Алан Фолсом - Послезавтра
– Мне заплатили… Я сделал это за деньги, – выдохнул Канарак. Горло пересохло так, что, казалось, вот-вот воспламенится.
– Заплатили? – ошеломленно повторил Пол. Уж такого ответа он никак не ожидал. Все эти годы он думал, что на отца напал какой-то псих, маньяк. Ведь мотива убийства быть не могло – так считала и полиция. Этот тип, видно, ненавидел кого-нибудь из членов собственной семьи и выплеснул накопившуюся злобу на первого встречного. Осборну-старшему просто не повезло.
И вот трагедия предстает совсем в ином свете. Но где же логика? Отец был обычным инженером-конструктором. Тихий, незаметный человек. Никогда не брал деньги в долг, даже голос ни на кого не повышал. Разве такие люди становятся мишенью заказного убийцы? Нет, Канарак врет.
– Говори правду, сукин ты сын!
В ярости Пол выволок убийцу из машины за волосы. Канарак взвыл, чувствуя, как крик раздирает ему горло и легкие. Пол затащил свою жертву в воду, окунул с головой, секунд десять подержал так и снова вытащил.
– Говори правду, сволочь!
Канарак кашлял и задыхался. Почему Осборн не верит? Лучше убил бы, только как-нибудь по-людски, а не так.
– Я… – захрипел он, – …убил троих… Кроме твоего отца… В Вайоминге, в Нью-Джерси, в Калифорнии… Один и тот же заказчик… Потом его люди хотели убрать меня…
– Что за заказчик? Чушь какая-то!
– Ты все равно не поверишь…
Канарак выплюнул речную воду.
Сена несла мимо свои воды, лил дождь, на землю спустилась тьма. Осборн схватил Канарака за воротник и сунул ему под нос иглу.
– А ты все-таки попробуй, скажи.
Канарак помотал головой.
– Говори! – заорал Осборн и снова окунул убийцу с головой. Потом рванул рукав его комбинезона и приставил шприц к плечу.
– Правду, – потребовал он.
– Нет, не надо! – взмолился Канарак. – Ради Бога!
Осборн ослабил хватку. По глазам убийцы он понял – тот не врет, не может врать в таких обстоятельствах.
– Назови имя. Кто дал тебе заказ, от кого ты получил задание?
– Шолл. Эрвин Шолл.
Канарак вспомнил лицо Шолла. Это был высокий мужчина атлетического сложения. Мерримэна порекомендовал ему один отставной полковник, знавший Альберта по армии. Это было в 1966 году. Альберт приехал в поместье на Лонг-Айленде, познакомился с хозяином. Тот вышел к нему в теннисном костюме. Был очень вежлив. Договор скрепили рукопожатием. За каждое убийство по двадцать пять тысяч наличными: половину вперед, после отчета – остальные пятьдесят процентов.
Выполнив работу, Альберт вновь приехал на Лонг-Айленд. Шолл сполна расплатился, очень благодарил, проводил до порога. А через несколько минут на шоссе машину Мерримэна прижали к обочине. Из лимузина выскочили двое с автоматами, но Мерримэн уложил обоих из револьвера. В последующие дни на него нападали еще трижды: сначала дома, потом в ресторане, потом на улице. Всякий раз Мерримэн чудом уходил от верной смерти, но долго так продолжаться не могло: люди Шолла очень точно знали, где и когда он будет находиться. Тогда Мерримэн с помощью Агнес нашел выход. Он убил своего напарника, сжег тело в автомобиле, чтобы помешать опознанию, подбросил в салон свои документы. И исчез, испарился.
– Что еще за Эрвин Шолл? – допытывался Осборн, держа Канарака за шиворот.
– Жил на Лонг-Айленде, большое поместье возле Уэстхэмптон-Бич.
– Сволочь ты поганая…
На глазах у Осборна выступили слезы. Оказывается, отца убил вовсе не кровожадный псих, а профессиональный киллер, за деньги. Факт убийства утратил личностный оттенок. Эмоции были ни при чем – обычная деловая операция:
Но почему? Почему?
Все очень просто. Произошла ошибка. Иначе и быть не могло.
– Ты перепутал? Не того убил, да? Принял моего отца за кого-то другого?
Канарак покачал головой.
– Нет. Я в своей работе ошибок не допускал.
Осборн впился в него взглядом. Невероятно!
– Но почему, Господи, почему?!
Канарак висел над водой, чувствуя, что дышать стало легче, да и мускулы понемногу начинают оживать. В руке у Осборна шприц, но, возможно, еще не все потеряно. Вдруг врач обернулся, словно услышал что-то. Канарак тоже повернул голову и увидел на берегу высокого человека в плаще и шляпе. В руках он держал какой-то продолговатый предмет.
В следующую секунду все вокруг наполнилось грохотом, словно тысяча дятлов разом принялась долбить по деревьям. Вода вспенилась фонтанчиками. Осборн ощутил удар в бедро и упал в воду. Мужчина в плаще спускался по берегу, предмет в его руках изрыгал огненные сполохи.
Пол ушел под воду и отчаянно заработал руками и ногами. Теперь он уже совсем ничего не видел и не понимал, в каком направлении плывет. Что-то ударилось о его бок, потом Осборна подхватило течение и потащило за собой. В легких кончился воздух, но вынырнуть на поверхность было неимоверно трудно – река тянула на дно. Опять удар обо что-то, и какой-то тяжелый предмет прицепился к ноге. Пол хотел оттолкнуть невидимую тяжесть. Кажется, это было заросшее водорослями бревно. Сознание начинало мутиться. Черт с ним, с бревном, нужно немедленно глотнуть кислорода. Осборн изо всех сил оттолкнулся от воды и устремился вверх.
Жадно вдохнув свежий воздух, он открыл глаза и увидел, что река успела отнести его довольно далеко. Фары автомобилей, мчавшихся по шоссе вдоль реки, светились на значительном расстоянии, течение вынесло его на середину реки, увлекая все дальше от места происшествия. Проклятое бревно всплыло рядом и снова ударилось об Осборна. Пол хотел оттолкнуть его, но от бревна вдруг отделилась человеческая рука и цепко схватила его за запястье. Завопив от ужаса, Осборн попытался высвободиться, но пальцы не выпускали его. То, что он принял за водоросли, было волосами. Где-то вдали пророкотал гром. Ливень хлынул с новой силой. Осборн барахтался в воде, не в силах оторвать от себя цепкую руку. Вспыхнула молния, и прямо перед собой Пол увидел окровавленную глазницу, невероятным образом утыканную осколками зубов. Вместо второго глаза вообще зияла огромная дыра. Страшное видение застонало, потом пальцы безвольно разжались, и то, что осталось от Анри Канарака, поплыло вниз по течению.
* * *Когда Канарак, он же Альберт Мерримэн, увидел за спиной Осборна человека в плаще, фигура показалась ему смутно знакомой. Он вспомнил: этот самый мужчина заглянул в кафе «Ле Буа», когда он, Канарак, проверял, есть ли за ним слежка. Тогда при виде незнакомца Канарак испытал облегчение – ведь это был не Осборн и не полицейский. Так, случайный прохожий.
Канарак ошибся.
Глава 37
7 октября, пятница, Нью-Мексико
Было без пяти два (по парижскому времени 20.55). Элтон Либаргер сидел в шезлонге, укутанный в теплый халат, и смотрел, как густые тени наползают с горных вершин Сангре-де-Кристо на долину. Либаргер был одет в коричневые брюки и синий свитер; на голове – наушники переносного магнитофончика. Либаргеру было пятьдесят шесть лет; в настоящий момент он слушал кассету из цикла «Избранные речи Рональда Рейгана».
Элтон появился здесь, в фешенебельном санатории «Ранчо-де-Пиньон», семь месяцев назад, 3 мая. Его привезли из Сан-Франциско после тяжелого инсульта, прервавшего деловую поездку швейцарского бизнесмена по Соединенным Штатам. После удара у Либаргера отнялся язык, половина тела была парализована. Лечение пошло ему на пользу: он уже ходил с палкой и мог говорить – медленно, но вполне отчетливо.
В шести милях от санатория с автострады на дорогу, ведущую к «Ранчо-де-Пиньон», свернул серебристый «вольво». За рулем сидела Джоанна Марш, некрасивая, полная женщина тридцати двух лет. Джоанна была физиотерапевтом и последние пять месяцев каждый будний день приезжала в санаторий работать с Элтоном Либаргером. Сегодня ее последний визит. Она должна отвезти пациента в Санта-Фе, а оттуда вертолетом их доставят в Альбукерк. Из Альбукерка им предстоит вылететь в Чикаго, из Чикаго рейсом № 38 в Цюрих. Элтон Либаргер в сопровождении Джоанны Марш отправлялся на родину.
Джоанна попрощалась с персоналом, помахала рукой охраннику на проходной, и «вольво» выехал на шоссе Пасео-дель-Норте.
Джоанна взглянула на своего пассажира и увидела, что тот с улыбкой смотрит в окно. Впервые она видела, чтобы он улыбался.
– Вы знаете, куда мы едем, мистер Либаргер? – спросила она.
Швейцарец кивнул.
– Ну и куда же? – поддразнила его Джоанна.
Либаргер не ответил, а все так же рассматривал придорожные красоты – густые хвойные леса, меж которых петляла дорога.
– Ну же, мистер Либаргер, куда мы едем?
Джоанна не поняла – то ли он не расслышал, то ли не понял вопроса. У швейцарца все еще случались периоды прострации, и обращаться к нему в этот момент было бесполезно.
Либаргер оперся рукой о приборный щиток – автомобиль сильно накренило на повороте. На вопрос он опять не ответил.
