Сара Дюнан - На грани
Пол живо схватил висевшую на стене в кухне отводную трубку. Я слышала его «алло! алло!», пока мы с Майклом наперегонки мчались вверх по лестнице к основному аппарату. И почти успели.
В длинной до пят ночной рубашке, с всклокоченной головой, она показалась мне каким-то заблудшим призраком. Она стояла у стола в холле, все еще держа в руке трубку. Из трубки несся голос Пола — настойчивый, почти сердитый:
— Алло? Алло? Анна, это ты?
Должно быть, он испугал ее. Он или кто-то другой. При моем приближении она тут же протянула мне трубку — не то обороняясь, не то как что-то, ей не нужное.
Наклонившись к ней, чтобы головы наши были на одном уровне, я осторожно взяла из ее рук трубку. Голос Пола в ней замолк. Теперь там было молчание. Я услышала его шаги на лестнице и протянула к ней руки, чтобы обнять, но Лили уклонилась от объятий.
— Тебя разбудил звонок, Лили? — мягко спросила я, чувствуя шаги Пола за спиной.
Она слегка передернула плечами — не то «да», не то «нет».
— Прости. Мы были в саду и не слышали. — Я махнула рукой в сторону обоих мужчин, жестом останавливая их. При этом я перехватила взгляд Пола — странный взгляд — и подумала, что должна чувствовать девочка, когда мы все втроем навалились на нее.
— Как здорово, что ты подоспела вовремя! — с улыбкой сказала я. — Кто это был, милая? Они что-то передали?
Она чуть нахмурилась. Растерянность ее неудивительна. Может, она еще не проснулась хорошенько.
— Это была мама. Она сказала, что скоро вернется.
Часть вторая
Дома — Суббота, днем
Возможно, она выбрала меня лишь только потому, что тело мое было правильной формы, такое же мягкое и тех же очертаний, что и у мамы, а в трудную минуту каждый из нас стремится утешиться чем-то знакомым. По-моему, Пол был раздосадован тем, что ему она предпочла меня, но он так настойчиво допытывался, так кричал в телефонную трубку, а потом он был слишком чуток, чтобы оспаривать ее выбор.
Мы сидели в садике; Лили — у меня на коленях, на столе перед ней — стакан газировки, в руках — кусочек того, что осталось от цыпленка. Она рассказывала нам, как было дело. Мы уже не в первый раз слушали эту историю, но так как она частично каждый раз видоизменялась, нам надо было окончательно во всем утвердиться. Хотя Лили, вне всякого сомнения, была взволнована происшедшим, вместе с тем она чувствовала и его необычность, и свою особую, главную в нем роль.
И опять мы подошли к вопросам — те же факты, но в разном освещении.
— Она, наверное, удивилась, что к телефону подошла ты, да? — как ни в чем не бывало спросила я.
— Да. Она спросила меня, легла ли я уже.
— Надеюсь, ты сказала ей, что легла, — с наигранной суровостью заметил Пол.
— Да, но что я еще не спала.
— Но когда я заглянула в комнату, ты спала, — слегка надавила я на девочку.
— Это у меня просто глаза были закрыты, — с важностью пояснила она. — Я хорошо умею притворяться.
— Она точно сказала, что звонила раньше? Лили кивнула. Она уже устала отвечать на этот вопрос, но Пол все время возвращался к нему.
— А ты сказала ей, что мы не получили сообщения?
Она пожала плечами, потом опять кивнула, но трудно было понять, из каких соображений: действительно ли потому, что она так сказала, или же считая, что такой ответ мы и хотим услышать.
— И она сказала, что скоро вернется? — на этот раз спросила я, пытаясь перевести разговор на другое.
— Да.
— В понедельник? — опять Пол. Девочка насупилась.
— Наверно. Она сказала, что заберет меня из школы.
— Потому что раньше нет билетов на самолет? Лили нетерпеливо кивнула, хотя было ясно,
что сведений таких она не имела. Я заметила, как сжался ее рот, словно она стиснула зубы — предупредительный знак, что она почувствовала ловушку.
— Пол, — сказала я веселым голосом, — что, если нам немного прерваться и выпить какао? И, может быть, печеньице съесть. Как ты насчет этого, Лили?
Майкл вернулся, когда уже кипел чайник.
— На звонки из заграницы это не распространяется. У них нет для этого аппаратуры.
— Но если мы звоним за границу, автомат же записывает номер, — заметил Пол. — В счете же потом он проставляется.
— Да, в эту сторону — да, а в другую — нет.
— Ты уверен?
— Послушай, я говорил с оператором, а он перезвонил старшему.
— Наверное, это делается в полиции, — негромко сказала я, когда внимание Лили было занято коробкой с печеньем.
— Ничего подобного, — сказал Майкл. — Нет, и совершенно определенно — нет. Я и это у них спросил.
— Господи, и все это зовется передовой технологией! — Пол в сердцах хлопнул дверцей холодильника. — Надо было попросить к телефону менеджера.
— Я попросил, Пол. Но сейчас десять часов вечера и еще суббота. Он или она с головой ушли в личную жизнь. Послушайте, за дурную весть вы расстреливать не будете, а?
Пол вздохнул.
— Прости. — И подойдя туда, где сидела Лили, опустился перед ней на корточки. Девочка упорно разглядывала печенье. Осторожно, Пол, подумала я. — Послушай, пузырь. Я знаю, что ты устала. Но ответь мне только одно. Мама не сказала, откуда звонит, не сказала?
Девочка покачала головой, рот ее был набит шоколадными крошками.
— А ты сказала ей, что мы все ее ждем, да? И про Стеллу сказала?
— Да. — Изо рта ее вместе с этим словом вылетели кусочки печенья. — Я уже это тебе говорила.
— Да, милая, я помню. Но не могла бы ты в точности повторить те слова, которые сказала насчет нас?
Она мотнула головой и опять сжала челюсти. Не хотела бы я сейчас очутиться в шкуре Пола! Молчание.
— Лили, — осторожно окликнул девочку Пол. И затем уже настойчивее: — Дорогая, это важно.
Она резко вскинула на него голову и выпалила:
— Я ведь сказала, что вы были в саду, сказала, да? — Она почти кричала. — Ты что, не слышал? — Она рванулась от него всем телом и, подняв плечи, опустив голову, погрузилась в собственную бурю, замкнувшись для дальнейших расспросов.
В таком скандальном настроении (по счастью, для нее не характерном) Лили бывает невыносима. Когда другие дети орут и вопят, она замыкается, уходит в себя и словно отсутствует или не слышит — эдакая своеобразная форма гражданского неповиновения. Пол положил руку ей на коленку. Она отдернула ногу. Как политика такая форма протеста доказала свою эффективность, по существу изгнав британцев из Индии, и если бы не предпринять немедленных мер, то нас в тот вечер ожидало бы поражение. Уперевшись рогами, ничего не добьешься, а в таком положении можно оставаться сколь угодно долго. Поверх головы Пола я переглянулась с Майклом. Он скромно потупился, затем рассмеялся:
— Послушай. Анна не захотела с нами говорить, потому что она позвонила Лили, — весело проговорил он, подходя и обнимая любовника за плечи. — На ее месте я поступил бы точно так же. Ты словно ревнуешь, Пол.
Пол бросил на него сердитый взгляд. Лили перехватила этот взгляд и быстро обернулась к Майклу, проверяя, исчерпан ли уже конфликт, потом подумала и решила спустить все на тормозах. Она расслабилась. Невооруженным глазом было видно, как опустились ее плечи. Воздух в комнате стал циркулировать свободнее.
Несколько секунд я наслаждалась разрядкой.
— И я не сомневаюсь, что нам она позвонит попозже, — сказала я, уверившись в безоблачности горизонта. — Когда ты уже ляжешь. — Я помолчала. — Кстати, ты знаешь, который час?
Она вздохнула, но тучи рассеялись, легкий ветерок никак не предвещал бури.
— Ой, Стелла... Завтра же воскресенье! — заныла она. Теперь это была прежняя Лили.
— Охотно допускаю это, но Стелла права — пора спать, — вмешался Пол голосом уже более мирным. — Отправляйся-ка ты в постель! Кто тебя проводит, я или Стелла? Как ты хочешь?
Она помолчала, глядя то на одного, то на другого.
— А можно еще печенья?
— Нет, — в один голос сказали мы.
Она пожала плечами и указала на Майкла. Тот широко улыбнулся.
— Хороший выбор! Я сделаю это с огромным удовольствием, только при условии, что не надо будет в который раз читать сказку про пожирателя великанов!
Дав Майклу руку, она позволила увести себя наверх. Я смотрела им вслед. Гармония была восстановлена. Как можно считать детей беспомощными? Да в бою они закаленнее и опытнее немецкого танкового дивизиона! Хотя истинное их призвание — выступать в качестве миротворцев.
Хоть некоторым, возможно, это и показалось бы умением не по возрасту, но лично мне нравится, как ловко Лили манипулирует взрослыми. Это доказывает ее уверенную ориентацию в мире — качество, которым я в детстве вовсе не обладала, хотя следует признать, что обстоятельства тут были не на моей стороне.
