Патриция Корнуэлл - Точка отсчета
— Надо было попросить столик на троих, — заметил Марино. — Уверена, что от нее не будет вонять? А если кто-то что-то унюхает?
— Не беспокойся, вонять там нечему. — Я раскрыла меню. — И раз уж мы пришли поесть, то давай сменим тему. Бургеры здесь настолько хороши, что даже я не удержусь.
— А я бы заказал рыбу, — с гримасой заявил Марино. — Что посоветуешь?
— Иди к черту!
— Ладно, уговорила. Пусть будет бургер. Жаль, сейчас не вечер, — я бы взял пива. Сущая пытка сидеть в таком заведении без бутылочки «Блэк Джека». Держу пари, здесь делают мятный джулеп. Знаешь, его подают в таком высоком стакане из матового стекла. Давненько не пробовал. Пожалуй, с тех пор, как встречался с той девчонкой из Кентукки, Сабриной. Помнишь ее?
— Может, и вспомню, если опишешь, — рассеянно ответила я, оглядываясь по сторонам и стараясь расслабиться.
— Бывало, водил ее в ресторан. Однажды туда заглянули вы с Бентоном, и я ее вам представил. У нее были рыжеватые волосы, голубые глаза и красивая кожа. Она еще участвовала в соревнованиях на роллер-скейтах. Неужели не помнишь?
Я понятия не имела, о ком он говорит.
— Да... — Марино никак не мог оторваться от меню. — В общем, все продолжалось не очень долго. Она бы на меня, наверное, и внимания не обратила, если бы не мой грузовичок.
Бывало, сидит в кабине и машет всем встречным, как на параде «Роуз Боул»[15].
Я рассмеялась, а он посмотрел на меня с таким странным выражением, что остановиться было уже невозможно. Я смеялась и смеялась, пока из глаз не потекли слезы, а подошедший было официант не замер в нерешительности.
— Да что это с тобой? — с обидой спросил Марино.
— Наверное, просто устала, — ответила, отсмеявшись, я. — Кстати, если хочешь пива, валяй, заказывай. У тебя же сегодня выходной, а машину поведу я.
Это предложение решающим образом улучшило его настроение, и вскоре Марино в ожидании своего бургера с сыром уже опустошал первую пинту «Сэмюэля Адамса». Я заказала салат «Цезарь» с цыпленком. Потом мы ели, а вокруг говорили, говорили и говорили.
— Я у нее спрашиваю, ты хочешь уехать на свой день рождения? — рассказывал один бизнесмен другому. — Ты же всегда поступаешь по-своему.
— Моя жена такая же, — ответил второй, не переставая жевать. — Ведет себя так, как будто мы с ней никуда не ходим. Черт, я же каждую неделю вывожу ее в ресторан.
— В программе у Опры говорили, что каждый десятый должен больше денег, чем в состоянии отдать, — доверительно сообщала компаньонке пожилая леди, чья соломенная шляпа висела на крючке у нее над головой. — Разве это не возмутительно?
— А я уже ничему не удивляюсь. Сейчас все так.
— Припарковаться, конечно, можно, — продолжал бизнесмен, рассказывавший о жене, — но я предпочитаю ходить пешком.
— Даже вечером?
— Ты что, шутишь? В округе Колумбия? Только если у тебя жажда смерти.
Я извинилась и спустилась в просторную дамскую комнату, выложенную бледно-серым мрамором. Кроме меня, там никого не было. Вымыв руки и ополоснув лицо, я попыталась дозвониться до Люси по сотовому, но сигнал, похоже, отскакивал от стен, так что пришлось воспользоваться телефоном-автоматом.
— Складываешь вещи? — спросила я.
— А ты разве не слышишь эхо?
— М-м-м. Может быть.
— А я слышу. Ты бы видела, что здесь творится.
— Кстати, вы не против гостей?
— Ты где?
В ее голосе появились нотки подозрительности.
— В «Олд эббит гриль». Если точнее, в туалете. Звоню из автомата. Мы с Марино навещали Весси. Мне бы хотелось заглянуть к вам. Не просто повидаться — надо обсудить одну профессиональную проблему.
— Конечно, приезжай. Мы никуда не собираемся.
— Что-нибудь купить?
— Ага. Поесть.
Забирать машину не имело смысла, потому что Люси жила в северо-западной части города, неподалеку от Дюпон-серкл, где ситуация с парковкой не лучше, чем в других районах города. Марино остановил такси возле ресторана, мы сели и поехали. День неспешно клонился к вечеру, флаги над крышами и на лужайках бессильно обвисли, где-то никак не могла утихнуть автомобильная сирена. Чтобы попасть в квартал, где жили Люси и Джанет, нам пришлось проехать мимо Университета Джорджа Вашингтона и «Ритца».
Район считался богемным, населенным преимущественно представителями нетрадиционной сексуальной ориентации, и обычными посетителями мрачных баров вроде «Фэрплейс» и «Мистер Пи» были здесь накачанные парни с пирсингом по всему телу. Я не в первый раз навещала свою племянницу, и сейчас, например, заметила отсутствие на прежнем месте сориентированного на лесбиянок книжного магазина и появление нового магазина здорового питания напротив «Бургер кинг».
— Мы выйдем здесь, — сказала я водителю.
Он сбросил газ и свернул к тротуару.
— Что за черт! — пробормотал Марино, глядя вслед голубому такси. — Как ты думаешь, в этом городе еще остались американцы?
— Если бы в таких вот городах не было неамериканцев, нас с тобой здесь тоже не было бы, — напомнила я.
— Итальянцы — это совсем другое.
— Неужели? Чем же они отличаются? — спросила я, направляясь к «Кафе Д. К.»
— Да всем. Во-первых, когда наши предки сошли на Эллис-Айленд, они прежде всего научились говорить по-английски. И они не садились за руль такси, если не знали города. Эй, смотри-ка, а здесь очень даже неплохо.
Кафе работало круглосуточно, и в воздухе стоял неистребимый запах лука и жареного мяса. На стенах висели постеры с изображением нанизанных на вертел цыплят. Другие рекламировали ливанское пиво и зеленый чай. Взятая в рамку газетная вырезка с гордостью сообщала, что однажды здесь ели «Роллинг стоунз». Какая-то женщина протирала стекло с таким торжественным видом, словно в этом заключалась миссия ее земного существования. На нас она не обратила ровным счетом никакого внимания.
— Отдохни, — сказала я Марино. — Это не займет больше минуты.
Он уселся за свободный столик и сразу закурил, а я подошла к прилавку и попыталась разобраться в подсвеченном меню над грилем.
— Слушаю, — сказал повар, ловко поворачивая плюющий жиром кусок говядины и бросая на него поджаренные кольца лука.
— Один греческий салат. Один цыпленок-гриль в пите и... минутку, сейчас посмотрю. — Я прошлась взглядом по меню. — Один кюфта-кебаб. Думаю, по-вашему это звучит именно так.
— Навынос?
— Да.
Я вернулась к столу. В кафе был телевизор, и Марино рассеянно наблюдал за разворачивающимися за пеленой помех событиями очередной серии «Стар трек».
— Все будет иначе, когда она переберется в Филадельфию, — сказал он.
— Да, все будет иначе.
На экране капитан Кирк направил фазер на клингона или кого-то еще.
— Не знаю. — Марино выпустил струйку дыма. — Что-то здесь не так, док. У нее все было в порядке, и она добилась этого сама. И что бы она там ни говорила о переводе, я думаю, что уезжать ей не хочется. Просто она не верит, что у нее есть выбор.
— Я тоже не уверена в этом.
— Черт возьми, у человека всегда есть выбор. Ты не видишь, где тут пепельница?
Я оглянулась и подала ему стеклянное блюдечко с соседнего столика.
— Ну вот, теперь я соучастница.
— Ты ворчишь только потому, что больше тебе и заняться нечем.
— Это ты мне говоришь? Да я же половину своего времени трачу на то, чтобы не дать тебе умереть.
— Звучит довольно забавно, принимая во внимание, на что ты тратишь другую половину своего времени.
— Ваш заказ! — крикнул повар.
— Как насчет того, чтобы угостить меня пахлавой? С фисташками.
— Нет.
Глава 9
Люси и Джанет жили в десятиэтажном здании, называвшемся «Западный парк» и расположенном в одном из дальних кварталов Р-стрит. На маленьких балкончиках стояли велосипеды, молодые люди курили и пили вино, наслаждаясь приятным вечером, кто-то играл на флейте. Голый по пояс мужчина закрывал окно. Я нажала кнопку под номером 503.
— Кто там? — голосом Люси ответил интерком.
— Мы.
— Кто мы?
— Мы, с вашим обедом. Открывай, здесь не жарко.
Замок щелкнул, впуская нас в холл, и мы прошли к лифту.
— За те деньги, которые она платит здесь, в Ричмонде можно было бы, наверное, снять пентхауз, — заметил Марино.
— Пятнадцать сотен в месяц за квартиру с двумя спальнями.
— Ну и ну! И как Джанет собирается оплачивать эти апартаменты одна? Не думаю, что Бюро платит ей больше сорока сотен.
— У нее небедная семья. А об остальном не спрашивай — не знаю.
Он покачал головой. Дверцы лифта открылись.
— Вот что я тебе скажу, не хотелось бы мне начинать все заново. В Джерси, когда я был еще совсем молодой, пятнадцати сотен хватало на целый год. Преступность была не та, что сейчас, а люди добрее, даже в нашем дерьмовом квартале. А что мы имеем теперь? Взять, к примеру, наше дело. Какую-то бедняжку порезали ножом, а потом еще и сожгли. Мало того, когда мы закончим с ней, обязательно подвернется кто-нибудь другой. Мне это все напоминает того парня, который закатывал камень на гору. Стоило ему подняться к вершине, как камень скатывался. Иногда мне кажется, что мы зря стараемся, док. Зачем?
