Лев Пучков - Профессия – киллер
Субъект почему-то даже не посмотрел в нашу сторону. На заднем сиденье оказались еще двое — судя по просевшим колесам машины (которая вблизи оказалась «Фордом-мустангом») и широченным плечам, эти ребята раньше, несомненно что-то таскали, толкали и метали.
Интересно, а куда же меня посадят? И почему никто из них не смотрит в нашу сторону? В машине я обязательно их рассмотрю. Не будут же они всю дорогу прятать от меня лица! Мешок на голову набрасывать неприлично — по городу будем перемещаться. Так-так…
Один из здоровяков высунул в окошко банку из-под майонеза, закрытую капроновой крышкой. В банке находилась какая-то тряпка. Тот, что стоял позади, ткнул меня стволом под ребра и вкрадчиво посоветовал:
— Открой баночку, вытащи тряпочку, прижми к личику и шесть раз глубоко вдохни, милейший. Давай, давай, у нас самообслуживание.
Я взял банку и несколько секунд помедлил, соображая. Так-так. Я вообще-то неслабый пацан, а судя по голосу, тот, что сейчас тычет мне в ребра стволом, опасности в физическом плане не представляет. Кроме того, он здорово ошибается, стоя так близко с оружием… Однако, если я выключу этого, остаются еще четверо. Причем неслабые парни и, разумеется, не без стволов. Нет, тот, что стоит сзади, не ошибается: по-видимому, он знает, что я тот сдержанный товарищ, который не станет бросаться на пушку в предвкушении перспективы запачкать своей кровью общественную мостовую, предварительно не убедившись, что другого выхода нет.
— Эммм… А что в баночке? — начал я.
— Не надо прикидываться, милейший, — без нажима сказал тот, что сзади. — В баночке хлороформ.
— Так им же отравиться можно! — возмутился я. — Вон сколько случаев — травятся пачками…
— Хорош выпендриваться! — Мой конвоир слегка повысил голос. — Здесь минимальная доза. Ты будешь в отключке буквально пятнадцать минут. Давай дыши и поехали.
Ну что ж, по крайней мере дышать разрешили — уже хорошо. Однако что-то долго я стал соображать. И потому не придумал ничего путного относительно модели поведения в сложившейся ситуации. А также у меня совершенно не было времени на обдумывание. Сейчас надышусь, а потом, очнувшись, окажусь носом к носу с вопросами, на которые надо немедленно ответить.
Ко всему прочему я еще и неисправимый врун. С детства приходилось изворачиваться. В отрочестве я покуривал, и отец меня за это дело, сами понимаете… Это мне не нравилось, естественно.
Однажды Васька Данилов научил меня, как обманывать, чтобы не учуяли запах. Раньше я применял лавровый лист, чеснок, зубную пасту. Но когда делаешь сильный выдох, из потаенных глубин легких в нос принюхивающемуся устремляется предательский запах. Даже спустя два часа после курения.
А метод таков: когда тебя заставляют дышать на нос родителя, воздух надо вдыхать, а не выдыхать. Старинный, между прочим, метод, но не для каждого удобен. Звук получается практически один и тот же, а чтобы не ощущалось отсутствие дуновения, надо в момент вдоха чем-нибудь отвлечь внимание «противника» — руками дернуть или с ноги на ногу переступить. И соответствующее выдоху движение грудью.
Мы с сообразительным Васькой долго тренировались и, скажу без ложной скромности, достигли блестящих успехов в этом деле.
Со временем я отточил мастерство и позже применял его на практике, когда учился в военном училище — здесь уже для сокрытия сивушного выхлопа, который получался в иных случаях совершенно ужасным вследствие употребления самогона или дешевого вина, доступного курсачам.
Может, попробовать? Разница лишь в том, что процесс диаметрально противоположный. Вдруг получится! А не получится, все равно хуже не будет. Разве что силой заставят подышать.
Сосредоточившись, я мгновенно проиграл ситуацию и, спокойно достав тряпку из банки, на секунду закашлялся, осторожно набирая полные легкие воздуха.
— Быстрее, любезный! — ствол опять вошел в контакт с моими ребрами. — Ты же не хочешь, чтобы он выдохся?
Итак — раз, два, три — я выдохнул через прижатый ко рту платок три раза, закидывая голову назад и к концу четвертого половинного выдоха полностью расслабился, заваливаясь назад в расчете на то, что сзади стоящий поймает, иначе будет серьезная травма.
Из машины выскочили сидевшие на заднем сиденье двое толкателей. С удивительным проворством, надо вам сказать, выскочили. Я не видел, но ощутил это. До фиксации моего падающего тела в их ужасных руках прошло, можете мне поверить, не более полутора секунд!
Так вот, меня зафиксировали и, как мешок с мусором, бросили в открытый услужливой рукой конвоира багажник «Форда». При этом замечательно произведенный актерский трюк едва не завершился провалом: при заброске я больно стукнулся головой о жестяную канистру, валявшуюся в багажнике, и, не удержавшись, вскрикнул. А потерявшему сознание, насколько я понимаю, кричать не положено.
Мои бросатели, по-видимому, здорово торопились и плюс к этому мой вскрик совпал с гулом канистры и щелчком захлопывающегося багажника. В общем, пронесло.
Когда машина тронулась с места, я поудобнее устроился и принялся размышлять. Могли вообще-то обойтись и без хлороформа: куда бы я делся из багажника?
Итак, не надо быть семи пядей во лбу, чтобы увязать мое пленение с безвременной кончиной банкира. Значит, сейчас кто-то хочет со мной потолковать — по ряду причин. Потому что я работаю на Дона и, по их предположению, наиболее подходящая кандидатура для осуществления ликвидации.
Значит, они не верят, что их отмывала споткнулся в подъезде. И на всякий случай хотят застраховаться — мало ли что. Все правильно. Остальные люди Дона сейчас на работе, и было бы хлопотно воровать кого-то: шум бы поднялся. А я в отпуске. Две недели Дон мне дал, чтобы я отдохнул, хотя он здорово удивился, когда я заявил, что страшно устал.
А может быть, я им нужен для подтверждения лояльности Дона? Точнее, его непричастности к происшедшему, отсутствия у него притязаний на более высокую ступень в иерархии. Если выяснится обратное, будут катаклизмы, которые не нужны никому. И тем не менее они произойдут, чтобы другим было неповадно. Смотрите, мол, что с ним стало. А ведь такой крутой мужик был — не чета вам! Вот.
Понятно, что я здесь — винтик. Если они меня расколют, вместе с моей жалкой жизнью они могут забрать и жизнь Дона и многих других.
А если все образуется, Дон в скором временем станет более значительным — это как бы само собой. А я вместе с ним, возможно.
Только одно меня здорово обескураживало. Как они успели за столь короткий срок прокачать такую массу информации? Это же боевики, а не ФСК! В принципе труп могли найти сразу после убийства. Вполне допустимо.
Но это вовсе не значит, что о факте смерти Берковича немедленно оповестили всех «авторитетов», которых он обслуживал. И потом, они должны были собраться в кучу, принять какое-то решение — в общем, устроить что-то типа саммита. Разборки бывают после. Тотальные причем. Но чтобы сразу выйти на единственно верное решение…
Еще одно. Откуда они узнали, что я собираюсь встретиться с Доном именно здесь? Не поставили же они за столь короткий срок его телефон на прослушивание? А если поставили?
В таком случае надо резво придумывать причину, заставившую меня просить Дона об этой встрече. А то уж больно некрасивая картинка получается: сразу после гибели банкира — тайное свидание. Вот так влип я!
Интересно, каким образом они собираются заставить меня говорить? Пытать будут? Если честно, я не представляю иного. Сначала скорее всего они предложат мне работать на них и посулят бабки — это и ежу понятно. Но на такое предложение может клюнуть только конченый идиот, а я, смею думать, таковым не являюсь.
Минут через пятнадцать машина, перевалив через какое-то препятствие, остановилась. Так, внимание. Черт подери! А сколько, интересно, длится действие хлороформа? И на всякий случай я решил притворяться бессознательным как можно дольше.
Еще до остановки, во время движения, я устроился так, чтобы быть спиной к свету. И правильно сделал. Несмотря на то, что я постарался как можно лучше расслабиться, когда крышку багажника открыли, мышцы век самопроизвольно сократились пару раз — моргнул все-таки.
Сильные руки ухватили меня за конечности и довольно бесцеремонно вытянули из багажника, потащили без остановки куда-то, а потом — несколько шагов по ступенькам, открылись и закрылись три двери, меня бросили на что-то мягкое — на диван или тахту.
Я настолько усердно вошел в образ, что тут же уснул. Можете мне не верить, но я довольно неплохо преуспел в умении концентрироваться — без малого пятнадцать лет занимался у-шу, из них пять — под руководством опытного мастера.
Да-да, такой я хороший. Те, кто водку жрал и дурь курил, кое-чего в этой жизни достигли. А я вот занимался, книги читал — и в результате стал «шестеркой» Дона…
