Линвуд Баркли - Смерть у порога
Я ничего не ответил.
— А вы неплохо рисуете. — Он умудрился сказать это таким тоном, что одновременно польстил мне и показал свое превосходство. Конрад вернулся к первой картине — это был пейзаж с видом гор Адирондак. — Мне нравится. И чем больше я смотрю на эту картину, тем больше проникаюсь. Очень импрессионистично. Крупные мазки, если смотреть вблизи, то видишь только непонятные разводы, но стоит отойти немного, — он сделал три шага назад, — и начинаешь видеть всю картину целиком. Вы ведь устраивали выставку несколько лет назад?
— Да.
Чейз вновь подошел к картинам, достал третью, поднял.
— Это… дайте подумать… водопад Промис?
— Да.
— Вы интересно работаете с цветами. У вас получается приглушенная гамма, как будто на все краски сверху накладывается серый фильтр. Не знаю ни одного художника, который мог бы передавать через пейзаж ощущение грусти так, как это удается вам. — Он покачал головой, показывая восхищение. — А вы непростой человек, Каттер, — заметило наше светило.
Я не мог удержаться.
— В смысле?
— Вы неразговорчивы, целыми днями разъезжаете на пикапе и косите траву во дворах у других людей, а одно время вообще возили Рэнди, но оказывается, что у вас богатый внутренний мир. — Он указал на мою голову: — Намного богаче, чем можно подумать на первый взгляд.
— Правда?
— Вы проницательный человек. Уверен, что вы были очень серьезным ребенком, который редко делился с окружающими своими планами на будущее.
— Да. Редко.
— Вы не находите, что человеческий мозг — потрясающая штука? Обычно люди вроде вас готовы все отдать, лишь бы заниматься любимым творчеством. Но вы не такой: в один момент вы просто решили все бросить.
— Мне нужно было зарабатывать на жизнь.
Конрад кивнул, как будто в знак понимания.
— Я и сам частично так поступаю. Все свое время отдаю колледжу, этой дрянной административной работе, вместо того чтобы писать. А ведь только творчество по-настоящему питает нас.
«Если только ты не питаешься от чужого творчества», — подумал я.
— И все же, о чем вы хотели поговорить? — спросил он, положив пейзаж, на котором был изображен водопад Промис, поверх других картин.
— Понимаете, мне хотелось бы рассказать кое о чем Барри Дакуорту, но Эллен считает, что сначала стоит поговорить с вами.
— Правда? — Он удивленно приподнял брови. — И о чем же?
— Вы помните студента, который учился у вас лет десять назад, его звали Бретт Стокуэлл?
— Ну конечно, — тут же ответил Конрад. Я рассчитывал, что он сделает вид, будто забыл его, и пару раз повторит имя юноши, словно пытаясь вспомнить. — Прекрасный студент, к тому же очень талантливый, — заявил он. — Ужасная трагедия. Вы же знаете, что парень совершил самоубийство.
— Да. Знаю.
— Я был потрясен. Хотя, если честно, это не стало для меня неожиданностью.
— Правда? А почему?
— Иногда талантливые люди бывают очень сложными. Талант — это не просто дар, Джим. Это может быть и проклятием. Не мне говорить вам об этом. — Он снова показал на мои картины. — Вы ведь пережили что-то вроде падения. Черную полосу. И тогда у вас возникла мысль все бросить и уйти, но если бы у вас не было выхода, не было дороги, по которой вы могли идти, возможно, это привело бы к ужасным последствиям.
— Значит, в случае с Бреттом вы видели какие-то признаки того, что он может с собой сделать?
Конрад пожал плечами:
— Стокуэлл был человеком настроения. Помню это прекрасно. Очень замкнутым. Все, что он делал, казалось ему недостаточно хорошим. Любая фраза, идея, родившаяся в твоей голове, когда ты переносишь ее на бумагу, выглядит совсем по-другому. — Он сделал паузу. — А почему вы вдруг заговорили о Бретте Стокуэлле?
— Вы знаете его мать, Агнесс?
— Конечно. Видел ее на похоронах. Когда я пришел на прощальную церемонию в церковь, она была там, стояла у гроба сына и плакала. Бедная женщина выглядела такой одинокой. Ее муж к тому времени уже умер.
— Она моя клиентка. Мы с Дереком приводим в порядок ее двор.
— Как мило, — заметил Конрад.
Боже, как мне хотелось убить его прямо на месте! Сесть за руль садового трактора и переехать этого самодовольного индюка.
— Она сказала, что вы были очень внимательным к ней после смерти сына. Посылали цветы и билеты на концерт.
Конрад кивнул, словно вспоминая, но что-то в его взгляде выдавало беспокойство по поводу того, что мне это стало известно.
— Агнесс долгие годы хранила многие вещи Бретта, — продолжал я. — Не могла расстаться с ними, но несколько недель назад отдала его компьютер Дереку. Они с Адамом, сыном Лэнгли, собирали старые компьютеры.
— Даже так? — Чейз провел рукой по электрическому кусторезу, взялся пальцем за спусковой крючок и нажал его, но ничего не произошло, поскольку агрегат не был подключен к сети.
— Бретт был писателем, и вы, как его преподаватель, должны знать об этом. В его компьютере нашлась целая книга.
— Ничего странного, — медленно процедил Конрад. — Я бы удивился, если бы в его компьютере не было книги или даже двух-трех. Он хотел стать писателем.
— Насколько я знаю, ребята нашли только один роман. О парне по имени Николас, который однажды утром проснулся и понял, что кое-что в нем изменилось.
— Вы это серьезно? — удивился Конрад.
— Он проснулся с влагалищем вместо члена.
— Мне прекрасно известна эта история. Но, боюсь, я ничего не понимаю.
— Компьютер находился в доме Лэнгли пару дней назад. Но теперь его там нет.
Лицо Чейза оставалось непроницаемым.
— Я по-прежнему ничего не понимаю.
— Если честно, я тоже. Как ваша книга могла оказаться в компьютере мертвого мальчика? И почему она попала туда за два года до того, как увидела свет? Поэтому я решил, что нужно будет привлечь к этому внимание Барри. Пусть он во всем разберется. Но Эллен сказала, что сначала мне стоит рассказать все вам. Возможно, тому есть простое объяснение. Вот я и сделал это. Просто из вежливости.
Щеки моего собеседника вспыхнули, но голос оставался спокойным.
— Не хочу показаться совсем уж тугодумом, Джим, но я все равно не понимаю. Если так называемый компьютер, который, как вы говорите, отдали вашему сыну, исчез, как вы обо всем узнали?
Я сглотнул.
— Потому что мой сын сделал… — Я замолчал, поняв, что перестарался.
— Сделал копию? — спросил Конрад.
В ответе не возникло необходимости. У меня было лицо шулера, попавшегося на обмане. Конрад прекрасно понял, что я хотел сказать.
— Знаете, что я думаю, Джим? Думаю, что это полная чушь. Вы удивляете меня. Я считал, что уже все забыто. Мне казалось, что вы из тех людей, кто не любит ворошить прошлое. Эллен — замечательная женщина, но она теперь ничего не значит для меня, и давно уже ничего не значит. Просто мимолетное увлечение, легкий роман. Теперь нас связывает только работа. Она заслуженный сотрудник Теккерея и каждый год организует фестиваль, которым гордится весь город. У меня с ней нет связи. У меня есть жена. Красавица жена.
Просто удивительно: я ненавидел этого человека за то, что он переспал с моей женой, но одновременно пришел в ярость, что подлец желал ее не так сильно, как свою нынешнюю половину.
— Джим, я старался сохранить добрые отношения с вами. Я хотел, чтобы прежние обиды остались в прошлом, пытался подружиться…
— Не нужно мне все это расписывать, — отрезал я.
— Как я уже сказал, просто пытался соблюсти правила приличия. Не только ради наших деловых отношений с Эллен, но и ради нас самих, поскольку мы существа разумные. Но вы долгие годы вынашивали план мести и наконец придумали, как дискредитировать меня. Это совершенно не укладывается у меня в голове. Я потрясен. Я изумлен. И позвольте кое-что вам объяснить. Если вы попытаетесь плести какие-нибудь жалкие интриги, чтобы разрушить мою репутацию, навредите самому себе. Я использую все доступные мне средства, чтобы расправиться с вами. Я вас раздавлю. Уничтожу. Вы испытаете ужасное потрясение, мой друг. Мне будет это страшно неприятно, но вместе с вами на дно придется упасть и Эллен. Это будет страшным позором для вас. Но по крайней мере теперь вы знаете истинное положение вещей. Меня не погубит какой-то жалкий рогоносец.
Ну вот опять. Это слово сегодня буквально преследует меня.
Во время пламенной речи я не сводил с Чейза взгляда, а когда он закончил, ответил:
— Конрад, а ведь вы больше не написали ни одной книги. Почему? Или ваше вдохновение разбилось, сорвавшись с водопада?
Я подумал, что он вспылит и опять начнет орать, но мой собеседник лишь улыбнулся:
— Так вот о чем выдумаете? Эх, Джим, я был о вас лучшего мнения. На самом деле я как раз заканчиваю книгу, над которой работал несколько лет. Мой нью-йоркский агент сейчас отдыхает на озере Саратога, но на неделе она должна заехать ко мне и привезти список издателей, которые борются за право прочитать ее первыми. Хотите, я спрошу, вдруг у нее возникнет желание встретиться с художником-неудачником, который зарабатывает себе на жизнь уборкой чужих газонов?
