подписал его сегодня. Великобритания больше не одинока в борьбе с нацизмом. У нас теперь есть могущественный союзник. А Россию никому не сломить! Ну, чем вы собираетесь заняться дальше? — спросил он Карен и Харальда.
— Я бы хотел поступить в Королевские военно-воздушные силы, — не задумываясь, ответил Харальд. — Хочу научиться летать. И хочу помочь освобождению моей родины.
— А вы? — обернулся Черчилль к Карен.
— Боюсь, летчиком мне стать не позволят, но если в военно-воздушных силах имеются вспомогательные женские батальоны, я бы хотела служить в одном из них.
— А мы хотели предложить вам нечто иное, — сказал Черчилль.
— Мы предлагаем вам обоим вернуться в Данию, — продолжила Гермия.
