Уоррен Мерфи - Остров Зомби
– А что это за тип в таком странном наряде? – спросил Римо.
– Это Самди, – боязливо произнес Чиун.
– Как вы узнали? – так и подскочила Руби. Голос ее снова обрел пронзительные нотки. – Мне это стало известно только вчера.
– Самди – не имя, молодая леди. Это титул. Он вождь бессмертных.
– То есть зомби, – объяснила Руби Римо.
– Я понимаю, что он говорит.
– Некоторых я сама вчера видела, – продолжала Руби, – уж не знаю, зомби они или нет, но только благодаря им вы выбрались из клеток.
– Зомби не всегда воплощает зло, – сказал Чиун. – Он выполняет приказ хозяина – Самди, и если хозяин служит добру, то зомби будут делать добрые дела.
– Сейчас мы как раз будем свидетелями такого доброго дела. Самди решил покончить с Корасоном, – сказала Руби. – Теперь тише, они уже здесь.
Черный президентский лимузин подкатил к району озер, мягко затормозив всего в нескольких футах от ближайшего. Джип остановился сразу же за лимузином, из него выпрыгнули четверо солдат и стали рядом – с ружьями наперевес.
Корасон распахнул ближайшую к Римо дверцу автомобиля и вылез наружу, держа в своих больших, жирных руках аппарат. Шофер и телохранитель, оба с пистолетами, выбрались через переднюю дверцу. Когда Корасон поставил аппарат на землю, майор Эстрада, сидевший в лимузине рядом с президентом, тоже вышел из машины.
Корасон посмотрел в сторону озера. Там, не более чем в ста фугах от них, сидел на камне старец.
Шоколадная физиономия Корасона расплылась в широкой улыбке.
Он поставил ящик перед собой. Колеса, на которых стоял аппарат, были слишком малы, чтобы легко катиться по неровной дороге: аппарат дергался и подпрыгивал, пока Корасон толкал его к черному озеру. От поверхности озера поднимались вверх тяжелые испарения. Гладь озера слабо поблескивала – это жаркое солнце тут же высушивало только что пролившийся слабенький дождик.
– Самди, я пришел, – взревел Корасон. – Давай поборемся: моя магия против твоей.
– Твоя магия – вовсе не магия, – крикнул в ответ Самди. – Это чистой воды обман, причем обман дурака. Злого дурака. Этому обману скоро придет конец.
– Еще посмотрим, – угрожающе произнес Корасон. – Еще посмотрим.
Барабаны застучали в полную силу. Этот стук разъярил Корасона, и он, взяв в руки аппарат, тщательно прицелился в неподвижно сидящего на камне Самди и нажал кнопку.
Раздался треск, зеленый луч, словно стрела, пронзил воздух, окрасив склон. Но прошел он футах в двадцати от Самди.
– А-а-а, – взвизгнул в ярости Корасон. Снова прицелился и опять промазал.
Глядя на эту сцену, Римо заметил:
– Корасон стреляет по неподвижной цели. Почему он не может попасть?
– Он не видит Самди, – объяснил Чиун. – Испарения порождают мираж, он целится в мнимый образ.
– Точно, – сказала Руби.
Корасон сделал глубокий вдох. Он прицелился еще более тщательно и, наконец, нажал кнопку. Солдаты, стоя за ним, внимательно следили за происходящим, опираясь на ружья. Майор Эстрада, сидя на крыле автомобиля, не пропускал ничего, замечая все мелочи.
Корасон опять промазал. Зеленый луч на этот раз был еле заметен, мелькнуло что-то совсем невыразительное.
– Он не дает аппарату времени подзарядиться, – тихо проговорил Римо.
Корасон взревел, как бык, и в приступе гнева взметнул аппарат над головой, целясь в Самди. Тяжелая машина пролетела всего десять футов и рухнула в озеро. Наполовину погрузившись в густую жижу, она напоминала своим видом потерпевший крушение корабль, зарывшийся при отливе носом в песок.
– Ну и где теперь твоя магия? – крикнул Самди. Он хлопнул в ладоши, и из зарослей на склоне вдруг вышли люди – десять, двенадцать, двадцать чернокожих мужчин в белых штанах и без рубашек – казалось, из земли поднялись цветущие кусты; у них были остекленевшие, словно подернутые пеленой глаза, как у тех двоих, которых Римо видел прошлой ночью, тех, что прошли по главной улице Сьюдад Нативидадо и насмерть перепугали часовых.
– Вперед, – приказал Самди, и мужчины, воздев руки, зашаркали вниз по склону.
Только тут до Корасона дошло, что, выбросив аппарат, он лишился последней надежды удержать власть. Схватив длинную палку, он наклонился над озером, пытаясь зацепить аппарат и подогнать его к берегу.
Глядя, как президент балансирует на краю котлована, майор Эстрада решительно отбросил сигарету и, глубоко вздохнув, ринулся вперед. Со всего размаху он толкнул Корасона в спину, и президент полетел вниз, в асфальтовое озеро. Черная вязкая масса с хлюпаньем стала втягивать его в себя, и он забарахтался там, истошно вопя.
– Это чистой воды импровизация. Такого не планировалось, – сказала Руби.
Эстрада обратился к солдатам.
– Пора нам, наконец, вернуться к нашим истокам, к настоящей древней вере, – выкрикнул он. – Стреляйте в эту нечисть. Цельтесь же в них. Если хотите жить, выполняйте приказ. – И он указал в сторону Самди.
Солдаты колебались. Зомби тем временем, разбившись на две группы, обходили озеро, идя прямо на солдат.
Эстрада запустил руку в карман кителя и вытащил оттуда мешочек с солью. Очертив полоской соли широкий круг, он позвал в этот круг солдат.
– Идите сюда. Зомби тут ничего не смогут с нами сделать. Мы очистим остров от этих тварей. – Он призывно махнул рукой, и солдаты послушно вошли в круг.
А всего в десяти футах от них свалившийся в озеро Корасон, обхватив руками аппарат, визжал от страха, моля о помощи:
– Спаси меня, Эстрада. Дай руку.
– Прошу мена извинить, Генералиссимус, – сухо ответил Эстрада. – Я сейчас очень занят.
Встряхнув хорошенько стоящего рядом солдата, он заставил его поднять винтовку к плечу.
– Стреляй же, – приказал Эстрада и сам тоже полез в кобуру за пистолетом.
– Они убьют старца, – сказала Руби.
Римо глянул на Чиуна.
– Мне не пристало высказывать свое мнение: ведь я не работаю на президента и нахожусь здесь только как зритель – поэтому я спрашиваю тебя, Чиун, что ты думаешь по этому поводу?
– Я думаю, что ты абсолютно прав, – ответил кореец.
Руби еще не успела и рта раскрыть, а Чиун и Римо, вскочив на ноги, мигом проложили себе дорогу сквозь колючий кустарник, словно его там и в помине не было.
Солдаты же, вскинув ружья, целились в Самди. Эстрада собирался уже спустить курок, когда Римо и Чиун ворвались в круг.
Широко раскрытыми от удивления глазами смотрела Руби, как замелькали в воздухе тела солдат, одетых в защитного цвета форму. Римо и Чиун медленно двигались среди семерых мужчин, и, казалось, замахнись на них прикладом любой солдат, и они тут же рухнут на землю. Но, пытаясь поймать их, солдаты каждый раз хватали руками пустоту. Странно – эти двое двигались проворно и одновременно неторопливо и вроде бы не вкладывали в свои мощные рывки особой силы, а удары так и сыпались по сторонам, трещали кости и пронзительно вскрикивали солдаты. Руки Римо и Чиуна летали, как молнии.
Все было копчено за десять секунд. Солдаты валялись в пыли, майор Эстрада уткнулся носом в землю, рука его все так же сжимала пистолет, но пальца, только что лежавшего на курке, уже не было.
Зомби уже обогнули озеро, направляясь к Римо и Чиуну.
– О них я как-то забыл, папочка, – сказал Римо. – Что с ними делать? Говори скорей. Как убивать этих бессмертных?
Чиун не успел еще ему ответить, как Самди поднялся с камня, на котором сидел. Он хлопнул в ладоши, и все двадцать фигур мгновенно замерли, словно они были автоматами, которых отключили от источника энергии.
– Вот это да! – восхищенно произнесла Руби. Выбравшись из кустарника на дорогу, она подошла к Римо и Чиуну. – Как вы это делаете? А? Как?
– Послушан, Руби, – как можно спокойнее произнес Римо, – заткнись, пожалуйста.
Самди величественно двинулся вперед, огибая озеро, а наверху горы, где стояла деревня, стали появляться ее жители, мужчины и женщины. Они внимательно следили, как развиваются события внизу.
Генералиссимус Корасон погрузился в жидкий асфальт уже по пояс. С неимоверным трудом ему удалось повернуться в густой жиже, не выпуская из рук аппарата.
– Ты не станешь правителем, Самди, – вопил он. – Самый главный здесь я! Корасон!
Самди даже не повернулся в его сторону.
Корасон лихорадочно шарил по аппарату, ища нужную кнопку. Наконец нашел и нажал ее. Но в суматохе он забыл, что сначала нужно прицелиться. Раздался треск, и зеленоватое сияние окрасило самого Корасона – удар пришелся прямо ему в живот – на какую-то долю секунды президент ярко вспыхнул, а затем растекся зеленой лужицей по темной поверхности асфальтового озера. Его хлопчатобумажная военная форма тоже распалась, а позолоченные ордена – все, что осталось от Живого Бога, Пожизненного правителя, президента Всея Бакьи, – немного побулькав в зеленой лужице, погрузились в темную массу озера вслед за аппаратом, гвоздиками от сапог президента и, наконец, самой зеленой жижей, что раньше звалась Корасоном.
